— Биру просто бьет рекорды по щедрости, — качнул Кай головой, приподняв бутылку со спиртным. Я едва ли взглянула на этикетку, а он пояснил: — Это из моих запасов. Он угощал меня этим. Я думал, что он уже допил остатки. Но нет. Похоже, они достанутся нам.
В моей голове билась только одна мысль: как сказать ему? Как подвести разговор к самой неизбежной теме?! Отправляясь сюда, я продумала речь. Решила для себя, что отброшу все эмоции и выложу все, как на духу. Никаких оправданий, сухая констатация фактов. Все остальное казалось лишним. Но стоило увидеть Кая, как я поплыла и раскисла. Мысленно подталкивала себя и никак не могла начать.
Все-таки он оказался прав: я слабая. Будь во мне хоть капля силы, все получилось бы по-другому.
— Биру держал меня взаперти и не пускал к тебе, — произнесла я. — Никто не говорил мне, что с тобой стало. Речь шла только о том, что ты убил советника и за это положена казнь…
Схватив свою порцию выпивки, я одним глотком осушила ее и поморщилась, когда жидкий огонь опалил горло.
— Эй, эй, ты поешь хоть для начала, — встревожился Кай и придвинулся ближе.
Я послушно положила в рот ложку рассыпчатых вареных плодов, вкуса которых не чувствовала.
— Белоснежка, на тебе лица нет… ты так волновалась за меня… — с нежностью прошептал Кай, проводя ладонью по моей щеке. — Не стоило…
— Не говори так! — всхлипнула я, ощущая, что эмоции захлестывают еще больше от его ласки.
— Видимо, никуда мне не деться с протурбийских планеток, — с грустной улыбкой он пожал плечом. — Здесь и останусь. А ты будь сильной. Держись. Ты обязательно вернешься домой, я в тебя верю.
— Я не вернусь без тебя! — воскликнула я, сжимая кулаки.
— Да куда ж ты денешься? Вернешься. У тебя все получится.
Я покачала головой.
— Ты уже говорил мне это. Когда прогонял из деревни, где ты и Бизон заразились пузырчатой болезнью. И я еще тогда сказала, что умру без тебя. Я не выживу одна здесь.
Кай подался вперед, сложив локти на стол, и пристально заглянул мне в глаза.
— Но ты тогда отлично справилась без меня. Нашла еду и воду. Рискнула собой, спасая нас с Бизоном от лихорадки. Ты все уже доказала, Дана. Даже если моя жизнь закончится завтра, твоя на этом не заканчивается.
Он говорил со спокойствием человека, который уже смирился со своей судьбой. Принял будущее, как данность. Мне же будто нож под дых вонзили. Кай еще не знал, что не умрет. Я могла бы обрадовать его прямо сейчас. Но подозревала, что он не обрадуется.
Кай обхватил мое лицо ладонями и провел большими пальцами по щекам.
— Ш-ш-ш… ты не будешь сейчас плакать. Если тут кому и нужно плакать, то это мне, белоснежка. Но я же не плачу.
Я фыркнула сквозь слезы, потому что не могла представить его плачущим даже на секунду.
— Ну вот, уже лучше, — похвалил Кай. — Если это наша последняя ночь, я хочу провести ее в хорошем настроении. Хочу оставить только счастливые воспоминания. Понимаешь?
Внезапно я поняла — это то, что нужно нам обоим. Счастливые воспоминания. Это как знаки, которые Кай разрешал мне оставлять на деревьях. Это поможет продержаться.
— Давай напьемся, — предложила я, — как в старые добрые времена. И тогда я забуду, как ужасно ты бесил меня при первой встрече, и воспоминания станут действительно счастливыми.
Губы Кая медленно растянулись в улыбке, в глазах загорелся коварный огонек.
— Ты бесила меня не меньше. Неприступная девочка в жилетке престижного университета. Упрямая и капризная. Я думал, ты разбилась в лепешку после падения. Но ты сидела, пристегнутая по всем правилам, наверняка так, как тебя учили на уроках безопасности. И я понял, что ты — еще тот боец.
— А ты мог бы и признаться, что прекрасно знаешь Историю развития космоса и сам проходил ее во время обучения на Земле, — напомнила я, вытирая влажные щеки и заставляя себя взбодриться.
— Зачем? — развел он руками. — Чтобы лишить себя и тебя такого шикарного удовольствия, как пересказы билетов? Кое-где ты с датами напортачила, кстати. Но это ерунда.
Мы посмеялись, но смех быстро затих сам собой. Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
— Я потратила слишком много времени, отталкивая тебя, Кай, — пожаловалась я. — Только зря мучила нас. Лиза все равно была мертва с самого начала.
— Ничего, белоснежка, — тихонько ответил он. — Я вообще-то не особо и рассчитывал на взаимность.
Я вспомнила, как сообщила Каю на могиле Кати, что между нами никогда ничего не будет, и как после этого он продолжил заботиться обо мне. Наверно, то же самое пришло и ему на ум. Кай посуровел, молча разлил новую порцию спиртного и так же, в молчании, мы выпили.
— Ты будешь помнить меня через год? — вдруг спросил он.
Это прозвучало с таким отчаянием и мольбой, что я не сразу нашлась, что сказать. Закончить все одним махом, сообщив, что мне не придется его запоминать? Мы по-прежнему останемся рядом, но только между нами все изменится?
— Всегда буду, — пробормотала я хриплым полушепотом.
Тогда Кай залпом допил остатки спиртного в бутылке, поднялся, взял меня на руки и понес в постель. И я не стала сопротивляться.
Бережно уложив на подушки, он склонился, лаская мою шею приоткрытыми губами. Пальцами я рвала застежки на одежде, выгибаясь навстречу ласкам Кая. Он отвел от лица и пригладил мои волосы, помедлил, нависая сверху и заглядывая в глаза.
— Не торопись. Нам некуда спешить. Ведь правда?
Загипнотизированная его взглядом, я кивнула. Уронила руки на постель, показывая, что полностью отдаюсь его власти и желанию. Кай перевернулся, улегся на спину, усадив меня на себя сверху. С усилием провел ладонями по моим бедрам, поднимаясь все выше и сминая одежду.
— Хочу видеть тебя. Всю. Хочу смотреть на тебя. Долго.
Прежде я никогда не делала такого. Не раздевалась для мужчины напоказ. Та наша перепалка у реки не считалась. В ней не было ни капли чувственности, лишь мое упрямство и его исступленная борьба с собой. Теперь же глаза Кая загорелись предвкушением, и я догадалась, что он уже представляет себе, как все должно быть.
Нарочито неторопливыми движениями я расправилась с оставшимися застежками, стянула ткань по плечам, оголяя их сантиметр за сантиметром. Игриво обвела пальцами груди, еще прикрытые бельем, подчеркнула их округлости, и Кай не вытерпел, сел и с приглушенным рычанием накрыл их ладонями. Он припал ко мне губами. Поцелуй вышел долгим, с легким привкусом спиртного на языке, но даже он не мог стереть тяжесть, которую я носила внутри. Как ни гнала мысли прочь, в самые приятные и трепетные моменты они — тут как тут — возвращались и заставляли меня вздрагивать в руках Кая совсем не от страсти. Он же, казалось, растворился в происходящем, наслаждаясь каждой отпущенной нам секундой.
