восстанавливаюсь я поразительно медленно. Да и матросы мне хорошо всыпали, за утрату всей солонины на судне. Не только боцман старался отвести душу на моей шкуре. Ничего, это все скоро пройдет. Чести я своей не уронил. Синяки заживут.
— Выдохни и не дыши, — приказывает берсерк.
— Опять будешь совать под нос то ядовитое зелье.
— Зачем? Ты ведь очнулся. Ребро кажется сломанным, надо наложить тугую повязку.
— Все ещё зол на меня?
— Не терплю дураков.
— Я не мог сознаться в краже перед матросами! Мы все люди моря! Братство, если хочешь.
— Впервые вижу герцога, который считал бы себя братом черни. Не вдыхай больше, я должен как следует затянуть, если ты хочешь, чтоб ребро сошлось так, как было заложено изначально в конструкции твоего тела.
— Погоди, — отвёл я в сторону его необычно мягкую руку, — ты сказал герцога?
— Это ты себя наградил этим титулом, пока валялся без чувств.
— Кто ещё это слышал?
— Никто. Я как раз нес тебя сюда, в трюм.
— Уверен?
— Безусловно.
— Молчи об этом.
— Буду молчать. Но ты мой должник. Кроме свободы я хочу получить должность в твоём замке.
— Хорошо.
— Соглашался бы раньше, мы бы уже были на берегу.
— Каким образом, интересно знать?
— Тебя бы повели на невольничий рынок, чтоб продать и возместить стоимость солонины.
— Маг бы не дал.
— Ошибаешься. Возмещать ущерб капитану ему нечем. Кошель пуст. Я сам об этом позаботился. Продали бы и тебя, и меня. Теперь осталось куда меньше шансов. Впереди только один порт. И то, там нет невольничьего рынка. А твой товарный вид изрядно потрепан матросскими кулаками. Боюсь, теперь провернуть сделку нам поможет только удача. Капризная женщина, надо сказать, эта богиня.
— Сойти бы на берег.
— Сойдём. В этом не сомневайся… — он неожиданно отвёл в сторону глаза, — Скажи, что ты знаешь о берсерках?
— Вы бесстрашные воины, почти не ведающие усталости, люди чести, ловкие, изворотливые…
— Довольно. Вспомни об этом, когда судно войдет в порт, и мы поднимемся вместе на палубу. Зла я тебе не хочу.
Настя
Подкралась к зеркалу — вестнику утренних дурных новостей и в голос расхохоталась. Только и успела, что немного зажать рот рукой, чтоб свекровь не очнулась раньше времени.
Рот у меня теперь — само очарование, чупокабр обзавидуется, — от уха до уха и полон острейших зубов. Волосы тоже ничего такие, серые, правда, и в костях, и в грязи. Причем на ощупь она не чувствуется, зато в зеркале хорошо видна. Тени под глазами тоже легли как родные. Глаза — сказка! Просто прелесть, что такое, бесспорное украшение лица. Зрачков, правда, нет. Зато какой выразительный мог бы получиться взгляд из-под таких-то ресниц! Они же просто шикарные! Длинные такие. И совсем ничего, что кудрявые. Серые пятна и черные синяки тоже хорошо смотрятся. Достойно жертвы легендарного маньяка.
— Водички? — заглянул ко мне зверь.
— Скажи честно, это надолго?
— Не знаю, как пойдет. А ты что, совсем не огорчилась? Я думал, ты испугаешься, в обморок упадешь. Нет? Ну вот и отлично. Лука поешь, он, говорят, помогает.
— Мне просто с утра на работу. Заявление на увольнение собираюсь писать. Только две недели все равно отработать придется. Хотя… Знаешь, если синяки останутся, можно будет больничный взять.
— Синяки и рот сходят самыми первыми, тени остаются обычно на сутки. Эльфийская ворожба. Теперь ты понимаешь, почему остроухий народ так не любят в том городе?
— Эльфийская ворожба?
— Заклятие вступило в силу несколько десятилетий назад. Эльфам было жаль плодов своего любимого сада. Они зачаровали все деревья и их потомков, чтобы люди боялись есть эльфийские яблоки. Поначалу, и вправду, боялись. А потом ничего, привыкли. Дети даже соревнуются, у кого морда страшнее получится. Штука безвредная, но такая забавная.
— Если теперь свекровь не забудет дорогу до моего дома, то я просто не знаю, что делать.
— Обратись к дворфам, пусть зачаруют замок. Тогда сюда без спроса точно никто не войдёт.
— И рассказать им про волшебство дома?
— Нет, ну зачем же. Проведи их украдкой. Скажешь, что у тебя здесь зачарованный погреб. Окна закроем, запасов наделаем от пола до потолка! Никто ничего и не заметит.
— Интересно, на что я буду делать такие запасы? Предлагаешь продать часть наследства из стола?
— Разбазаривать наши богатства?! Да за кого ты меня принимаешь! — чупокабр ухватился лапой за то самое место, где у приличных домашних животных должно быть сердце, и опрокинул в себя весь стакан воды, — Прости, пить очень хотелось.
— И что тогда? На какие деньги будем превращать квартиру в кладовку?
— Просто не отдавай клетку свекрови, я сам все устрою.
— Тебе так дорога твоя клетка?
— Фыр! Я просто хочу избавиться от этой дряни с наибольшей пользой для нас. Умывайся, и пойдем в магазин, нам надо кое-что купить. Для подарочка.
— Лук принеси! И ещё нужно выставить этих.
— Про лук, допустим, я пошутил. Просто хотел посмотреть, как он поместится в твоей замечательной пасти. Умойся, как следует, с мылом и сгрызи ноготок.
— Чей, я стесняюсь спросить?
— Ноготок! Неужели не знаешь? А ещё зельеварка! Горе мне. Жди здесь, я у тебя где-то видел их целый ящик.
— Ты меня ни с кем не попутал?
— С умной женщиной несколько раз. Но это уже в прошлом.
— Ну, держись! — дверь перед моим носом захлопнулась. Интересно, какие ногти он имел в виду? Накладных у меня вроде бы нету. Точно нет. Я ими и не пользуюсь даже. С удовольствием залезла под душ, теплая вода смыла соль иноземного моря. Какое же наслаждение купаться посреди ночи вот так, нагишом. Только со временем я теперь никак не могу разобраться. Внутренние часы настроились на тот мир и говорят, что сейчас утро в разгаре. А здесь, на Земле, впереди ещё целая ночь. Спать я больше не хочу. Так может, выбраться в волшебный город? Или для начала стоит разлить зелья по банкам, чтобы их там продавать? Ключи! У меня же теперь есть ключи от всех дверей дома! А я их даже в руках ещё не держала. Вот бестолочь!
Вылезла из ванной, завернулась в махровый халат, а ночную рубашку, подарок волшебного дома, убрала пока что подальше.
Требовательно цокнул коготок о косяк.
— Ты одета?
— Заходи.
— Еле нашел. Вот, держи, — протянул зверь мне мешочек с семенами календулы. Ведь эти цветы, и вправду, называют многие ноготками за форму семян.
— Ноготки.
— А я что говорил. Грызи быстрее, Гадина Николаевна уже приходит в себя.
— Прячься!
Никогда в жизни я не грызла сухих семян такими зубищами. Это не рот, это пасть. Семечко ноготка
