— Не буду. Но Лила, послушай меня: что сделал Малачи? — она указала на огромную толпу людей, растянувшуюся по пустыне перед нами. — Именно этого он и добивался. Он нуждался в этом. Уже очень долго.
— Я знаю.
Она ещё секунду постояла передо мной, потом отпустила моё плечо и повернулась. Она подошла к Такеши и взяла его за руку, улыбнулась ему с добытым ценой больших усилий счастьем на лице. Толпа расступилась перед ними, нуждаясь в руководстве, а затем поглотила их, когда все начали следовать за ними.
Я знала, что она ждёт от меня того же, но не могла заставить себя сделать и шагу.
— Тебе и не нужно этого делать. Теперь об этом позаботятся другие, — раздался голос у меня за спиной, который я хорошо узнала.
Я обернулась и увидела, как город Мазикинов тонет и осыпается в песок, а купол снова закрылся. Рафаэль стоял перед ним, как будто видел такое каждый день. Его лицо светилось, слишком ярко, чтобы я могла смотреть на него долго.
— Мы освободили всех? — спросила я.
— Все, кто не принадлежал этому городу, уже покинули его, — ответил он, кивнув головой в сторону толпы, которая медленно удалялась от нас. — Стражи проведут их через Пустошь. Те, кто принадлежит другому миру, попадут туда. Они увидят, куда им предначертано идти.
— Так легко?
— Легко и сложно в одно время.
— А я?
Свет вокруг него померк, как будто он втянул его обратно в себя.
— А ты ещё не закончила.
Я покачала головой, слёзы жгли мне глаза.
— Закончила.
Он больше ничего не сказал. А просто стоял, ожидая.
Я сжала губы и потёрла глаза.
— Хорошо. Но прежде чем ты меня куда-нибудь отправишь, мне нужно знать. И не говори мне, что мне это не нужно. Где Малачи? Если он находится в тёмном городе, я пойду…
Он поднял руки и усмехнулся.
— Как бы мне ни нравилась наша последняя драматическая встреча, я не хочу её повторять. Малачи нет в тёмном городе.
У меня перехватило дыхание, и я упала на колени. Рафаэль поймал меня, положив свою невероятно тёплую руку мне на спину.
— Он не хотел умирать, — тихо сказал он. — Он не чувствовал отчаяния. Он не пытался сбежать. На самом деле, я думаю, что он очень хотел бы остаться. Другими словами, тёмный город был не тем, что ему было нужно.
Из моих глаз покатились слёзы.
— Так я могу увидеть его сейчас? Он в Святилище? С ним всё в порядке?
Рафаэль сжал мою руку.
— С ним всё в полном порядке, Лила. Гораздо лучше, чем нормально.
Я рукой вытерла лицо.
— Потрясающе.
Мне нужно было увидеть его. Поговорить с ним. Мне нужно было, чтобы он обнял меня, и что бы мне ни пришлось делать дальше, это будет терпимо. Пока он со мной.
— Лила, ты должна кое-что понять, — мягко сказал Рафаэль, как будто смог прочитать мои мысли.
Я уже давно подозревала, что он обладает такими способностями. Он встал передо мной и убедился, что я смотрю на него.
— Малачи сделал всё, что должен был сделать.
— О чём ты? — прошептала я.
Он улыбнулся своей прекрасной, ослепительной, болезненной улыбкой.
— Малачи больше не Страж Царства Теней. Он был отпущен в Элизиум, чтобы наслаждаться своей вечностью.
* * *
Я зашагала по белоснежному проходу к тёмной фигуре, ожидающей впереди. На этот раз не человекоподобные стражи по обе стороны от меня смотрели на меня с уважением. Но мне было всё равно. Меня опустошили и сожгли. Я была пуста. Я вышла в переднюю часть зала суда и стала ждать, когда Судья обратит на меня внимание. Мне следовало бы испугаться, но внутри меня всё оцепенело.
Она подняла голову, и на этот раз её глаза были янтарно-карими, как у меня, как у моей матери. Её пристальный взгляд не отпускал меня, пока она скользила вперёд. Она выглядела как это странное слияние Дианы и моей мамы, и от этого у меня свело живот. Только не от тошноты. От тоски. Я хотела, чтобы она обняла меня, и ненавидела это. Я хотела, чтобы она обняла меня и сказала, что всё будет хорошо, хотя это было самое жестокое, что она могла сделать. Я отступила назад, когда она подошла ближе.
— Почему?
— Это большой вопрос для маленькой девочки, — сказала она, но не насмешливо. Она остановилась передо мной. — Я знаю, что ты устала, детка.
— Не называй меня так. И я не устала… с меня довольно. Это разные вещи.
— Но ты ещё не закончила. Джури угрожает миру живых, и с ним ещё десять Мазикинов.
— Разве его тело Мазикина не было уничтожено, когда мы взорвали портал? Разве это не должно было убить его, включая ту его часть, которая находится в мире живых?
Она покачала головой.
— Вещество в портале — это чистая жизнь. Его не разрушить; только проход. Тело Мазикина Джури, как и других, сохранилось. Скорее всего, глубоко под землёй, но всё же оно там. И пока это так, он может занимать это человеческое тело…
— То есть тело Малачи, — отрезала я.
— Убей Джури и оставшихся Мазикинов в городе. Если они просто похоронены под слоем земли, их животные тела умрут, как только их души вернутся. Покончи с угрозой в виде Мазикинов навсегда. Это и есть твоя миссия.
— Нет.
Но, даже отказываясь, я думала о Диане. И Тиган. И Йене. И Генри. Тех, кого я оставила позади. Тех, кого Джури мог так легко ранить.
— Пошли кого-нибудь другого.
Кого-то получше. Сильнее. Здоровее. Вот что им было нужно.
Судья коснулась моего подбородка, посылая болезненные, глубокие покалывания по моей коже.
— Ты так зла.
— А я должна быть счастлива?
— Ты чувствуешь то, что чувствуешь. Я понимаю.
— В таком случае, ты могла бы помочь мне, — прорычала я. — Я считала, ты можешь быть некого рода Богом. Я думала, ты всё знаешь. Но потом я узнала, что именно ты создала Мазикинов. Ты позволила им сотворить всё это. И сейчас ты используешь меня, чтобы исправить свои же ошибки.
Она склонила голову набок.
— Раз я какой-то «Богочеловек», ты действительно думаешь, что способна понять меня?
— Я в состоянии понять, что миллионы людей оказались в аду только потому, что ты не смогла контролировать своих питомцев, — выкрикнула я ей прямо в лицо, зная, что она может стереть меня с лица земли одним движением брови, и я почти надеялась, что она это сделает.
Она просто смотрела на меня своими новыми, бездонными глазами Риты Сантос, и мне пришлось отвести взгляд.
— Ты отвернулась от всех этих людей, — сказала я сдавленным голосом. — Ты оставила их на милость злых созданий, которых сама же и создала.
— Но я никого не бросала, — ответила она. — Я послала Такеши, Малачи, Анну и тебя.
Я состроила гримасу.
— И каким образом это компенсирует сотни лет страданий? Как ты могла создать всё это? Как ты могла позволить им взять власть в свои руки?
— Я любила их и поэтому дала им единственное, — тихо сказала она. — Единственное, что я даю существам, которых люблю. Ты знаешь, что это такое?
— Массивный купол, чтобы они могли создать ад, превосходящий любой вид ада, который я когда-либо представляла? Ты тоже упаковала его в подарочную упаковку?
— Нет, — ответила она. — Я даровала им свободу воли.
Я посмотрела на потолок, на кружащую, живую мозаику кристаллов, движущуюся и бурлящую, как океан.
— Хорошо. Как мило с твоей стороны.
Она хихикнула, посылая вибрацию по полу, от которой у меня задрожали кости.
— Я бы так не сказала. Свободная воля делает возможным любое зло, детка. Каждый отдельный вид. Но…
Мой взгляд был притянут к ней, как к магниту.
— Но…
Она улыбнулась, и улыбка была одновременно радостной и грустной.
— Свобода воли — это тоже то, что делает любовь реальной.
Она любила Мазикинов и хотела, чтобы они любили её в ответ. Но они выбрали кое-что другое — шанс на господство, шанс избавиться от её опеки и установить свои собственные правила. И всё потому, что она любила их достаточно сильно, чтобы дать им выбор.
