«Нет, Мисси» — повторяла я, улыбаясь, когда она с жаром рассказывала как раз за разом ходила на кастинги и только в этот раз удача повернулась лицом, а не той частью тела, на которой обычные люди сидят, пристроившись за барной стойкой в нашей закусочной. «Нет» потому, что быть её «талисманом на счастье», означало потерять личную свободу. Стоило поддаться на уговоры сейчас, и я превратилась бы в бесплатное приложение к «великой и непобедимой Мисси», стала бы её «эскортом», тенью «знаменитости». А мне не хотелось. Я и так была тенью самой себя. Хорошо бы попытаться стать кем-то более весомым.
«Нет, Мисси» — отчаянно отпихивалась я, когда впервые услышала эту её фразочку: «И найдем тебе, наконец, парня!». Подруга, действительно, была благодарна мне всей душой и пыталась проявить свою благодарность, как могла. Она хотела устроить мою личную жизнь, думая, что помогает, а на самом деле, не зная всех обстоятельств, только делала больно. О каких отношениях могла идти речь, когда я и себя-то не любила. Полюбить кого-то еще, незнакомого, чужого, со своими интересами, привычками, желаниями было просто немыслимо. И ведь был еще Брэйди. Где-то далеко, за пределами досягаемости…
Вспоминать о нём без надрыва, без сердечной боли не получалось, и я старалась избегать этого. Хорошо, что было чем занять голову.
Результатом нашего похода на кастинг были многие изменения, ворвавшиеся в жизнь со скоростью курьерского поезда.
После того, как мы покинули здание студии, где проходил отбор, Мисси потащила меня в кафе, находившееся неподалеку. Мы сидели за столиком, пили кофе и строили планы на будущее. О, в мечтах мы были уже сложившимися звездами, купались в деньгах и славе. Толпы поклонников лежали у наших ног. Мир сверкал и искрился, как драгоценный камень в резком электрическом освещении.
В жизни же все оказалось проще. Роль, которая досталась Мисси, была совсем крохотной. Пара минут экранного времени. Наверное, именно поэтому мою подругу так легко приняли в проект. Актерский состав окончательно утвердили через неделю, и стоит ли говорить, что великая Меган Стерн снизошла до участия в главной роли. Как и было предсказано, она нашла-таки в своем напряженном графике «окно» размером ни много ни мало в три месяца, чтобы принять участие в съемках фильма. Мне оставалось только согласиться подработать за приличное вознаграждение одной из мелких единичек обслуги. Несмотря на согласие звезды, сумму, названную Крисом, оставили неизменной, и я согласилась. Поговорила со Сьюзен, объяснила, что хочу скопить денег на обучение и отказываться в течение нескольких месяцев получать оплату в четыре раза превышающую ту, за которую работала в «Транжире», глупо. Сьюзен была недовольна. Сьюзен гневалась. Еще бы. Ей предстояло найти на это время замену, которая устроила бы взыскательного мистера Ки. А это было непросто. Но Сьюзен никогда не была грымзой, поэтому я и сунулась к ней со своей просьбой, а не уволилась без разговоров и объяснений. В конце концов, она согласилась и, даже, готова была принять меня обратно на работу, когда съемки закончатся.
Я позвонила Сэми, сказала, что согласна на их условия и готова подписать трудовой договор. Необходимые документы были оформлены быстро, и надо было собираться в дорогу. Съемки планировалось проводить в штате Вайоминг, недалеко от национального парка Йеллоустоун.
Впереди была неизвестность. Это пугало и подстегивало одновременно. Я не знала, как сложатся обстоятельства, но готова была окунуться в них с головой. Припоминая скупо оброненные Сэми фразы, я смутно представляла, что работа будет не легкой и, наверное, ждала обещанных трудностей. Новые впечатления, необходимость вновь привыкать жить и работать с незнакомыми людьми — лучший способ избавиться от избытка свободного времени и лишних мыслей.
Я так и не позвонила домой. Не смогла. Много раз доставала из кармана джинсов телефон, крутила его в руках, а иногда даже начинала набирать номер, но почувствовав, как сжимается спазмом горло, нажимала на кнопку «отбой». Телефон возвращался назад, в карман.
Трудно объяснить словами, но много раз доставая сотовый из кармана, чтобы набрать нужную комбинацию цифр, я чувствовала, как ощущение беды, произошедшей несколько недель назад, ширится, растет, заставляя вспоминать подробности. Сердце заходилось бешеным стуком. Омерзение подкатывало к горлу, и начинали мелко трястись руки.
Как только я в очередной раз решалась позвонить домой, Ла Пуш словно становился ближе. Люди, которые там остались, казалось, вновь окружали меня. Мама. Вихо. Ли. Ребята, которые частенько забегали к нам пообедать. Старенькая, седая миссис Малиган. Болтушка Клэр. Я легко могла представить, как она смешно щурясь, оглядывается на Квила, и торопливо говорит: «… ужасного качества. Разве можно? Мне хотелось, чтобы коврик был мягким, мягким. И обязательно в тон…». Брэйди. Его глаза, какими они были, когда я шла мимо, задрав нос, упиваясь местью, к двери. Собиралась в Сиэтл.
Коллин. Рука, сжимающая горло и тихий угрожающий шепот: «Не смей прикрываться»…
В общем, не могла я позвонить. Не могла…
Вместо этого я почему-то затеялась искать себе новое жилье. Агитация Мисси не прошла бесследно и квартирка, в которой я жила до сих пор стала казаться неуютной, чужой. Пришлось потратить немало времени и нервов, чтобы вернуть предоплату. Хозяйка очень не хотела отдавать назад деньги. Понимаю её. Вряд ли предприимчивой даме повезет найти еще одну такую же простушку, как я. Но у меня же была Мисси, а против неё приёмов не существовало. И дня не прошло, как я, собрав вещички, перебралась на новую квартиру. Она была в другом районе, дальше от работы, зато дешевле и уютнее. Правда теперь, чтобы добираться до «Транжиры», мне, наверное, пришлось бы взять напрокат машину, как это делала моя подруга. Но это все потом. После возвращения со съемок.
Я вдруг поймала себя на мысли, что рада и смене квартиры и тому, что еду, хоть и на время, в другой штат. А еще я поняла, что опять убегаю. Прячусь. Как это делают маленькие дети, испугавшись ночных теней, или непонятного шороха под кроватью. Они забираются в шкаф и сидят там, прижав, колени к груди, среди коробок с обувью, старых пальто и курток, висящих на вешалках. Ждут, когда придет кто-то большой и добрый, кто-то сильный, тот, кто сможет защитить и прогнать страх. Этот кто-то откроет дверцу, присядет на корточки рядом со шкафом, скажет: «Ну что ты, малыш, не надо бояться. Пойдем» и протянет руку с раскрытой ладонью. Ужас отступит, и тени ночи перестанут казаться страшными. Выяснится, что шуршал под кроватью котенок, забравшийся в комнату перед тем, как погасили свет. Этот маленький пушистый паршивец тоже сначала уснул в теплой темноте, а потом проснулся, увидел завалившуюся под кровать обертку от шоколадки, тускло поблескивающую в полосе света, пробившегося в щель под дверью, золотистой фольгой, и принялся гонять её когтистыми лапками. Всего то. Можно будет зареветь от облегчения, а тот, кто пришел спасти от темноты, обнимет, погладит по голове большой теплой ладонью и будет долго сидеть на полу, рядом с кроватью, ожидая пока придет спокойный мягкий сон.
