Глава 59
День выдался сумасшедший. Вчера мы с Тусенной до поздней ночи возились с двумя тахтарскими шалопаями, провалившимися сквозь прохудившуюся крышу одной из лесных Башен. Со времени нашего возвращения из лесу миновало больше двух недель, и окрестные поселения, убедившись, что все баронские угодья с концами опустели, решились на штурм остатков былой роскоши. Благодаря «Медведям» местные знали, что в чаще им больше ничто не угрожает. А ведь там столько добра пропадало!
В лес потянулись вереницы желающих поживиться чем-нибудь полезным — в хозяйстве или на продажу. Мы буквально со дня на день ожидали, когда в окрестных поселениях или в Предхолмье объявят очередную ярмарку или большой торг.
Кругом царила едва ли не предпраздничная суета. В Тахтар зачастили соседи, желая поглазеть на имперцев.
— Раньше-то со страху тряслись, а теперь, смотри-ка! — ворчала Нянька. — Вот как я за травами к ним ходила и говорила, что северяне нам помогают, так те дурни только глазами хлопали. А теперь их со двора не прогонишь.
Я про себя улыбалась и старалась поменьше отвлекаться на мысли о северянах. Забот и впрямь было полно, а я ещё и училась жить заново, больше не обременённая все эти годы давившей мне на плечи ношей божьей невесты.
Теперь я свободна. И эта свобода меня не тяготила. Ничуть. Ни капельки. А мысли о том, что при определённых обстоятельствах я с лёгкостью ею поступилась бы, гнала от себя подальше. Потому что эти определённые обстоятельства так и не наступили.
И я совсем-совсем об этом обо всём не думала. У меня и без того было полным-полно забот.
Я возилась на кухне, вымешивая тесто. В кои-то веки взялась за готовку. Ивке сейчас хватало домашних забот — в семье кузнеца совсем недавно случилось прибавление семейства, и Ивка помогала матери по хозяйству.
Тусенна сидела рядом, перебирая сушёные ягоды, которыми мы сдобрим сегодняшние пироги.
— Что-то генерал совсем запропал, — буднично сообщила она.
Я стиснула зубы, сильно пожалев, что с моего возвращения из лесу Нянька от меня ни на шаг не отходила. Узнав, что второй раз едва меня не потеряла, Тусенна, кажется, решила всю свою оставшуюся жизнь посвятить присмотру за мной. В буквальном смысле.
— Не слышно от него ничего?
Я втиснула кулак в ни в чём не повинное тесто.
— Нет. Стараюсь ему не мешать.
— Хм-м-м, — протянула Тусенна, отправив сушёную ягоду в рот. — А он, видимо, старается не мешать тебе. Уж такие вы оба вдруг стали занятые…
О боги, дайте мне сил.
— У всех забот прибавилось. Разве нет?
— Да уж не до такой степени, чтобы дорогу до дома на холме позабыть.
Я шмякнула ком разнесчастного теста на доску и упёрла руки в бока. Сама от себя не ожидала.
— Это как понимать?
Нянька подняла на меня ясные глаза, в которых читалось излишне, на мой вкус, искреннее недоумение.
— Вот и мне интересно. Он-то северный медведь, ты — лесная кошка. А ведёте себя как барашки.
— Б-барашки? — моргнула я.
— Ну! Упрямые и глупые.
— Ой, Няня! — я отряхнула руки и потопала прочь из кухни.
— Эй, а пироги кто будет лепить?
— Вернусь — налеплю, — бросила я на ходу. — Перебирай свои ягоды!
Выскочив из сеней, я подставила тёплому летнему ветерку разгорячённое лицо. Да что же она в меня вцепилась? Зачем растравливает и без того кровоточащую рану?
Две недели забот и хлопот. Две недели неустанных трудов. Две недели бессонных ночей, проведённых едва не в горячке.
Доставив меня из лесу, Арес Эревин просто исчез. Нет, он, конечно же, никуда не девался — с головой погрузился в дела, но за всё это время я видела его лишь мельком. На общих собраниях у головы и случайно в городе.
Будто его подменили. Будто из его памяти напрочь стёрлось всё, что нам вместе пришлось пережить.
Несколько раз я проходила мимо гостиного дома, когда ходила к отцу и братьям. И если мне удавалось застать где-то поблизости Эревина, он, как правило, всегда был в окружении своих солдат. Все приветствовали меня и улыбались. Он отвечал мне скупым кивком и не менее скупым приветствием.
— Добрый день, госпожа ворожея.
Госпожа ворожея! Чтоб тебя…
Поначалу я недоумевала и, чего греха таить, несколько раз порывалась нанести ему визит. Но каждый раз останавливала гордость. А потом стало поздно — я разозлилась.
Вот значит, как. Недолговечные у имперцев, стало быть, привязанности. Правду говорят — кровь у северян холодная, рыбья!
И раз он так порешил, то и нечего ему глаза мозолить, навязываться. Он всем продемонстрировал свои благородство и широту души — спас разнесчастную девицу от верной смерти и умыл руки.
Что ж, навеки благодарна. Думаю, он это знает. Квиты.
Я прошлась туда-сюда перед крыльцом, успокаивая разболевшееся сердце. Надо бы возвращаться в дом, к пирогам…
— Госпожа ворожея!
Я даже вздрогнула. Надо же так погрузиться в свои переживания, что не заметить гостя. К дому шагал северянин Алексис.
Сердце невольно дрогнуло — до того серьёзным выглядел воин.
— Добрый день, Алексис. Что-то стряслось?
Он остановился в нескольких шагах от меня, мотнул головой.
— Нет, ничего. Я к вам по поручению генерала.
Вот, значит, как… Самому генералу, конечно же, некогда.
— И что это за поручение?
Алексис впервые на моей памяти выглядел смущённым.
— Генерал просил передать, что мы отбываем. На днях. И ещё просил передать вам это. Вот.
Только сейчас я увидела, что в руке его был небольшой, легко помещавшийся в ладони квадратный конверт, запечатанный бурым воском.
— Отбываете? — кажется, смысл этого слова не сразу до меня дошёл. — Отбываете куда?
Солдат кашлянул.
— В Столицу, госпожа ворожея. Мы уходим из Тахтара. Возвращаемся домой.
Глава 60
Не думала я, что посетить гостиный дом во второй раз мне придётся в таких обстоятельствах. Я пронеслась по двору, скомкав в руках подол и едва отвечая на приветствия встречавшихся мне на пути солдат. Алексис наверняка шагал позади, но не предпринимал никаких попыток мне помешать. Предусмотрительный парень.
Я влетела в общую залу, и у меня за спиной хлопнула дверь, отрезая от внешнего мира. Предусмотрительный и смышлёный.
Генерал Эревин, одетый лишь в рубаху и штаны, стоял в дальнем углу обширной залы, у стола рядом с окном, изучая какие-то бумаги. Он обернулся на звук и увидел меня. Не глядя бросил бумаги на стол, выпрямился. Из-за распахнутой на груди рубахи выглядывала массивная цепь, с которой свисал кулон в виде оскаленной медвежьей морды. Никогда его прежде не видела.
Генерал следил, как я приближаюсь. Брови нахмурены. Челюсти сжаты, на тяжёлом подбородке и щеках пробилась щетина, под глазами тени, словно от постоянного недосыпа. Но эти мелочи, к моему большому сожалению, его совершенно не портили. Скорее наоборот.
Дура ты дура, Велена…
— Добрый день, генерал Эревин, — я застыла в нескольких шагах от него, даже себе не решая признаться, что его сумрачный вид слегка охладил мой праведный гнев.
— Добрый день, госпожа ворожея, — ровно, спокойно, без тени волнения.
Во рту пересохло.
— Не помешала?
— У вас что-нибудь важное?
Нет, вы посмотрите, каков! Руки сами сжались в кулаки, пальцы безнадёжно скомкали так и не раскрытое послание.
А в груди-то, в груди всё так ходуном и ходило.
Как тут не позавидовать хвалёной невозмутимости северян?
— Сложно сказать, — процедила я, протянув ему скомканный конверт. — Не потрудитесь объяснить?
Он опустил взгляд на послание:
— Вам бы не потребовалось моё объяснение, потрудись вы прочитать.
Я вспыхнула, как от пощёчины. Внутри всё так и сжалось, но оттого только сильнее захотелось ужалить в ответ.
— Ваши успехи ударили вам в голову? И невелик-то успех — всех Баронов в войну перебили, и пришлось воевать с шайкой недопёсков и сумасшедшим магом. Но вам и это умудрилось голову вскружить.
Хвала богам, мне удалось его растормошить. На лицо Эревина набежала грозовая туча.
