цыпочках, словно призраки могли ожить и надавать по рукам. Хоть на улице и выглянуло солнце, а ветер стих, но я всё равно заледенела. Я уже лет десять как стеснялась щеголять с голыми лодыжками даже при братьях, а тут – целый лестриец два раза видел меня полностью обнажённой. Матушку Этеру удар бы хватил от такой новости, хотя… она и так знала обо мне почти всё. И мнения была соответствующего. Даже удивительно, что после всего мной сотворённого, Верховная всё ещё желала сделать меня своей преемницей.
Крышка оказалась тяжёлой. Скрипнули петли сундука – давно его никто не открывал. На меня пахнуло запахом старых слежавшихся вещей – внутри оказались сложенные стопкой женские платья и обувь. С потусторонним трепетом я подняла за плечики первое – из добротного зелёного сукна с золотистой строчкой. От времени ткань выцвела и покрылась пятнами, но, судя по тому, сколько этому платью было лет, то сохранилось оно весьма неплохо. Наверное, защитные чары повлияли и на него тоже. А вообще все эти вещи нуждаются в стирке, а ещё их нужно подержать над паром, чтобы разгладились. Не хочется щеголять перед Ренном неряхой. Лучше уж вообще в его куртке остаться… ну и пусть, что короткая!
Потихоньку я перебрала всё содержимое сундука. В груди тоскливо сжималось, когда я разглядывала широкие в поясе платья – впору беременной женщине. Наверное, мать Ренна жила здесь, когда носила его под сердцем. И каково ей было умирать, зная, что оставляет своё единственное дитя один на один с большим и враждебным миром. Я поняла, что остро сочувствую этой женщине и ощущаю с ней родство – как-никак, она тоже была жрицей.
И это почти всё, что я о ней знаю. Ушла ли она по своей воле, или лорд Брейгар её похитил, чтобы осуществить пророчество – ответы должны быть у Реннейра.
В конце концов я надела платье, сохранившееся лучше остальных – на нём чувствовались еле уловимые отголоски магии. Конечно, для начала пришлось его как следует вытрясти, но я не жаловалась. Глядя на платье, я не сомневалась, что сшито оно было в Антриме: тёмно-синее, плотное, с укороченным подолом – чтобы было удобно по горам бегать. Золотистая вышивка вилась по рукавам, горловину украшали солнечные камни.
В сундуке нашлись плащи с обувью, и даже изящные костяные гребни со шпильками. Стараясь не думать о том, что все эти вещи принадлежат умершей женщине, я наскоро привела себя в порядок. Вымела метёлкой всю пыль и паутину, вытрясла оставшиеся вещи и одеяла, потом развесила на дереве проветриваться.
Обойдя сруб кругом, обнаружила и грибы – с толстыми ножками и бурыми мясистыми шляпками. В горах такие не росли, и я не знала, съедобны они или нет, но всё-таки решила собрать. Спрошу у Ренна, не отправимся ли мы на встречу с богами раньше срока после подобной трапезы? Не охота погибать зазря.
Кстати, куда лестриец запропастился?
Думаю, не случится ничего страшного, если я схожу его поискать.
Конечно, идти куда-то в совершенно незнакомом лесу было верхом глупости, но тропа вела сама. Я шла, по пути обрывая ягоды клюквы – от сока, чуть кисловатого, щипало язык и губы. Всё вокруг казалось нереальным – как будто я оказалась в сказке.
Равнина!
Какой разной она бывает. В прошлый раз я видела бескрайние поля, алеющие маками, пыльные дороги и степь. Сегодня – могучий лес под жемчужно-серым осенним небом. Этот мир стремительно прорастал во мне, и я становилась его частью – возвращалась в давно забытый дом.
Плеск воды подсказал, что озеро совсем рядом. Сквозь переплетение ветвей виднелись осколки зеркальной глади, поблёскивающей в утреннем свете.
Шла я, подняв подол и старалась не наделать лишнего шума – не хотела быть застигнутой. Мох упруго прогибался под ногами, ветви лещины тянулись ко мне, словно руки, мягко скользили по плечам и икрам, ласкаясь.
На берегу лежала его рубашка.
И штаны с сапогами.
Там же покоился нож и освежёванная заячья тушка.
Прислонившись к молодой осине, горящей алыми листьями, я замерла, укрылась, как мелкий зверёк. Сердце скакало и переворачивалось. Мешало дышать.
Несколько больших сильных гребков – и он выплыл на середину озера. Я видела треугольную спину с пластами мышц, которые выделялись на лопатках, как крылья, и от этой красоты захватывало дух. Как и от того, что я стою под сенью гостеприимного леса и смотрю, не в силах отвести взгляд… А он даже не знает, что я пришла.
Мгновение – и никого нет, только на поверхности лопнуло несколько пузырей. Как гибкий змей, он проплыл под водой и вынырнул, наделав шуму и испугав какую-то мелкую птицу, что сидела на ветке у воды. Нащупав ногами дно, Ренн медленно пошёл к берегу. Вода отхлынула, открывая плечи и грудь, твёрдый живот и убегающую вниз тёмную дорожку.
– Я, конечно, знал, что у тебя совести маловато, но чтобы настолько!.. – внезапно он остановился. – И давно ты подглядываешь?
Я закусила губу, чувствуя, как отчаянно полыхают щёки, но при этом не нашла в себе сил отвернуться. А он смотрел с искренним весельем в глазах, будто холодная вода смыла всю усталость и боль. И было в этом взгляде что-то ещё – неподвластное пониманию, но безумно притягательное.
Впервые довелось увидеть его без рубашки при свете дня – сложен Ренн был безупречно. Грациозный и сильный зверь, вышедший из озёрных глубин. Под гладкой кожей перекатывались тугие мышцы, когда об брызгал себе на плечи и грудь. Ручейки стекали с волос на плечи и, сливаясь, бежали ниже – дорожкой к пупку, а потом исчезали в покрытой рябью воде.
– Иди ко мне, – произнёс чуть хрипло, тихо – но я услышала.
И пошла.
Разувшись, замерла у кромки воды. Медленно расшнуровала корсаж, стянула через голову платье и бросила поверх вещей лестрийца, оставшись в тонкой сорочке.
Я не боялась холодной воды. Дома часто купалась под водопадами и ныряла в ледяные горные реки – все искатели были выносливы. Но сейчас била странная дрожь, и озноб этот сменялся жаром, рождающимся в животе и заставляющим пылать всё тело.
Он не отрывал от меня взгляда ни на миг.
Облизнув губы, я сделала первый шаг. Дно было мягким и илистым, подводные растения, играясь, трогали лодыжки и колени. Без лишних слов Ренн обхватил меня руками за талию и, уронив себе на грудь, затащил в воду по самую шею. Я только пискнуть успела, когда холодная вода обожгла живот.
–
