на свет рождаются слезы.
— Ясно.
— Вон там, — коготок ткнулся в мешочек попроще, холщевый и без эмблемы, — драконова кровь. Рубины. В этом, зелёном, малахит. Он ценится в одном из миров, я тебе потом покажу где. Там, изумруды. Их надо беречь. Слишком мало осталось. Карл все спустил на варенье. Лучше б мяса купил. В шкатулке платина, ее много.
— В шкатулке? — обвела я взглядом ящик, наполненный только мешками.
— Положи руку на дно и потяни вверх, бестолочь. Ну, или хотя бы, представь, что тянешь. К тебе и так вся магия в доме липнет, Карл так не мог. Ну, тяни, уверен, там есть кое-что и для меня.
Положила руку на бархат, к ней словно прилипла гладкая дощечка. Чуть потянула вверх. И вправду, шкатулка. Очень простая с виду, прямоугольная, без всяких узоров. Осторожно опустила ее на стол и распахнула.
Перец? Приправы? Карл, что здесь решил организовать экстренный набор для приготовления плова в походных условиях? А это что? Потускневшие пластины металла сложены стопочкой, будто это домино. Даже символы нанесены поверх каждой плашки. Сталь или, и вправду, платина?
— Это набор для посещения седьмой двери. Там расположен вокзал, можно купить дивные вещи. А вот это мое, — выковырял зверь крошечную косточку из угла шкатулки. Я и не заметила, как он запрыгнул на стол.
— Что это?
— Камешек. Такой проглотить и сразу обрасту. Карл купил в последней поездке и оставил в запас.
— Тебе лишь бы что-то сожрать, а если он просрочен? Отравишься?
— У меня хозяйка травница, вылечит. И потом, есть тот костоправ собачий, — фыркнул чупокабр, — Все косточки мне общупал! Чуть тайник один не вскрыл! И главное, откусить от него ни кусочка не получилось. Только зубами пощелкал. Святой человек! Ветер линял!
— Ветеринар, — поправила я.
— Какая разница! В такого, если создание тьмы зубы воткнет, так уже никто не спасет. Жуть! Еле отбился! Ты, кстати, главный тайник стола открывать собираешься или ужинать пойдем?
— Какой?
— Встань и откинь крышку стола. Там карта всех миров, с которыми пересекается дом. Вот здесь спереди подцепи завитушку.
Тронула пальцем резной лепесток, на который указал Несчастье. Крышка не откинулась, нет. Просто стала прозрачной.
Под ней проявилась карта невиданной четкости. Скорее макет. По центру стоит особняк во всем великолепии старого викторианского стиля, который я считаю своим. От него отходят лучики линий к островкам- макетам небольших городов или поселений. К живым макетам! Гудит и выкидывает вверх струйку дыма паровоз, скрываясь за краешком своего куска карты. Взлетает с каменистого выступа изумрудно-серый грифон. Кружится в воздухе жемчужная дымка, под ней угадываются острые шпили белых башен. Дракон задумчиво перебирает лапой по рёбрам обглоданного скелета. Ой, а вон там праздник. И даже фейерверки запущены в небо.
— Всего девять миров, считая этот и землю, — поерзал чупокабр по стеклу. Ведь это стекло? Но почему тогда через него так свободно проходит моя рука?
Паровоз нечаянно обжёг облачком дыма запястье.
— Они тебя не видят и не чувствуют. Иллюзии. Карл сам вывел сюда проекции всех открытых им миров. Дракон замучил, никак былоне понять, когда он отсыпается дома, а когда улетает. Ну, чтоб наведаться к нему в гости за чем-нибудь этаким, блестященьким. Да и прокормиться в его пещере можно. Кстати, я оголодал!
— Опять?
— Снова! Пора совершить небольшой променад к нашему чудесному шкафу в квартиру. Вдруг там ещё что-то осталось?
— Я спать хочу. Давай, ты до утра немного потерпишь?
— До утра здесь или до утра там? Расстояние между мирами значительное. Разница во времени шесть часов. На Земле уже утро. Мы как раз успеваем!
— Пошли. Только, чур, я сразу спать!
— Ну и пожалуйста, мне больше достанется. А потом приобретем ещё! Нет, я передумал!
— Решил сесть на диету?
— Я не настолько жесток, чтобы погубить своим весом это чудище. Диета! Фррр! Просто у меня есть замечательный план, как пополнить запасы, — спрыгнул на пол зверь и враскачку направился в сторону холла. Я вышла следом, потянулась, с тоской посмотрела на дверь спальни.
— Ты не знаешь, где взять чистое покрывало?
— Обижаешь, постель чиста и невинна. Дом позаботился. Такое колдовство ему под силу.
— Я спать. Иди, куда хочешь, только не смей никому на глаза попадаться. У Сашки был ключ от квартиры.
— Прикинусь ветошью, никто не заметит. Кстати, как ты ему объяснила ту жуткую клетку посреди кухни?
— Точно так же, как индюшку в своей спальне. Никак!
Зевнула, дошла до постели и рухнула, даже не раздеваясь. Со стороны окна раздалась мелодия тихой флейты, на потолке кто-то вздохнул, по полу прокатилось что-то невидимое. Может быть, тут живёт привидение? Наплевать. Утром встану и обязательно испугаюсь, если вспомню, конечно.
Настя
Проснулась с полным ощущением счастья. Таким, какое нападает на человека разве что в детстве, окутывает, обнимает, даёт собой надышаться.
Кровать оказалась расстелена, я сплю на мягкой перине, уткнувшись носом в шёлковую подушку. Хорошо-то как! За окном ещё темно, ласковым шумом волн зовёт меня к себе море, накатывается на берег, перебирает крупную гальку.
Опустила на пол босые ноги. Ой, а кто меня переодел? Серебристая луна играет в рюшах длинной ночной рубашки, шитой, будто специально для меня. Темно-зелёная, мягкая, уютная.
— Спасибо, — улыбаюсь я вовсю.
— Доброй ночи, хозяйка, — бархатно отзывается дом, — Я старался.
Потягиваюсь и понимаю, что море зовёт этой ночью только меня. Бегом спускаюсь по лестнице, ступени играют мелодию в такт каждого удара босой пятки.
Каменный пол первого этажа холодит босые ноги. Мебель в свете луны притворяется монстрами. Швабра, утомленная после дел праведных, спит на диване. К ней, тихонечко шелестя крыльями, крадутся ножницы. Один край щетки они уже слегка подровняли.
— Цыц! — почти шепчу я, разрушая идиллию. Ножницы упорхнули в футляр, а швабра встрепенулась, завертелась на своем ложе и вроде бы снова уснула.
На террасе пахнет ночным, прибранным садом, все запахи переплелись между собой. Свежая зелень, роса, лёгкий аромат цветов.
Вышла наружу и ахнула. Деревья и кусты оказались пострижены и обрели красивые парковые формы: шары, фигуры животных. Вместо изгороди у меня теперь настрижена замковая стена. Отчётливо видны очертания ее башенок. Опускаю глаза на землю и ахаю от удивления ещё раз.
На траве сияют белоснежные лилии. Будто живые они тянутся к небу, сияют точь-в-точь как луна, восковые лепестки светятся, тычинки просто огромные, золотистые. И кажется, что весь мой сад наполнен волшебством.
Обхожу по кругу дом, выхожу на тропинку, она спускается к берегу. Там, впереди, черная вода накатывает на белоснежный галечный берег. Деревья
