изучать нашим авторитетам. Все! Партия Травиаты тебе обеспечена! Уж я позабочусь об этом.
– Иржи, я беременна…
– Отлично! Все что угодно, радость моя, Лапушка. Весь мир я положу к твоим ногам. Что?!?
– Три месяца, я утром была у врача.
– Нет…
– Да.
Иржи откинулся на подушку, и в оцепенении переваривал эту новость.
Оленька любовалась его профилем. Точеный нос, выпуклый лоб, линия рта не очень, но она прикрыта, усиками, едва заметный румянец на смуглой коже, и ямочка на подбородке.
– Иржик, откуда у тебя ямочка? – стайка девочек из хора окружила худрука, Иржи Станиславовича.
– То есть? С рождения, милые дамы, с рождения – выискивая взглядом Оленьку, отвечал предмет восхищения всего женского коллектива.
– Нууууу, всякое может быть, а вдруг это травма? – строила глазки и приставала кокетка-хоровичка. Но Иржи уже отыскал Оленьку, и оказался глух и слеп к внешним раздражителям.
– Ольга, – у вас вокал в 201 аудитории, расписание поменялось, идемте, я вас провожу…
Сердце глухо отозвалось в груди, она знала, сколько раз они остановятся в укромных местечках, чтобы наспех поцеловаться.
***
Можно, конечно попытаться объяснить, лежащему рядом мужчине, душевное состояние будущей матери, но зачем? Она знала, что ее возлюбленный слегка чокнутый, оперозависимый, можно так сказать, но он прекрасный менеджер, где он отыскивает таланты, как понимает, что это то, что ему нужно?
Их случайная встреча оказалась судьбоносной для нее. Три года назад, она просто стояла перед распахнутыми окнами Большого и слушала распевки, упражнения для разогрева голоса, и мысленно повторяла гаммы. Что он такого увидел в ней? Но он подошел, разговорились, и поступило предложение на прослушивание. А дальше все завертелось, закружилось. И вот она беременна.
– Так вот откуда, просто физически ощущаемые эманации, эмиссия, совершенная эмиссия. Это загадочное состояние будущей матери, непорочное зачатие, – задумчиво бормотал Иржи, витая, как обычно, в «своих облаках», – Дева Мария. Святая невинность. Но Травиата, ведь это совсем другая ситуация…
– Ты, думаешь, что наши с тобой отношения настолько невинны, что я не смогу исполнить Травиату?
– Хм, ты права, а кстати, кто отец?
– ????
– Ой, прости, прости…Так, что? Там маленький Иржи? – он положил свои холеные пальчики ей на живот. Но…Твоя карьера…
– У мня… У нас будет ребенок, и это не обсуждается.
В этой фразе не было категоричных ноток, слишком расслабляющее действовали на нее мягкая постель и близость любимого, но будущий отец понял, решение принято.
Оленька лежала, забросив руки за голову, раскрасневшись от поцелуев, мечтательно глядя в пространство.
– Кааакое счастье, у нас будет ребенок, – эхом отозвался Иржи, из под одеяла. И вдруг неожиданно вынырнул, его каштановые, волнистые и такие прекрасные волосы, растрёпкой нависали над Оленькой, касаясь щеки. Он долго-долго взглядом знатока изучал этот неуловимо изменившийся облик, и наконец, налюбовавшись, заключил ее в объятья.
***
Дверь предательски скрипнула, оповещая сонный дом, что хозяйка явилась под утро. Оленька на цыпочках побежала на кухню, откуда доносились умопомрачительные запахи.
– Доброе утро, Евгения Александровна! Она чмокнула в дряблую щечку старушку, которая окунала в кипящее масло блинки, нанизанные на палочку и пахнущие рыбой.
– Тсссс, тихо, разбудишь Эдика, он только что пришел со смены, спит еще…
– А Чан Ми?
– Все в порядке, тоже спит, в отличие от матушки, которой, похоже, сегодня не дали выспаться, – нахмурилась бабулечка, – как прослушивание?
– Отлично, все в восторге. Так, во всяком случае, говорит Иржи. Поздравлений я не дождалась, но, вы же знаете, какая у нас атмосфера в Большом. Конкуренция…
– Как поживает ваш обожатель?
– Хорошо. – Оленька покрылась легким румянцем. – А, Чан Ми? Обо мне спрашивала?
– Нет, но звонила ее преподаватель, она решительно настроена на разговор с вами.
– По поводу?
– Она решила, что вы слишком давите на девочку, заставляя ее так много учиться.
– Я?!?
– Ну, да, говорила, что Чан Ми чуть ли не засыпает на уроках, хотя знания у нее превосходные. Сейчас она самостоятельно изучает древне-корейские иероглифы. Но эти рыбные блинчики, душенька, вы только попробуйте, это превосходно! Наша девочка записалась на очередные курсы? «Вау!», вот уж действительно «Вау», иначе и не скажешь. Этот рецепт…
Оленька, не дослушав, бросилась в спальню к дочери.
Девочка спокойно спала сейчас, но судя по сбитому одеялу и влажным волосам, сон до этого был беспокойным. Поправив одеяло, она прикоснулась губами к мокрому лобику.
– 35,6. Пульс – 200 ударов в минуту, ого! Высокий эмоциональный фон. И тут она обратила внимание, что под маечкой, уже есть намёки на грудь. Четырнадцать лет, моя красавица взрослеет, – у Оленьки навернулись слезы на глазах. И все же надо показаться доктору.
Она достала мобильный – шесть утра, приемлемо, и отправила смс. « В восемь, если не трудно, пожалуйста, к Чан Ми», и, освободившись от тапочек, нырнула под одеяло, согревая своим телом величайшую драгоценность, что у нее есть в этом мире. Чувство вины осторожно тронуло струну… Аве Мария… И она погрузилась в тревожный сон.
– Оленька, Чан Ми, просыпайтесь, доктор вас ожидает, за завтраком!
Евгения Александровна, пахнущая сдобой, рыбой, розами и домашним уютом, тихонько коснулась Оленькиного плеча.
– Омма! Ты вернулась? Как прослушивание? – потирая заспанные глазки, спросила Чан Ми.
– Все хорошо, куколка моя, – она тронула ладонью лобик дочери, – обещают Травиату, – как ты себя чувствуешь?
– Отлично! Поздравляю! Чмокнув маму в щечку, соскочила с постели. Бабулечка, что у нас на завтрак? Омук получился? Я первая в ванную!
– Ну, как тут за ней уследишь, только что была, а уже и след простыл, – заправляя кровать, с улыбкой бурчала Евгения Александровна.
– И, все же я вас прошу, если, что, сразу мне звоните, хорошо?
– Хорошо, хорошо, циферка номер один на мобильном, я помню…
Юлий Аркадьевич, постанывая от предвкушения вкушения вкуснотищи, коим был заставлен стол для завтрака, закончил осмотр Чан Ми.
– Ну-с, мадемаузель, вы в прекрасной форме, внешних патологий не выявлено, анализы сдать непременно, и можете быть свободны, аки птенчик.
– Благодарю, uisa, будьте так любезны, откушайте с нами, – Чан Ми озорно блеснув глазенками, отвесила глубокий поклон.
– ?
– Это означает «доктор», на корейском языке. Веди себя прилично, дщерь Евы, засмеялась Оленька, – прошу к столу, Юлий Аркадьевич.
– Папенька, так понимаю, у нас Адам, – пробормотала Чан Ми, так тихо, что ее никто не услышал.
Порозовевший и довольный доктор, оттопырив мизинчик, прихлебывал кофе. Девочки ушли в оранжерею составить букет, для Сонечки, любимой жены Юлия Аркадьевича.
– Думаю принимать витамины нет смысла, Ольга Семеновна. У вас прекрасный стол. Фрукты, овощи, в избытке, она хорошо кушает?
– Да, на аппетит не жалуется, но отчего же ночью температура понижена, и пульс…
– Пубертатный период, сами понимаете, организм перестраивается, возможны тревожные сновидения.
– И преподаватель обеспокоена, что она засыпает на уроках…
– Вот как? У вас отдельные спальни, да?
– Естественно.
– Тогда поступим следующим образом, вам придется какое-то время спать вместе. Возможно это сомнамбулизм. У вас в детстве были похожие симптомы? – он внимательно вглядывался в красивую молодую женщину, вот она отвела глаза, задумалась, но за мгновение до этого в них мелькнуло такое, что видавшего виды доктора
