Тавернщик скрылся в темноте. Я взглянула на торт, есть который мне уже перехотелось, и потом снова на окно. Я чувствовала какую-то гордость за незнакомую мне девушку, жизнь которой теперь точно будет куда насыщеннее, чем прежде. Сбежала! Это же надо было решиться на такое!
Торт я все же съела, запила горячим ягодным чаем и принялась за работу. Отдых-отдыхом, праздник-праздником, а завтра с утра мне нужно пятьдесят слоеных булочек! Как смешно все называют круассаны, но я не стану говорить им реальное название. Создатель советовал мне забыть всякие словечки с Земли, да и повнимательнее следить за своей речью, что я с упорным трудом и делала.
За месяц жизни в новом доме я научилась чувствовать себя так, что нахожусь именно “дома”, а не в гостях. Здесь вот моя тумба, в которой хранится посуда, а вон там шкафы с продуктами. Вот холодильный шкаф, принцип работы которого уже перестал вызывать у меня восторг. Артефакт охлаждения теперь казался чем-то обыденным. Да, дорогим, но самым обычным, словно я всегда только такими и пользовалась.
В спальне книжные шкафы были вытерты мной от пыли совсем недавно, очень уж много книг было у Карлы. Я их все перебрала, рассортировала и даже выделила отдельную полку для тех книг, которые лично я хочу прочитать. И я читала! На самом деле читала, а не, зевая, перелистывала странички.
Банные процедуры стали нравиться мне куда больше душа или ванны, а стирка в тазике хоть и утомляла, но не казалась мне уже чем-то кошмарным, к чему я никогда не привыкну.
По вечерам теперь любила сидеть у камина, а не на подоконнике кухонного окна. С чаем, печеньем и книгой в руках. Уют в доме поддерживался постоянно, и мне не было сложно это делать, наоборот, я радовалась чистому полу и отсутствию пыли на полках, а когда Лилия подарила мне “аромат грозы для дома” в пузыречке, то стало еще комфортнее находиться в каждой из комнат. В доме пахло свежей выпечкой по ночам и по утрам, а по вечерам – грозой.
Для полного счастья мне не хватало летней обуви – сандалий, туфелек или тапочек, но, зайдя однажды в обувную лавку, я поняла, что еще не скоро смогу себе позволить такую дорогую обувь.
Тиммион постепенно ушел из моей головы. Изредка поглядывала на кузницу, но сожалела не о том, что из-под навеса мне никто не улыбается, а о том, что дом стоит без хозяина и может подвергнуться нападкам со стороны воров.
К двум часам ночи все круассаны и свежий хлеб были готовы. Унесла все это в зал, еще раз протерла прилавок и отправилась спать. Сегодня я засыпала с ощущением неимоверного счастья и улыбкой на губах.
– Ты даже не представляешь, что произошло!
Милли залетела в пекарню, размахивая корзинкой, в которой уже лежала зелень из овощной лавки. Я в это время только-только открыла дверь и протирала прилавок.
– Что, снова лорд Уилл привел домой девицу легкого поведения? – усмехнулась я, вспоминая вчерашние сплетни.
– Да нет же! Ну ты что, совсем газет не читаешь?
– Сегодня не читала.
– Дочка тавернщика сбежала! – громко зашептала Милли, прижимая ладони к щекам. – Какой скандал!
– Об этом и в газете написали?
– А ты слышала где-то еще?
– Ивон заходил ко мне вчера, спрашивал, не видела ли я Риту.
– Значит, перед этим он ходил в газету, раз уже сегодня эта новость опубликована.
– Что в этом ужасного? – нахмурилась я. – Девочка хотела поступить в академию, и ее там ждут, насколько я знаю.
– Да ты что! Она ослушалась главу семейства, родного отца! Какой позор для Ивона…
– Если бы он сразу ее отпустил, ничего бы этого не было.
– Да погоди ты, – Милли замахала руками. – Я же вовсе не это рассказываю! Так вот, подавальщицы в “Синем льве” теперь нет… точнее, не было. Знаешь, кого взяли на работу?
– Даже не представляю, – ухмыльнулась я. Некоторые сплетни были настолько же смешными, насколько и глупыми. Но женщинам-служанкам нужно было о чем-то болтать, ведь вся их жизнь проходила в стенах домов своих господ.
– Кури Ирриоль! – торжествующе воскликнула Милли.
Я, уже зная из наших ежеутренних обсуждений, кто такая Кури, немножко удивилась. Но лишь немножко.
– Ничего себе. Я-то думала, она передумает и вернется к богатому мужу, и уж точно не станет работать подавальщицей.
– Он бы не принял ее назад, – замотала головой Милли. – Из такой семьи уходят только раз и навсегда, иначе граф позора не оберется. Конечно же, все знают, по чьей вине Кури пришлось уйти, но это ничего не меняет.
Милли облокотилась о прилавок, тяжело дыша. Казалось, что она торопилась в пекарню, только чтобы срочно рассказать новость и не забыть по дороге, и теперь приводила дыхание в порядок, так как сплетня уже была обсуждена.
– Ты булочки-то брать будешь? – напомнила я со смехом о ее вчерашнем заказе.
– Ой, да, что это я? Лорд Уилл и его отец просто с ума сходят от этих твоих слоеных булочек. Я им посоветовала, как ты и говорила, запивать их кофе с молоком.
Милли оплатила покупку, напоследок рассказала еще пару бессмысленных новостей и убежала.
Айза сегодня припозднилась, но все же пришла за хлебом и круассанами. Женщина тоже сообщила мне и о дочери Ивона, и о потерявшей статус в обществе бедной графине, а я ее не перебивала, и не стала говорить, что уже пообщалась на эту тему с Милли.
Что ни говори, но мне было приятно завести новых приятных подруг, и что немаловажно – не жительниц Топорной улицы.
Чуть ближе к обеду прибежали Бран и Эл. Я накормила мальчишек, затопила им баню и, когда они помылись, дала с собой корзинку хлеба, который остался непроданным с позавчерашнего дня.
Они же мне рассказали о том, что дочка Ивона уехала в ночи на нанятом экипаже в Мельсон. Откуда ребятишки узнали это, мне было неведомо, но Бран заверил меня, что они знают все, что происходит в Каане.
Я напевала под нос песенку, готовя пекарню к закрытию. Упаковывала
