интенсивнее впитывая силу духов. Заволновавшись, я мысленно метнулась на берег озера и не сдержала облегчённого выдоха – духи пили. Не думала, что меня это когда-нибудь будет так радовать, но они не умирали прямо на глазах, лишаясь сил, а вполне себе бодро пили… потом обязательно по голове им настучу.
Но на этом ничего не закончилось.
– Огонь туши, – последовало новое наставление от мамы.
А она у меня ведьма умная, и спорить у меня не было никаких причин, так что я позволила магии загасить пламя и немного подлечить пострадавший лес, правда, только с внешней стороны изолирующего круга – внутри огонь тушить бессмысленно, Айзек ещё призовёт.
И вот только после этого я, чувствуя тяжесть в руках и ногах, медленно глаза открыла и с благодарностью встревоженной маме улыбнулась.
– Спасибо, – выдохнула хрипло, зато искренне.
– Пустяки, – улыбнулась она в ответ, – я лишь направила, ты всё сделала сама.
Так оно было или нет, мне уже не особо важно.
И моя всегда догадливая мама мгновенно это поняла и улыбнулась уже иначе – очень понимающе, и сама предложила:
– Поговорим?
* * *
Мама к Влеке не имела абсолютно никакого отношения, не считая того факта, что сюда переехала её единственная дочь, но именно она собственной магией взяла и возродила фактически из пепла небольшую чайную в центре города и одну из крытых деревянных беседок на заднем дворе. А всё для чего? А чтобы с любимой доченькой поболтать. Она так и сказала, когда хозяин чайной, дрожа от страха и согнувшись пополам в благодарностях, спросил, с чего такая щедрость.
Так что мы болтали. С комфортом устроились на диванчиках, мягкими пледами застеленными и подушками обложенными, пили горячий шоколад из чашечек и закусывали это всё огромным количеством пирожным и пирожков. Хозяин лавки был так рад, что, кажется, вынес нам всё, что у него было.
А со всех сторон трудились и работали, восстанавливая город, простые люди и маги. Папа тоже был среди них. Нет, он прилетел и хотел к посиделкам приобщиться, но мама сказала, что у нас девичник, и не пустила его. Папа обиделся. А обиженный боевой маг – это жутко… но папочка на маму глянул и пошёл злость вымещать на восстановлении домов.
Правда, успокаиваться папа не стал и периодически над нашей беседкой пролетал…
Вот и сейчас пролетел, показательно на нас не глядя.
А мама, с трудом подавив улыбку, грациозно взмахнула тонкой ладонью и уничтожила подслушивающее заклинание… десятое за последние полчаса.
– Какой упрямый, – мне тоже смешно было, я свою улыбку за чашкой прятала.
– Я упрямее, – сверкнула мамочка загадочной улыбкой и вернулась к теме нашего разговора: – Так, говоришь, демон на тебя брачную метку поставил?
Мне с ней так легко и спокойно было, что я, не переставая улыбаться и не падая в мрачные думы, закатала рукав платья и протянула маме руку.
Мама задумчиво на мою абсолютно чистую кожу посмотрела. Очень медленно взгляд её из задумчивого стал пристальным, но… ничего не произошло. Ведьма была бы не ведьма, если бы на одной-единственной неудачной попытке успокоилась, поэтому в следующее мгновение мама пошевелила пальчиками правой руки… ничего не произошло.
Тонкая тёмная бровь медленно выгнулась дугой.
Подняв руку, мама провела раскрытой ладонью над моей кожей, не касаясь её, и… да, метке было наплевать на всё магическое воздействие, которое на неё оказывали. А ведьмы не очень любят, когда их так нагло игнорируют…
Указательный палец коснулся моего запястья, через мгновение к нему присоединился средний, ещё через мгновение они вывели какой-то невидимый знак.
– Демоны! – И непонятно, выругалась мама или так своеобразно похвалила создателей метки.
Но на этом со всяческим терпением у ведьмы было покончено.
Когда кончики длинных чёрных ногтей вдруг загорелись, я поняла, что очень жить хочу, и что рука мне ещё пригодится, поэтому постаралась её осторожненько забрать… как бы не так! Мама в меня свободной рукой вцепилась, вторую, горящую, ладонь к моей коже поднесла.
И только когда тёплое пламя коснулось, наложенная Айзеком метка решила показать себя.
– Знаешь, что забавно? – Задумчиво проронила мама голосом, далёким от забавного. – В первоначальный магический рисунок вплетено что-то ещё. Что-то такое… очень похоже на руну сокрытия или отвода глаз, или что-то в таком духе, они в целом все похожи.
– То есть Айзек пытался скрыть брачную метку? – Не совсем поняла я.
– Похоже на то, – мама подбородок кулачком подпёрла, пальчиками второй руки принялась, едва касаясь, повторять чернильные рисунки на моей коже. – Но и это ещё не всё.
– Что, есть что-то ещё хуже? – Хмыкнула я, уверенная в том, что хуже быть уже не может.
В самом деле. Я стала хранителем леса, в одной части которого сейчас бесится перевоплотившийся демон, а в другой духи пьют, у меня на коже брачная метка и всего пару часов назад меня пытались выкрасть демоны. Куда уж хуже?
Но одного взгляда на серьёзную маму хватило, чтобы понять:
– Я умру, да? – Мне так страшно стало, а ещё очень себя жалко.
– Я тебе умру, – боевая ведьма свела брови у переносицы, взгляд её вновь устремился на мою татуировку, – я тебя не для того рожала, чтобы ты умерла в двадцать лет.
Очень жизнеутверждающе прозвучало, правда, я даже мгновенно успокоилась и уже серьёзно спросила:
– В чём дело?
Не отвечая, мама вдруг вскинула голову и проводила нехорошим взглядом пролетающего прямо над нами мага… взгляд был настолько нехорошим, что бедняга споткнулся прямо в воздухе и дальнейший его полёт был куда-то в сторону и вниз…
– Папа? – Улыбнулась я, решив, что отец вышел на новый уровень и теперь устанавливать подслушивающие заклинания своих магов отправляет.
Но мама даже не улыбнулась. Она сидела серьёзная, настороженная, напряжённая, как дикая кошка, и всматривалась в то место, куда маг улетел.
– Нет, – сказала в итоге, головой качнула и грациозно с диванчика поднялась, чтобы на улицу выйти, в сторону посмотреть и, повысив голос, ласково пропеть: – Милый!
А папа словно только этого и ждал
