лестницу. – Ты если полечь тут решил за правое дело – не стоит.
Горький усмехнулся:
– Дар, я сам разберусь. Спасибо за помощь. Когда о Ромке станет известно – сразу дам знать.
Я проследил за тем, как он поднялся по лестнице, и направился следом. Только ждать не было сил. Салон машины встретил тишиной и отгородил меня вакуумом от просыпающегося города.
– Где же ты, Ромка? – прошептал я, бесцельно блуждая взглядом по прохожим. Невыносимо тянуло куда-то нестись. Только куда?
Я достал мобильный с целью позвонить Яну, но тут мое внимание зацепилось за значок сообщений. Мне сто лет никто не писал сообщений – я даже забыл, как это выглядит, поэтому и не обратил внимания на иконку с цифрой в самом углу экрана.
Сообщение оказалось от Ромки.
«Позвони, пожалуйста, быстрее. Я очень хочу к тебе».
Я пробежался взглядом по нему и стиснул зубы.
Эта ведьма, ее сестра, все просчитала. А вдруг она причастна и к убийству моего отца? Могла жажда бесценного дара сестры толкнуть ее на такое? Вполне. Внезапное возвращение в жизнь Ромки, интерес к ее судьбе, приглашение на помолвку, подделанные дневники матери… Осталось только от меня отделаться. И я уехал, оставил ей Ромку сам, но удержать ее она не смогла, хотя наверняка старалась. Силой, видно, этот дар не получить. И только это остановило эту страшную тварь…
Я написал Горькому короткое сообщение о своих умозаключениях, завел двигатель и выкрутил руль. Нужно было заняться делами в поселке, но я едва жал на педаль, не желая сворачивать с трассы и отказываться от дороги перед глазами. В итоге я оказался на гравийке, ведущей к моему дому в лесу. Меня просто потянуло туда, где было тихо и можно было перевести дух. Но это место было моим, хотя Ромка ведь тоже бежала сюда не один раз…
Надежда встретить тут ведьму растаяла, стоило выйти из машины. Она тут не появлялась – ни следов, ни запаха. А я стоял с этим осознанием перед крыльцом и чувствовал, как меня топит в отчаянии. Смысла куда-то бежать не было – я не могу ее найти. Я ее почти не знаю… Идея, что Рома помчалась искать хоть какую-то мало-мальски твердую почву под ногами в виде родного отца, все меньше нравилась. Постоянные мысли о ведьме сводили с ума, а бессонная ночь и нервы наполняли голову и тело противной тяжестью. Добавить к этому еще и метания обеспокоенного зверя внутри – и вообще становилось непонятно, как это все взять в руки…
Надо было передохнуть, набраться сил и тогда уже пускаться за Ромкой. Но в поселке остался Ян с моим грузом на плечах. И я сжал зубы, вернулся за руль и поехал домой.
Запах гари все еще витал в воздухе, когда я вышел у дома отца. Казалось, им провоняло все – земля, деревья и каждый, кто стал свидетелем этой страшной ночи. Ян встретил у ворот.
– Дар, все под контролем, – глянул он на меня тревожно, когда я подошел.
Белобрысая оказалась тут же. Уже больше похожая на человека – в джинсах, курточке, и даже волосы собрала в пучок.
– Дар, Рома мне звонила, – тихо сообщила мне она, и я тут же сцапал ее под руку и поставил перед собой:
– Когда?!
– Вчера вечером. А теперь не могу ей дозвониться, – хлопнула она большими глазами, и я разочаровано ее выпустил, запоздало соображая, что Ян бы мне позвонил, если бы Рома объявилась. Она звонила подруге, значит, была в раздрае, скорее всего…
– Я тоже, – отрицательно мотнул головой, но, глядя на скисшую подругу, добавил: – Опера обещают найти, контролируют все посты на дорогах…
– У вас что-то стряслось, да? – посмотрела на меня Оля. – Ты обидел ее?
– Да, обидел, – посмотрел я на нее прямо. – Не знаешь, куда она могла поехать?
Та только пожала плечами:
– Некуда ей ехать. Кроме меня. Но она не появлялась…
Меня это царапнуло – некуда, кроме нее. А я? Меня что, в жизни Ромки так и не стало? Но я отмахнулся от этой мысли – дел по горло. И прежде всего встретиться с жителями, успокоить и заверить, что я готов заменить отца и войти в курс всех дел.
* * *
Остаток дня я провел в здании совета. Туда же вечером принесли и тело. Я стоял на крыльце и курил, хмуро глядя на сверток, когда пришел Солох. Он дождался, пока я останусь в одиночестве, и тихо присел на ступени:
– Я могу его похоронить со всеми почестями и ритуалами, если позволишь…
Мы не хоронили своих с ритуальными обрядами – так уж повелось. Но когда живешь с ведами, обмен культурами неизбежен.
– …В поселке не против, – продолжил он. – А я бы хотел тебе хоть чем-то помочь.
– Я проведу голосование, но так, ради правил, – глянул на него. – Как твои пациенты?
– Нормально, – бодро отозвался он. – Там нет ничего непоправимого.
– Отличные новости, – сузил я глаза. – А как думаешь – что было? Препараты?
– Конечно, Дар, – серьезно посмотрел он на меня. – Но я этого не докажу. Вернее, у них следы есть на теле от инъекций. Я зафиксировал. Но одно с другим связать – нужны дополнительные тесты. У меня оборудования нет.
– А я и не знал, что ты так разбираешься, – усмехнулся я восхищенно.
– Ну я ж криминалист в прошлом. Все задокументировал… Может, этого будет достаточно. Смотря что дальше делать.
– Вот это у меня команда, – усмехнулся я. – Покажешь тогда.
– Конечно. Саламандру видел?
– Краем глаза.
Последние полдня я видел только одну женщину перед глазами. И все больше не понимал, как справляется Давид с потерей. Неровен час, придется у него уроки брать по спасению психики. Чем больше народу ко мне шло, тем меньше у меня оставалось уверенности, что я потяну в таком состоянии управление всем этим семейством.
– Переодели в сухие вещи, – продолжал Солох. – А то кисла вечно в мокром платье…
– На поправку идет? – рассеяно отозвался я.
– Думаю, да. Внимание, забота, надежда на будущее… Все это лечит без всяких хитростей. – Он глянул на меня и виновато пожал плечами: – Я еще никогда не реабилитировал саламандру. А где Ромалия? Она не заходила сегодня. А она – важная часть моей терапии Оли. Ты ей передай.
– Передам… – глухо отозвался я, пялясь перед собой.
Пришла мысль отдать бизнес Яну. Все равно времени теперь на любимое дело не будет. На мне ответственность. И вой на луну по ночам.
– Я пойду. Надо решить вопрос с твоим предложением о похоронах.
Оказалось, что противников идеи Солоха о ритуальном погребении в поселке нет. Веда и его семейство
