И все внутри вмиг похолодело. Даже руки задрожали.
— Как ты могла?! — повторила сестра Уосбери.
— Я же сказал вам — леди Сайрен не отходила от постели моего сына, — гневно произнес лорд Экнес.
— Сына, — фыркнула женщина, — сына… А о двух больных дочерях, лорд, вы не соизволили позаботиться.
— Госпожа Уосбери! — повысил голос лорд Экнес.
— Но мы не слышали его, мы обе.
— Что с девочками? — тихо спросила я.
Сестра Уосбери устало произнесла:
— У старшей судороги начались, младшая постоянно спит, настолько сильная слабость, подозреваю воспаление легких. — А затем еще тише: — Лорд Экнес не позволяет отвезти девочек в лечебницу, а здесь шансов их выходить уже не вижу.
Я лишь перевела потрясенный взгляд на аристократа. Знаю, многое знаю о порядках в их домах, но чудовищность отношения к дочерям с каждым разом ужасает до глубины души. Лорд Экнес, не выдержав моего взгляда, отвернулся. Я уже знала, что просить практически бессмысленно, и все же едва слышно взмолилась:
— Пожалуйста.
Мне не ответили.
— Лорд Экнес, — встать я по прежнему не могла, слишком устала, да и будить Ариса мне не хотелось, — я прошу вас.
Снова тишина. Меня презрительно игнорировали.
— Лорд Экнес, — я повысила голос, — если ваша совесть вынесет смерть ваших дочерей безболезненно, то обо мне подумайте! Как мне дальше жить, зная, что пока я выхаживала одного ребенка, в доме медленно умирали двое других!
Внезапно поняла, что плачу. Слезы соскользнули по щекам и я едва успела их вытереть прежде, чем соленые капельки упали на спящего ребенка. Ребенка, который будет жить, а всего несколько дней назад, в городской лечебнице, один малыш уснул, чтобы не проснуться… А я не заметила, занятая другими.
Лорд Экнес молниеносно развернулся, взглянул на меня и неожиданно произнес:
— Хорошо. Сестра Уосбери, моя карета в вашем распоряжении.
И после этих слов, даже не глядя на нас, аристократ вышел.
— Дай ребенка, — сказала сестра Уосбери.
Осторожно передала ей мальчика, встала, вышла в соседнюю комнату и умылась. Как я могла опуститься до слез?!
Когда вернулась, сестра Уосбери уже уложила мальчика на кровать и проверяла его горлышко, массируя гланды.
— Воспаление проходит, — сказала она, увидев вернувшуюся меня. — Слезы к чему были? Я не видела смысла лгать, и тихо ответила:
— После Ночи Свободы я дежурила в лечебнице. Ребенок умер. Я просто не успела… занималась другими детьми, а когда подошла к нему он уже… был мертв.
— Ясно, — грубовато ответила женщина. — Молодая ты еще, Найриша, вот и думаешь об этом, а с мое проживешь, будешь вспоминать ушедших только перед сном.
— Детей? — едва слышно спросила я.
— Всех, — безапелляционно ответила сестра Уосбери. — Всех, Найри, каждую ночь, таков удел всех хороших целителей, девочка, а ты целитель от богини.
Я пошатнулась.
Пользуясь тем, что сестра Уосбери сидела спиной ко мне, подняла голову, глядя в потолок сделала несколько глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки. Сжав кулаки простояла секунд тридцать. И стало легче. Вспомнила, что нужно поесть, взглянула на стол и испытала приступ жгучего стыда — лорд Экнес сидел там. В кресле. И не сводил с меня пристального взгляда.
— Мне ехать пора, — женщина торопливо поднялась.
Я понимала, что задерживать ее не имею права, но один момент хотела прояснить:
— Сестра Уосбери, малыша рвало вчера желчью.
— Ох? — она обернулась, взглянула на меня. — Так ты не знаешь?
— Не знаю чего? — не поняла я.
Усмехнувшись, сестра Уосбери кивком головы указала на аристократа, и пояснила:
— У лорда Экнеса двенадцать дочерей и всего один наследник. Состояние у аристократов, чтоб ты знала, получает исключительно сын, а если сыновей нет в наследование вступает ближайший родственник по мужской линии, в данном случае лорд Дарих Экнес, младший брат данного Экнеса, имеет в наличие двух наследников и весьма скудное состояние, догадываешься к чему я клоню?
Отрицательно покачала головой.
— Ой, Наириша, — сестра Уосбери укоризненно головой покачала, — не среди небожителей живем, девочка, здесь иные законы, благородство и любовь к ближнему среди них отсутствуют. Отравить пытались маленького, это ты верно заметила, и а вот то что лорду сказала, оно может и правильно, да только…
И почему-то больше сестра не сказала ничего по данному вопросу.
Как в обед уложишь, сходи домой, переоденься, еще ночь здесь побудешь, а после, как и положено — два дня приходить наблюдать, дальше по состоянию. Пора мне, девочки совсем плохие.
Сестра Уосбери подошла, обняла на прощание, и торопливо вышла. Лорд Экнес встал и вышел вслед за ней.
Я пошла менять компресс спящему Арису.
Почти сразу пришли две служанки, другие, я их раньше не видела, накрыли стол на две персоны, поклонились, ушли. Затем вновь открылась дверь, вошла женщина в черном платье, отороченном белоснежными манжетами и воротничком, поклонилась, и задала странный вопрос:
— Леди Сайрен, какой цвет вы предпочитаете?
— Простите? — удивилась я.
— Цвет одежды, — пояснила женщина.
Я была искренне удивлена, но не могла не заметить:
— Простите, это личный вопрос.
Дама поклонилась вновь, развернулась и вышла.
Я недолго недоумевала по поводу странной посетительницы, вскоре появился лорд Экнес и жестом предложил присаживаться к столу. Не стала отказываться, учитывая, что уже был полдень, а я с ночи была голодна. Лорд ел молча и быстро, поглощая немыслимое количество еды, и во время трапезы мы не разговаривали. Затем все так же в молчании приступили к напиткам — у меня чай, у лорда красное вино. Два бокала аристократ осушил молча, а затем произнес:
— У вас нет магии.
Мне сразу не понравилось начало разговора.
— Вы сомневаетесь в моих способностях помочь вашему сыну? — прямо спросила я.
Лорд Экнес отставил пустой стакан, сцепил пальцы и, глядя на меня, прямо в глаза, произнес:
— Вы останетесь здесь до полного выздоровления Ариса.
На это лишенное оснований заявление, я ответила:
— Простите, но это невозможно. Мне требуется одежда, мне необходимо вернуться в дом, в котором я живу, дабы обо мне не беспокоились люди…
Аристократ перебил меня жестким:
— Ваш дом был сожжен в Ночь Свободы, у вас нет родных и близких, магианна Сайрен. У вас ничего нет.
Мне вдруг захотелось еще чаю, просто чтобы согреться, чтобы прогнать этот неприятный холод в душе, чтобы стало чуть теплее.
— Мне кажется очень грубым с вашей стороны, говорить мне об этом, — тихо произнесла я.
