— Я прощаю этого влюбленного юношу, герцог! Он не властен был противостоять нахлынувшим чувствам. Если уж и винить кого-нибудь, то только меня саму, сумевшую так вскружить голову молодому офицеру.
Герцог непонятно хмыкнул на заявление Мышильды и со всей серьезностью уточнил:
— Госпожа Лейзон, должен ли я понимать Ваши слова, как согласие выйти замуж за капитана Отто Шенброка?
— Ну конечно, герцог, как я могу поступить иначе! — и Матильда с самой нежной улыбкой опять повернулась к Шенброку. — Я согласна, милый! Ты покорил меня своей горячей страстью, и я тоже полюбила тебя!
— Отпустите капитана, солдаты, дайте ему обнять свою невесту! — холодный насмешливый голос герцога, его жесткий взгляд и скрещенные на груди руки давали знать Шенброку, что угроза трибунала не забыта. И капитан неохотно обнял счастливую Мышильду, больше ничем не отзываясь на ее ласки. Но женщине, давно не знавшей мужского внимания, и таких холодных объятий было достаточно. Матильда влюбленно посмотрела на жениха и восторженно спросила:
— Как же ты меня разглядел вчера, ведь я была под вуалью?
Капитан неопределенно пожал плечами, но Матильда и не ждала ответа, ей достаточно было молчания, чтобы самой выговориться за двоих.
— А я-то думала, что и ты влюблен в эту глупенькую блондинку, а ты…Ты оказался настоящим мужчиной, умеющим ценить истинную женскую красоту! Но зачем ты так сразу набросился на меня? Даже не сказал ни слова о своих чувствах?
Серые глаза Мышильды сияли неподдельным счастьем, лицо ее, обычно блеклое и бесцветное, разрумянилось, а радостная улыбка окончательно изменила обычный скорбный вид камер-фрейлины. Эвелина с удивлением заметила, что Матильда Лейзон сейчас выглядит если и не красавицей, то очень хорошенькой, и восторжанные перемигивания солдат были еще одним доказательством ее недолгой красоты. Даже угрюмый Шенброк поддался обаянию влюбленной счастливой женщины. Он как-то криво усмехнулся, взглянув на ту, кого держал в объятиях, и на последний вопрос соизволил ответить:
— Я слишком боялся тебя потерять, поэтому и не стал тратить время на слова.
— Вот глупый… — Матильда, радостно вздохнув, прильнула к капитану и затихла. Шенброк по-прежнему обнимал свою "невесту", но уже не с угрюмым, а с задумчивым выражением лица. Он как будто смирился с неизбежностью женитьбы и сейчас мысленно оценивал все обстоятельства, вытекающие из нового семейного положения.
Эвелина с удивлением наблюдала, как на лицах солдат расцветают довольные улыбки — подчиненные Шенброка поверили в "горячую любовь" камер-фрейлины и капитана и радовались предстоящей свадьбе. Да и как было не поверить, видя юное лицо влюбленной Матильды, сияющей от счастья. "Бедная женщина! — неожиданно для себя, с жалостью подумала графиня. — Ее искусственной молодости хватит на две недели, не больше. А потом… Но, может, не так уж мало для неприглядной Матильды — две недели чувствовать себя красивой и желанной…"
Графине Роддерик пришлось прервать размышления — стремительно разворачивающиеся события вовлекли ее в свой круговорот. Эрнест потребовал немедленного венчания, несколько солдат были отправлены в часовню, чтобы все подготовить к обряду, а Эвелине пришлось еще раз заняться прической Матильды. "Письмоносец", так удачно перепутавший адресата, принес для невесты несколько алых роз, стащив их из ближайшей вазы. Этими розами Эвелина украсила прическу Матильды, а одну приколола к вырезу ее платья.
Еще двоих солдат герцог Берштейн отправил к полковнику Горну с требованием подготовить приказ о срочном переводе отряда Шенброка для охраны охотничьего замка, того самого, где принц Дэниэль встречал дарнийцев, а для охраны старого крыла назначить других гвардейцев. На возражения осмелевшего Шенброка, понявшего, что страшнее женитьбы ему теперь ничего не грозит, и ропот его солдат, недовольных переводом из дворца, неожиданно ответила Матильда:
— Дорогой, — сказала камер-фрейлина, обращаясь к капитану, — это будет так славно — провести медовый месяц там, где нас никто не потревожит. А вам, молодцы, я обещаю сегодня же праздничный ужин и хорошую выпивку в честь нашей свадьбы!
Ошарашенный Шенброк не нашелся с ответом, а повеселевшие солдаты закричали "ура!" его невесте. Между тем, Мышильда продолжала стремительно захватывать командование отрядом в свои цепкие ручки, так что даже герцог Берштейн сменил свой скепсис на некоторое уважение. Камер-фрейлина отправила "письмоносца" на поиски старшей камеристки и гордо потребовала от изумленной Эммы "приготовить все ее вещи, поскольку она переезжает к мужу". Далее, Матильда раздала указания солдатам по погрузке своего добра и перевозе его на новое место а, заодно, выяснила, сколько имущества имеется у ее жениха. Вспомнив о своем обещании, Матильда Лейзон предложила Шенброку отправить вестовых в замок, чтобы к их приезду успели подготовить и комнаты, и праздничный ужин, и, тут же, не дожидаясь ответа жениха, сама отдала необходимые распоряжения Даже графине Роддерик новоиспеченная капитанша дала несколько толковых советов, кого следовало бы назначить камер-фрейлиной вместо нее. А когда Матильду Лейзон и Отто Шенброка обвенчали, Эвелина, бывшая свидетельницей на их скороспелой свадьбе, с удивлением увидела, каким спокойным и умиротворенным стало лицо камер-фрейлины. Трудно было поверить, что совсем недавно эта юная счастливая женщина глядела на всех злобной склочной мегерой.
"Как мало, оказывается, ей надо было для счастья! Всего-то знать, что она любима, пусть даже таким грубияном, как Шенброк! А может, это совсем и не мало — знать, что тебя любят?" — Эвелина, занятая своими мыслями, наблюдала, как "молодые" садятся в карету, выделенную для них по приказу герцога, как Эрнест отвел в сторону капитана — видимо, желая еще раз предупредить о том, что его проступок не скоро забудут. Шенброк рассеянно кивал, слушая герцога, а сам поглядывал на белокурую женскую головку, посылающую ему улыбки из окна кареты. Эвелина поняла, что Матильде удалось произвести впечатление на молодого мужа, но надолго ли хватит его первых чувств? На этот вопрос пока никто не мог ответить.
Наконец, отряд Шенброка отправился к дворцовым воротам, и герцог Берштейн, облегченно вздохнув, весело повернулся к графине:
— Замечательно все получилось, правда, Велли? Эта твоя Мышильда оказалась совсем не простой штучкой, уверен — она еще приберет к рукам и капитана, и всю его команду. Так что за будущее поведение Шенброка можно не волноваться!
— Можно не волноваться, вот как, Эрнест? А что тебя вообще волнует? — Эвелина вспыхнула, так возмутило ее непробиваемое спокойствие герцога. — Неужели ты так и не понял, что только чудом Кэти не попала в руки Шенброка? Что судьба и жизнь девушки могли быть погублены этим утром и лишь потому, что ты не нашел время выполнить свое обещание — перевести капитана и его отряд из старого крыла замка!
— Велли, послушай… — герцог пытался что-то сказать, но Эвелина не хотела его слушать. Разумом она понимала, как несправедлива сейчас к уставшему, измученному бесконечными делами, герцогу Берштейну, но сердце оказалось сильнее разума. И Эвелина выкрикнула в лицо Эрнеста слова, о которых пожалела почти сразу, как только сказала:
— Как ты можешь быть так спокоен?! Юная девушка чуть не погибла из-за того, что ты не посчитал важным вступиться за нее, а тебе нет до этого дела! У нас с Северином был когда-то друг, Эрни Берштейн, но он давно умер! Его место занял герцог Берштейн, первый министр короля — черствый и бессердечный служака! Я презираю тебя, Эрнест, слышишь, презираю! И я не хочу тебя больше видеть и говорить с тобой не желаю, ты понял меня, герцог Берштейн?! Не смей ко мне подходить и заговаривать со мной первым, никогда не смей!
Стремительно бледнеющее лицо Эрнеста напугало графиню, она мигом опомнилась и готова была просить прощения за жестокие слова, высказанные сгоряча, но герцог всего лишь произнес:
