здесь?
– Нет, миледи, она внизу.
– А... э-э-э...Отхожее место?
– Так вот, – женщина проворно нырнула под кровать и извлекла ночную вазу.
– В доме нет уборной? – ужаснулась Софья, представив, что ей предстоит несколько раз в день пользоваться неудобным сосудом. А потом испытывать стыд перед горничной, которой придётся выносить горшок и мыть его.
– Нет, миледи. Мы по старинке, – развела руками Кора.
– А... чей это дом? Кто тут жил раньше?
– Можно сказать, что никто не жил. Это вдовья доля её светлости, вдовствующей герцогини Д’Аламос, – ответила служанка. – Только её милость тут лишь один раз появлялась и выдержала всего пару дней. А потом сразу перебралась к младшему своему.
Кора скорбно вздохнула.
– Очень она милорда любила, а потом просто прикипела к лорду Анри. Граф был вылитый отец, вот миледи и не могла с ним расстаться. И надо же, такое несчастье, такая нелепая смерть! Даже деток не успел нажить, – Кора покачала головой. – И поместье графа, чего уж скрывать, намного удобнее, чем наше урочище, да и место там бойкое, кругом люди. А тут глухомань. Одна деревушка в трёх верстах, да город в сорока.
Тем временем в дверь стукнули и на Сонино «Да?» – в комнату ввалился Умар.
Кучер принёс вещи из кареты.
–Куда положить?
– Сюда-сюда, – показала служанка. – Сейчас Рива освободится, она всё приберёт, развесит, отчистит и разгладит. У неё есть дар, миледи, правда, не самый ценный –бытовая магия. Зато он хорошего уровня. Без Ривы мы бы с домом не справились, а она – раз-раз! – и чисто. И на стены наложила заклинание, древоточец теперь не страшен, а то один венец успели погрызть, пока мы их обнаружили.
– Умар, ты когда обратно? – поинтересовалась Софья.
– Перенесу поклажу и отправлюсь, – ответил кучер. – Что-то хотите передать его светлости?
Она хотела.
Очень.
Но что-то держало, не давало решиться. С другой стороны, что она напишет?
Добралась нормально? Это и Умар передаст.
Спасибо за ночь? Банально. И герцог может решить, что она напрашивается на повторение.
Щёки снова опалил румянец, и девушка опустила голову.
Ну и что, что ей понравилось? Инициатива должна исходить от мужчины.
Написать: «скучаю»? Но Арман ничего ей не обещал. А учитывая всё то, что натворила её предшественница, то и без навязанного брака у мужчины при одном её имени должно скулы сводить. Она ни за что сама навязываться не будет, но если его светлость решит дать их браку шанс – не оттолкнёт.
Правда, для того чтобы она ему поверила, Арману придётся, во-первых, расстаться с экономкой. И, во-вторых, приехать за Соней лично. Герцог знает, где она, Умар знает, как быстро сюда попасть. Если муж захочет – навестит. А нет... Что ж... Значит она, Соня, будет налаживать жизнь без оглядки на его светлость.
Глава 20
Солнце встало, и замок окончательно пробудился.
Жизнь шла своим чередом, словно и не было тут никогда её светлости, герцогини Д’Аламос.
Впрочем, слуги ещё вчера, как только герцог отдал приказ собирать вещи и готовить карету, всласть обсудили новость о высылке миледи.
Вдова приступила к своим обязанностям экономки, отмечая, что поведение прислуги неуловимо изменилось. Снова на неё смотрят как на хозяйку, снова заискивают и стараются угодить!
Слуг можно понять – не будешь держать нос по ветру, пропустишь смену приоритетов – пострадаешь, а то и без работы останешься. Но как же неприятно такое непостоянство!
Получается, о настоящей преданности можно только мечтать: кто в данный момент платит, тому и служим. Заплатит больше недоброжелатель, сдадут хозяина с потрохами...
Герцог в постели тоже не залежался – встал с первыми лучами дневного светила, быстро собрался и отправился в город.
Краем уха она слышала – ловить какого-то музыканта.И подумала – хорошо, что милорд уехал, ведь если он что-то вспомнит или задаст ей прямой вопрос, она не сможет солгать! И тогда...
К гадалке не ходи – Арман мог бы простить безобидную шутку. Или непреднамеренную оплошность, если та не нанесла урон здоровью или делам. Но манипуляцию с собственной памятью не простит ей никогда.
В стремлении стереть из его головы впечатления о ночи с навязанной женой она пошла на крайнюю меру, рискнув не только чувствами Армана, но и своим будущим.
Если герцог отправит её обратно, в графство...
Там графиню ждёт не дождётся проклятый Фернан! И на этот раз её уже никто и ничто не спасёт.
Женщина судорожно вздохнула и стиснула кулачки – если Арман её прогонит, то ей не жить! К сожалению, у неё нет другого места, где она была бы в безопасности. Единственное, что ей принадлежит, и то только пока она жива – небольшой дом на границе между графствами.
Знала бы, что всё будет так печально, хоть денег бы запасла, но ничто не предвещало, что Анри, её дорогой Анри умрёт так рано. И так скоропостижно!
Любила ли она мужа?
Уважала и испытывала к нему бесконечную благодарность – это да. А любовь... Думала, что любит, пока не встретила другого.
Перед мысленным взором графини встала сцена с бракосочетания: самый конец обряда, когда их уже объявили мужем и женой.
Храм утопает в цветах и гостях. Где-то на краю маячит перекошенное от бессильной злобы лицо кузена. Но он ей больше не страшен – теперь за Адель есть кому заступиться!
Женщина видит себя, семнадцатилетнюю –радостную, полную надежд, в красивом белом платье. Рядом торжественный Анри, который нет-нет да бросает на молодую жену многообещающие взгляды, и она каждый раз вспыхивает от смущения и предвкушения.
Тут же стоит матушка супруга.
Герцогиня украдкой утирает слёзы и шепчет:«Как жаль, что Мишиэтого не видит! Как бы он был счастлив!»
И стоило священнику произнести заключительные слова обряда,
