– Тогда что тебе нужно?!
– Ты мне точно не нужна. – Стефан взял с кровати накидку и вышел за дверь.
– Будь ты проклят! – донеслось ему вслед.
В ответ Стефан расхохотался.
Проклятие! Что Мария знала об этом? В ее жизни все подчинялось лишь закону собственного желания, а чувства к Стефану были обычным капризом избалованного ребенка и не имели никакого отношения ни к любви, ни к проклятию, которые, кстати, имеют много общего.
Размышляя об этом, Стефан подошел к заброшенному хутору, в котором недавно пару ночей коротал связанный Стас.
Хутор оказался идеальным местом для пленников: равноудален как от Прудов, так и от Огневки. Люди забирались сюда крайне редко, по этой же причине на хутор крайне редко наведывались семарглы. Лучшего места, чтобы спрятать Марка, было не найти.
Стефан вошел в кособокую, с провалившейся крышей хату и сдвинул с погребной двери каменные жернова.
– Выходи, – сказал он в темноту.
– Влада? – раздалось в ответ.
– Жива и почти здорова.
Марк медленно поднялся по хлипкой деревянной лестнице. Он выглядел слабым даже для истощенного семаргла. Стефан схватил его за шиворот и, не почувствовав сопротивления, вытащил из погреба.
– Ты жалок, – заключил Стефан. – Твое тупое упрямство мне надоело. Я сделаю из тебя сильного семаргла – ради Илоны. Я научу тебя выживать. Но потом ты исчезнешь, понял?
Но Марк, казалось, не слышал его слов.
– Ты получил, что хотел? – вместо ответа спросил он.
– Нет, – отрезал Стефан и вернул разговор в прежнее русло. – Сперва ты восстановишь силы, а потом я научу тебя добывать настоящее тепло.
– Ты не боишься… вырастить своего убийцу? – спросил Марк.
– Не попробуешь – не узнаешь, – улыбнулся Стефан.
Марк попробовал. Он бросился на семаргла, но лишь в щепки разбил деревянный стол: Стефан успел отскочить, при этом выпачкал в пыли майку.
– Хватит вести себя как щенок! – заорал Стефан, отряхивая рукав. – Да пойми же, наконец: человек может за себя постоять, семаргл – тоже. А вот семаргл, похожий на человека, – нет. Ты – как ошибка природы, как самый слабый птенец в гнезде. Тебе не выжить! Поэтому выбор у тебя не больно велик: либо ты пойдешь со мной, либо я сам убью тебя – прямо сейчас.
Марк, помедлив, кивнул.
– Другое дело, – довольно произнес Стефан и направился в сторону Огневки.
* * *
Когда он вернулся, Марии уже не было. У крыльца Стефана поджидал Антон, бледный после недавней сцены. Выслушав приказ больше не впускать Марию в Огневку, слуга побледнел еще больше, но, кивнув, быстро удалился.
– Сейчас ты герой. В ее глазах – и своих. Благородный рыцарь, не признающий настоящего тепла, – говорил Стефан, толкая Марка по главной улице.
Семарглы с любопытством смотрели им вслед: все ждали шоу. Что ж, думал Стефан, если Марк в кратчайший срок не наберется ума, они это шоу точно получат. Но пока публичное унижение семарглыша не входило в его планы.
– Ты хочешь быть с Владой, а значит, когда-нибудь она заснет у тебя на плече – и ты не выдержишь, – терпеливо продолжил Стефан, встряхнув едва живого Марка. – Думаешь, что выдержишь, но ошибаешься. Влада станет для тебя только плотью, источающей самое вкусное, дурманящее, единственное важное для тебя – тепло. Ты набросишься на свою любимую женщину и не остановишься, пока не уймешь холод. Но к этому времени Влада уже превратится в пепел. Единственный способ не допустить этого – научиться себя контролировать. Одной силы воли для этого недостаточно. Нужна практика. Для этих целей я одолжил тебе кормушку.
Они подошли к белому двухэтажному домику, обнесенному оградой из низкого кустарника. Там, на первом этаже, находилась женщина, Марк отчетливо чувствовал ее запах, долетающий из распахнутого окна. Человек в центре Огневки. Марк понял, кого Стефан называл кормушками, и от этой мысли горло сжало ледяное кольцо.
– Кормушки – это люди, сами подставляющие тебе свое тело: самый простой, удобный и безопасный способ получить тепло, – подтвердил его догадку Стефан. – Клару я одолжил для тебя у одного приятеля. Она живет с ним, потому что любит его. И он ее любит. Насколько можно любить, к примеру, бутылку молока.
Стефан втолкнул Марка в просторный холл. Из смежной комнаты вышла худенькая девушка с большими серыми глазами. Она старалась улыбаться, но улыбка получалась не радушная, а испуганно-вежливая. Стефан, не здороваясь, окинул ее беглым взглядом, потом взял стул и поставил его посреди холла.
– Итак, начнем, – нетерпеливо продолжил Стефан. – Когда семаргл хочет тепла, он словно гипнотизирует жертву: как удав кролика. Это получается само собой. Я просто смотрю… – Он взял Клару за плечи, посмотрел ей в глаза, всего пару секунд, для наглядности, – говорю ей несколько нужных фраз, и жертва становится податливой.
Девушка слабо улыбнулась. Стефан чуть нажал ей на плечи, и она покорно опустилась на стул.
– Важно, чтобы пальцы – или губы – касались плоти лишь слегка, словно ты боишься испачкаться… – Стефан положил руку на ее плечо. Клара, тихо ахнув, сжала пальцами края стула. – Тогда ожоги будут едва заметны.
Стефан убрал руку и продемонстрировал ожог. Маленькое розовое пятнышко.
Марк отступил – Стефан разочарованно причмокнул.
– Ты сделаешь это, вот увидишь. Сделаешь – и станешь с нетерпением ждать, когда сможешь повторить это снова. Тебе понравится насыщаться теплом, легко и безнаказанно. – Стефан стал за спиной Клары и отвел ее волосы за спину, чтобы во всей красе продемонстрировать Марку длинную белую шею с пятнышками на пульсирующих голубых венах.
Марк с трудом заставил себя отвести взгляд.
– Она человек…
– Она не против, – подбодрил его Стефан.
Девушка, улыбаясь, кивнула.
Марк поднял глаза, наткнулся на свежие, нежные ожоги, и уже не смог оторвать от них взгляд. Он качнулся вперед.
– Давай, у тебя уникальный шанс. Когда-нибудь ты все равно сделаешь это, но уже без меня, и тогда последствия для жертвы будут самые плачевные.
Но Марк уже не слышал его: он медленно, как зачарованный, двигался к девушке.
Стефан знал, что чувствовал Марк в тот момент: только тепло. Видит его, ощущает его запах и, кажется, даже вкус, когда касается обжигающим языком своих десен. Стефан не одно десятилетие потратил на то, чтобы принимать тепло за вино, а добывание его – за игру. И теперь, глядя на Марка, мир которого внезапно приобрел кроваво-оранжевый цвет, даже немного завидовал ему. Такая сильная жажда – прекрасна. Она сильнее разума, она превращает тебя в высшее существо. Когда хочется тепла так сильно, тебе безразличны все предосторожности, законы и табу. Как же это прекрасно – быть готовым умереть ради единственного глотка! Потом готовность умереть ради чего-то посетила Стефана только один раз: когда он увидел Илону, пронизанную прутьями ограды.
