— Она же задается?
— Ну и что, все равно она моя лучшая подруга!
Оказывается, вырезать из салфеток снежинки очень даже весело, а еще Влад почти научился заплетать Катины косички. Просто чума, а не отпуск!
Пришлось пережить и сложный разговор с Верой. Она отнеслась к появлению отца очень настороженно. Владислав помнил, что она общается с Асей и может сообщить той о новом разнорабочем в лагере.
— Почему я должна Вам верить? — сразу ощетинилась Вера. — Просто так никто не стал бы увозить ребенка под другой фамилией и с разными предосторожностями.
— Я не прошу Вас верить мне на слово, просто не сообщайте Асе обо мне. Уверяю, когда она приедет в выходной к Кате, я не стану попадаться ей на глаза. Мне важно хотя бы три недели побыть с дочерью, потом я уеду и ни на что не претендую.
— Но ведь Катя сама все расскажет Насте и как, в таком случае, я буду выглядеть в ее глазах?
— Катя не расскажет, она умная девочка. Мы с ней уже договорились, что не будем маму нервировать.
— Но ведь не просто так Настя не хочет с вами общаться?
— Не просто, — согласился Влад. — Я виноват перед ней, но это не касается Кати. Вы же видите, что я ничего плохого не делаю и Катя мне рада. А уж как я рад, что имею возможность видеть дочь!
— Ну, не знаю, — неуверенно ответила Вера. — Все-таки, мне кажется, это неправильно, Настя имеет право знать.
— И что она сделает, когда узнает? Сорвется с места и опять куда-то побежит? Выдернет Катю, сама все бросит? Зачем? Я не собираюсь ничего устраивать, не собираюсь показываться ей. Просто отработаю смену и уеду. Один. Я и при устройстве на работу ничего скрывать не стал, директор в курсе. Пожалуйста, не отбирайте у меня эти три недели счастья!
Вера нахмурилась, помолчала, вспомнила, как сияет Катя, когда видит отца и решила:
— Хорошо, я ничего не скажу Насте, но имейте в виду — глаз с вас не спущу!
Глава 39
Анатолий Сергеевич открыл пакет, доставленный несколькими минутами ранее курьером DHL Express, и бегло пробежал текст одного и второго заключения.
Что ж, он другого и не ожидал, но все равно проверить было надо.
После возвращения из Германии и разговора, Марина устраивала демарши, то отказываясь, есть, то требуя немыслимых кушаний и всеми силами портя жизнь и ему и прислуге.
Как, когда он просмотрел? Почему из милого ребенка, папиной радости и солнышка получилась теперешняя Марина?
У нее всегда было все, что только можно придумать или пожелать, Земов тщательно за этим следил. Только одного он ей не мог дать — маму. Может быть, поэтому, чувствуя свою вину перед дочерью и ее матерью — Мариной, он и упустил ребенка? Ну, да, он же всегда был занят, перелеты, совещания, стрелки, деловые партнеры, а Маринка ждала его дома в компании няни и гувернантки. Папа возвращался поздно, проходил в детскую, смотрел на спящего ангела, осторожно целовал в нежную щечку и устраивал допрос прислуге. Как Марина кушала? Что делала? Что просила? Если дочь плакала, и он про это узнавал — впору было прятаться, кто куда.
— Я плачу такие деньги не просто так, а чтобы мой ребенок был всем доволен и счастлив!
Девочка росла сообразительная и быстро поняла, что все до смерти боятся, что она примется плакать или пожалуется отцу и вовсю этим пользовалась. Сказать же хозяину, что ребенок шантажирует прислугу, никто не решался.
Ну, их, Земовых, лучше уступить и сделать все, что пожелает маленькая мерзавка, чем потерять работу и оплачивать счета стоматолога и травматолога.
Причем, при отце Марина разыгрывала целый спектакль — любящая дочь, настоящий ангел. Какие капризы, что вы? Посмотрите, разве эти глаза могут лгать? Несомненно, на ребенка наговаривают.
И Анатолий долго, слишком долго не подозревал, что у его милого ангелочка, стоит только отцу выйти за порог, сразу отрастают рожки.
Однажды он вечером вернулся домой раньше обычного и не через парадный вход, а, по-быстрому, по лестнице для прислуги, которая оказалась ближе, поднялся в кабинет за оставленными документами. И оторопел, нечаянно подслушав диалог между дочерью и гувернанткой.
— Марина, так нельзя! — увещевала женщина.
— И что ты мне сделаешь?
«Ты»? Его Марина тыкает взрослому человеку? Но он сто раз сам видел, как вежливо дочь разговаривает с Лидией Васильевной!
Земов подошел ближе к двери и прислушался.
— Марина, ты постоянно прогуливаешь уроки, это недопустимо! Что будет, когда Анатолий Сергеевич все узнает? Ведь это твоя жизнь и ты сама ее себе портишь!
— В твоих интересах держать язык за зубами, поняла? Папахен ничего не узнает, оценки мне и так поставят, какие захочу, и никто не пострадает. Отойди, дай пройти!
— Одну не пущу, тебе всего четырнадцать, куда ты опять собираешься?
— На фига нам древняя вешалка? Иду, куда надо, тебя не касается.
Земов не выдержал и шагнул в коридор, едва не зашибив резко распахнутой дверью гувернантку.
— Марина? Объясни мне, что я только что слышал? — потребовал отец, с удивлением разглядывая дочь в коротеньком топике и юбочке, толком ничего не прикрывающей. — И куда это ты так вырядилась? Откуда у тебя вообще такие вещи?
— А… папочка! Мы просто… репетируем с Лидией Васильевной, — захлопала глазками дочка. — А ты что подумал, что все взаправду, что ли? Это для спектакля и костюм тоже. В колледже будет, я же в кружок хожу, ты что, не помнишь, я рассказывала?
Марина насупилась, и на глаза навернулись слезы — вот-вот прольются. Это был безотказный прием — слез дочери Анатолий не выносил и готов был все сделать или отдать, лишь бы она не плакала.
Тогда Земов нашел время, наведался в колледж, потом был серьезный разговор с дочерью, ее слезы, крики, угрозы покончить с собой, обвинения «ты меня не любишь»! и отец принял решение — через несколько дней Марина уехала в закрытую частную школу.
Таким образом, дочь все-таки получила образование, хоть и смертельно обиделась на отца за «ссылку», как она называла перевод в новую школу.
На каникулах Марина некоторое время дулась, но потом оттаивала и почти нормально себя вела. После окончания школы она не без папиной помощи поступила в МГИМО, проучилась там кое-как два курса и бросила.
— Учись, учись, — возмущалась она. — А жить-то когда?
Отец отправил ее в Европу и оттуда через три года домой вернулась ослепительно красивая стерва. Жить в Лондоне Марине нравилось, также нравилось весело проводить время, зависая с друзьями. Она попробовала наркоту, к счастью, только попробовала, чтобы знать, что это такое, и подсела на секс, коллекционируя мужчин. Устоять перед ней мало кто мог, вернее, таких не было, пока она на каком-то приеме в Бирмингеме не встретила Влада Морозова и не решила, что этот экземпляр должен непременно пополнить ее паноптикум. Но Морозов неожиданно оказался несговорчивым и Марина, что называется, обломалась.
Земову понравился парень, не без молодежных закидонов, конечно, но по сравнению со многими другими из окружения Марины, он выделялся все-таки в лучшую сторону. Анатолий прикидывал, что когда Влад «перебесится» и заматереет, из него получится хороший мужик, надежный и ответственный.
Да, он был бы хорошим мужем его Маринке, но… но, увы! Не срослось.
После возвращения из Германии он привел Марину в кабинет и усадил для разговора.
— Я знаю, тебе не нравятся ограничения, которые я ввел и, в общем, я тебя понимаю. Но ради твоего здоровья и здоровья моего внука я вынужден пойти на такую меру, потом ты мне сама спасибо скажешь.
— Не скажу, — с вызовом посмотрела отцу в глаза дочь. — Всю жизнь ты меня тиранишь, то в ссылку отправил, теперь в доме запираешь. Я взрослая! И хочу замуж за отца моего ребенка.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — вздохнул Анатолий. — Как его зовут?
— Кого?
— Отца твоего ребенка.
— Ты что, издеваешься? — возмутилась Марина. — Влад Морозов!
