себя всё это великолепие. Кто-то любит смотреть трёхмерные фильмы? Это было в тысячу раз лучше.
Зал по форме напоминал кольцо — условно круглый, с отгороженным островком посередине. Вероятно, именно там стояли проекторы, дающие изображение на стены. Картины шли по полотнам спереди, сзади, стелились по островку в центре зала, по задней стенке, ползли по колоннам.
Миг — и картина сменилась, а между полотнами появились текстовые пояснения. Я пробежала по строчкам глазами и вновь впилась взглядом в широкие мазки.
Внезапно вспомнились мамины рисунки, найденные на чердаке. И другие, которые я любила рассматривать в детстве. И в сердце горной лавиной хлынул безудержный восторг. Губы расползлись в восхищённой улыбке, и я сделала несколько шагов вперёд, фанатично оглядывая зал. Краем сознания отметила, что ни Леры, ни Динары видно не было — впрочем, они, скорее всего, уединились в другой части зала, благо на опустевшей выставке больше никого уже не осталось. Я приблизилась к центральному островку и коснулась полотна. Моё тело отбрасывало на полотно чёрную тень, и это вызывало внутри приятное чувство удовлетворения. Как будто бы я сама стала частью картины.
Я ни капли не удивилась, когда рядом выросла другая тень, выше ростом и шире в плечах. Так и стояла, протянув руку и наблюдая за ползущими по рукаву цветными бликами.
— Тебе нравится? — Горячий шёпот обжёг ухо, пуская по спине волну мурашек. Я развернулась, встречаясь взглядом с мужчиной. Проектор освещал левую часть его лица, а в глазах отражалась правая половинка меня.
— Очень, — прошептала я. И, хотя музыка заглушила мой голос, он точно меня понял, потому что его губы изогнулись в улыбке.
— Ты очень красивая, — повторил он фразу, которую я уже слышала несколько минут назад. Я неловко переступила с ноги на ногу и попыталась разгладить рукой подол. Но Волк перехватил мою кисть и поднёс к своей щеке. Я замерла, глядя в его глаза, которые, кажется, смотрели прямо в душу, задавая немой вопрос. По ладони разлилось тепло, и внутри появилось ощущение лёгкости.
Сглотнув, я шевельнула пальцами, и он сразу отпустил ладонь. На лице промелькнула настороженность — неужели, решил, что я собираюсь его оттолкнуть? Но вместо того, чтобы отстраниться, я провела кончиками пальцев по его скуле вниз и коснулась губ. Он судорожно выдохнул, опаляя горячим дыханием. Вспомнилось, как в машине он спокойно признался, что раньше был в меня влюблён. Но то было раньше. А сейчас? Стоило проверить.
Я качнулась вперёд, и мне на талию тут же опустились сильные руки, словно удерживая. Моя ладонь скользнула ему на затылок, вторая удобно легла на грудь. Это было так не похоже на меня. С другой стороны, я сегодня целый день совершаю абсолютно несвойственные мне поступки. Взгляд в глаза, взгляд на губы, и снова в глаза. Я приподнимаюсь на носочки и замираю в сантиметре от его губ. И в следующую секунду ощущаю мягкое прикосновение. Он осторожно, словно не веря, касается своими губами моих, и из моего горла вырывается тихий стон. Всё это ощущается настолько правильным, что я приподнимаюсь ещё выше, одновременно зарываясь пальцами в волосы Волка.
— Лори, — выдыхает он, и от этого детского прозвища, которым он когда-то меня наградил, я улыбаюсь, и обвиваю второй рукой его шею. Он прижимает крепче, и я растворяюсь в нём, врастаю в него, пью его губами. Внутри разливается восторг и чувство абсолютной безнаказанности. А на ближайшей стене наши тени сплетаются в глубоком поцелуе, нарушая бессмертный шедевр знаменитого художника.
— Серёжа, — шепчу, оторвавшись.
— Смотри, — отвечает он, и я недоумённо гляжу на него, а потом по сторонам. Вокруг нас лениво раскинулось небо «Звёздной Ночи». Я заворожённо оглядываюсь, впитывая невероятные ощущения. Музыка, картины и тёплые объятия — всё слилось воедино. Думаю, теперь я поняла, что имела в виду бабушка, говоря о гармонии.
Картина на стенах вновь меняется, и я перевожу взгляд на Волка. Он смотрит с улыбкой и восхищением, как будто у него в руках самое величайшее сокровище.
— Лори, я…
— Уважаемые посетители, наша выставка подходит к концу… — послышался голос из динамиков, и я вздохнула. На секунду уткнулась лбом в плечо мужчины, а затем отступила назад, чувствуя, как медленно рушится волшебство.
Что ж, будем считать, что приятная часть на сегодня окончена, и пора приниматься за работу. Если выставка закрывается, значит, уже почти шесть, и нас ждёт Кондратий.
18. Где в Питере овин?
Мы проводили взглядами удаляющиеся фигуры Лерочки с Динарой. Стоило девушкам свернуть на набережную, как от кирпичной стены отделились две мужские фигуры и направились к нам. Я смогла лишь в очередной раз подивиться уровню скрытности нечисти. Если бы они не сдвинулись с места, я бы ни за что не догадалась, что в тени кто-то есть.
— Добрый вечер, — поздоровалась я. — Долго ждали?
— Слишком долго.
— Пару минут.
Ответы прозвучали в унисон, и я растерянно заморгала. А потом мужчины подошли ближе, и я вообще застыла. Потому что я узнала спутника Кондратия. Это был тот белобрысый тиктокер, который пел в дуэте с солистом «Мумий Тролля». Как там его звали?
А парень остановился прямо передо мной, обезоруживающе улыбнулся, взлохматил пятернёй волосы и изрёк:
— Классные ножки.
Я поперхнулась и закашлялась. Потому что сама мысль о том, что известный подросток комментирует мои ноги, показалась сюрреалистичной. Но это мне. А Волк заметно напрягся, шагнул ближе и обвил мою талию в собственническом жесте.
И лишь прокашлявшись я осознала, что передо мной не паренёк из тиктока, а леший,
