— Вот! Единый не допустит двоеженства.
— Тогда браслеты не наденутся.
— Столько мороки. Пусть мы будем брат и сестра?
Брат и сестра? Но тогда они не смогут жить вместе, а для того, чтобы обнять Мариэту, ему придется ждать темной ночи. И близость… Не видать ему совместной постели. Но, грах его подери, он уже не может не прикасаться к Рите, не целовать её, не обнимать, не любить! Единый, как в его жизни всё несправедливо! Он — маг и должен был взять в жены одарённую и невинную девушку, а досталась ему Гвинет. Она хорошая, но уже без дара и далеко не невинная. Сейчас же он встретил необыкновенную женщину. Девушку, ведь до той ночи Рита была девственницей! К тому же, одаренную магией. Из Маризты получилась бы прекрасная жена! Жена, которую он никогда не захотел бы отослать в дальнее поместье. Жена, к которой он спешил бы из поездок, которую баловал бы и любил. Да, грах подери! Он любил бы Мариэту, берёг, и так ею гордился! У него была бы самая лучшая жена — не только одарённая, но и умеющая пользоваться даром. Потрясающе красивая и очень умная. Ни один аристократ не может похвастаться такой. Мариэта — настоящее сокровище! Его сокровище!
Прокручивая в голове горькие мысли, мужчина продолжал вертеть на руке Мари браслет. В какой-то момент, раздался тихий звон, и украшение стало неразделимым.
— Как ты это сделал? — ахнула женщина, рассматривая медную окружность.
— Сам не понял, — не менее ошарашенный, чем Рита, Михаэль таращился на её руку.
— Я просто вертел его, пытаясь соединить.
Зельеварка решительно потянула графа за левую руку, надела на неё второй браслет и принялась крутить его так и этак.
Единый, какие у него глаза! Знаю, что не имею на это право, но он мне так нравится! Весь — вместе со своёй твердолобостью настоящего аристократа и неприспособленностью к жизни без магии. Настолько сильно нравится, что при одной мысли о расставании, у меня останавливается сердце. Мне все время хочется прикасаться к нему, я таю, когда он меня обнимает, и не только обнимает.
Если бы он мог стать моим мужем! Я была бы лучшей женой на свете — родила бы ему детей, заботилась о нем, следила за домом, ждала его из деловых поездок. И научилась бы вести себя, как положено аристократкам, Михаэлю не пришлось бы меня стыдиться. Единый, почему у меня в жизни всё наперекосяк? Я люблю этого мужчину больше жизни, и готова отдать ему и магию, и свою жизнь, лишь бы у него все было в порядке. Он такой нежный и заботливый, мой Михаэль…
Под пальцами Мари браслет дрогнул, раздался мелодичный звон, и концы украшения соединились.
— Единый, у нас получилось! — выдохнул Михаэль. — Правда, я не знаю, как. Просто крутила браслет, в какой-то момент он сам соединился! Хорошо, что мы обошлись без брачных клятв, и я не стал двоеженцем. Иди сюда!
Притянув женщину к себе, граф нежно поцеловал её. Сначала осторожно, почти невесомо, но через мгновение поцелуй стал глубже, горячее. Михаэль целовал, будто клеймил — моя! И Мариэта, отвечая с не меньшим жаром, ставила свою метку — мой!
Вспомнив, что последовало дальше, мужчина довольно улыбнулся.
Ночь, полная огня и нежности — вот что было дальше.
Хорошо, что вопрос с браслетами уладился, но Михаэля нет-нет, да глодала мысль — жива ли Гвинет? Вдруг брачная вязь пропала не из-за того, что он лишил невинности одарённую, а потому что его жена умерла? Но тогда… тогда он, получается, на самом деле заключил брак с Мариэтой?
Зла Гвинет он не желал, но нет-нет, да ловил себя на мысли, что не очень огорчился бы, узнав, что её нет в живых…
Отвар, приготовленный Мариэтой, прекрасно осветлил его волосы, и узнать в этом молодом простолюдине графа теперь не смог бы никто из неодарённых. Однако, маги, знавшие Михаэля ранее, могли опознать Его Сиятельство по его дару или ауре. Значит, надо будет, во-первых, приобрести скрывающий ауру амулет, и, во-вторых, постараться не попасть на глаза никому из старых знакомых. По крайней мере, пока он не найдет врага.
— Всё, ты готова?
Мариэта кивнула, подхватив узелок с ингредиентами и утварью для зельеварения.
Граф несколькими пассами открыл портал, протянул фальшивой супруге руку и, ободряюще улыбнувшись друг другу, они одновременно шагнули в мерцающее марево.
Империя встретила дождем.
Поёжившись, Михаэль быстро поставил легкий щит, и теперь капли, соскальзывая по невидимой глазу преграде, не достигали людей. Но напитанный влагой воздух оседал на одежде, делая её тяжелой и влажной даже под пологом.
Мариэта замерла, рассматривая бушующее море: вода набрасывалась на берег, стараясь откусить от него кусок побольше, а потом, шипя и плюясь грязной пеной, отползала назад, чтобы собраться с новыми силами и снова атаковать сушу.
Куда ни кинь взгляд — только серая бурлящая вода, сливающаяся на горизонте с грустным серым небом.
Сколько лет она не была дома!
Мариэта жадно вдыхала воздух, пропитанный запахом моря и дождя.
— Нам надо идти, — вернул ее в реальность Михаэль. — Целый оборот шагать, а время здесь уже клонится к закату.
Идти по мокрой гальке, потом — по сырой траве, оскальзываясь на кусках раскисшей земли — то ещё удовольствие. Несмотря на щит, они, всё-таки, вымокли, перепачкали обувь и низ одежды.
Наконец, показались дома, и Михаэль, не выходя на открытое пространство, скороговоркой напомнил, кто они и откуда идут.
— Называй меня Михэ, не забудь!
— Помню я, помню! Почему мы не вышли ближе к поселению? Надо было столько идти? — огорченно спросила она, рассматривая грязный, мокрый подол и чавкающие башмаки.
— Нельзя близко, портал засекли бы. Каждый маг, когда создает портал или проходит через созданный другим магом, оставляет частичку своей силы. Как бы, метку ставит. В первом случае метка чёткая и ясная, во втором же — еле заметные следы. Но я уверен, что после моего исчезновения с этих следов сняли слепки и разослали их повсюду. Энгель всегда был очень правильным и дотошным. Он обязательно сделает всё, как полагается, и ни на шаг не отступит. Поэтому пользоваться порталом вблизи поселений — недальновидно. Конечно, вероятность, что мою метку считают и опознают, невелика, но мы не можем рисковать — поселение слишком близко к замку.
Пустынными, по случаю дождя, улицами они дошли до постоялого двора. Хозяин и хозяйка приняли путников с распростёртыми объятьями.
— Ахти, промокли-то как! — всплеснула руками кругленькая и румяная хозяйка. — Заходьте по быстрому! Надо сейчас же переодеться, иначе простудитесь! У нас воздух свежий, мигом просквозит до косточек. Есть перемена?
— Есть, сухое и чистое в узле, под плащом несла, — отозвалась Мариэта.
— Я Катарина, — представилась хозяйка, — скидывайте мокрое, моя служанка выстирает, возле печи высушим, утром все будет готовое.
— Михэ и Рита, — назвал имена граф. — Супруги мы, из Тропиндара. Решили перебраться в Империю. Жена зельеварка у меня, а я — писарь. Почерк красивый и языкам обучен.
— Вона, как! Правильно, в Империи куда, как лучше! Зелья-то, какие варишь? — женщина покосилась на пятнистое лицо графа. — На лицо смотрю — здоров ли, муж твой, зельеварка?
— Здоров, это ему в лицо краска брызнула, я несла, да уронила, а он рядом стоял, — пояснила Мариэта. — Одежду-то сняли, а кожу не постираешь, ждем, когда сами сойдут, уж, побледнели. Зелья же всякие. От болезней разных, для улучшения здоровья, для роста деткам, для волос.
— Ой, как хорошо, что приехали! У нас один целитель на всё поселение, а зельеваров — ни одного, успокоившись, затараторила трактирщица.
— Что ж, так? — удивился Михаэль. — Разве ваш лендлорд не следит?
— Ох, наш-то граф пропал! Сейчас в замке всё вверх тормашками, и нам досталось.
— А замок близко?
— Близко, до него всего шесть оборотов в повозке, а верхом, так и за три управишься, если лошадь резвая, да не жалеть её. Что же вы стоите? Переодевайтесь и спускайтесь вниз. Покормлю вас в кухне, там тепло, а пока ваша комната нагреется. Лето, но холодное какое-то, сыро, если не прогреть хорошенько, ночью озябнете.
