Нет, ну неужели он думает, что я могу что-то испортить? Понимаю, сегодня ответственный день, но так ведь, и я не шестнадцатилетний ребенок, знаю, когда необходимо посидеть тихонечко и не мешать взрослым лордам делать свою работу! Я бы могла совсем незаметной быть!
Окинула спальню придирчивым взглядом и закатила глаза. Тоже мне — взрослая женщина. На эмоциях устроила полнейший бедлам и еще осуждаю Рэйнарда! Спокойно, Присцилла. Берем себя в руки и думаем.
Не думалось. Вот совсем!
Позавтракала, приняла капли. Затем прибралась в комнате и приняла ванну.
Вопреки моим ожиданиям, под дверью никого не было. А, если Дин и Эггер все же были там, то очень хорошо это скрывали, потому что я даже кричала «помогите», но никто не появился. А что, если меня действительно придут убивать? Я даже убежать не смогу. Вот только в такой расклад событий почему-то не верилось. Лорд потерял жену и, судя по тому, что его дочь дожила до семнадцати лет, знает толк в запирании девиц.
Свадьба должна была вот-вот начаться. Чем ближе приближался этот момент, тем тяжелее становилась душа. С каждым шагом, которыми я мерила комнаты лорда, с каждым вздохом она словно наполнялась камнями, стремилась к полу. Не выдержала и села на козетку. Может, воспользоваться магией? Хорошо. Окажусь я в коридоре в рубашке лорда, далеко уйду? Одежды-то на мне нет. Но это резко утратило значение, когда все вокруг заметно качнулось, а стекла с противным скрежетом разлетелись на мелкие осколки и жадно впились в спешно выставленный огненный щит.
Удар сердца. Другой.
Второй взрыв, слабее.
В нос ударил резкий запах дыма. С улицы донеслись крики.
Плевать на одежду!
Выбила дверь огненным шаром и бросилась в кварцевый зал.
Туда, откуда все бежали.
— Герцогиня, остановитесь! — донесся вслед голос Эггера, а затем меня спеленали воздушные путы прямо посреди коридора. Слезы застилали глаза, хотя я не думала. Не было ни единой мысли в голове, ни единого образа. Если стану думать — мое сердце остановится, а душа разорвется на части. Просто идти туда, откуда все бегут. Просто оказаться там, а затем думать… Только потом думать.
Гипюр или шелк…
Горло скрутил спазм. Хотелось кричать, но я не могла. Молотила ногами в воздухе и взбивала его кулаками.
— Вам не надо туда, герцогиня, — Эггер, перемазанный сажей, с окровавленной рукой, явно был на месте событий и перенесся сразу, как только все произошло.
— Надо, — отрезала, вырываясь из пут, бросая на сопротивление значительную часть своего резерва. Эггер не поймал меня вновь только благодаря тому, что в коридор высыпали люди. Хотя, если бы сильно постарался, то все же смог бы. Но дал мне возможность уйти…
Я распихивала локтями людей и неслась вперед. Туда, где осталось мое сердце, туда, где должна была быть этим утром, туда, где должна не найти своих любимых, иначе мое сердце остановится. Оно не будет биться!
— Герцогиня! — голос Эггера становился тише, а затем и вовсе захлебнулся в рокоте толпы. Идти становилось все сложнее — слишком многие пытались убежать, шли грозным потоком навстречу, я едва протискивалась между ними, падала на колени, снова вставала, невзирая на оттоптанные руки и ноги, на растрепанную прическу и порванную рубашку, под которой совершенно ничего не было.
— Присцилла! — Андреас, заметив меня, бросился навстречу и вжал меня в себя. — Тебе не нужно туда.
— Марго?
— Дома. Вместе с сестрами. Она дома, При, все хорошо. Все живы.
— А лорд? — взгляд брата окаменел. — Андреас, где лорд Беверли?
— При…
— Нет, — мотнула головой, отталкивая брата, но он снова прижал меня к себе, сильно, даже больно. — Нет! Это неправда! — ударила его в черный камзол. Черный… Он всегда белые носил! — Ты знал… Он рассказал тебе о взрыве!
— Присцилла, успокойся…
— В гробу я буду спокойна, уйди, Андреас! Уйди! Мне нужно туда!
Но, сколько бы я ни билась, брат не давал вырваться, а когда подоспел-таки Эггер — передал под его попечение, а сам стремительными шагами ушел туда, где должна была состояться самая лучшая моя свадьба…
«Эту свадьбу Флоссия запомнит навсегда!», — всплыли в памяти слова герцогини Эллехтойнер. Тогда я не придала им значения, а сейчас оценила в полной мере…
Брат ушел туда, где под огромными кусками льдистого кварца, бетона и арматуры торчали руки, ноги и окровавленные тела…
— Он старался их спасти, — тихо произнес Эггер. Тихо, но, несмотря на стоны, непонятный грохот и шелест воды, я услышала. — Но не всегда получается так, как мы хотим. Идемте, герцогиня. Мне приказано доставить вас в дом герцога де Гена.
Мужчина взял меня за руку. Я не сопротивлялась. Держалась за сердце, что билось через раз, и смотрела в одну точку. Внутри образовалась пугающая пустота…
Его больше нет.
Моего лорда Тень, моего Брайана, моего ненавистного и такого любимого Рэйнарда… Да я даже согласна отказаться от «Сводниц», лишь бы он был рядом. Мне не нужна свобода!
Но. Его. Больше. Нет.
Подняла полные слез глаза и поняла, что лицо лорда настолько живо, словно передо мной вовсе не Эггер. Он обхватил мое лицо ладонями, так, как только он умеет и прошептал:
— Все позади. Все закончилось.
— Что? — мотнула головой, пытаясь понять, не сошла ли я с ума, но образ Рэйнарда не смывался. Лицо Эггера не возвращалось. — Я не понимаю.
— Я жив, Присцилла. Это я. Нам пришлось заставить тебя поверить, что…
Звон оплеухи прервал его объяснения. Отступила на шаг и уперлась спиной в грудь Эггера.
— Выйди, — холодно попросил лорд, не сводя с меня взгляда. Я смотрела на своего мужчину зло, почти с ненавистью. Это каким же надо быть извергом, чтобы заставить меня поверить?
— Как ты мог? — прошептала одними губами, а грудь обожгло огнем. Слезы не слушали доводы разума и текли, не переставая. То ли от пережитого ужаса, то ли от радости и облегчения, что он жив. Жив! Ну так это просто исправить! Не дожидаясь ответа, я влепила ему еще одну оплеуху. Он мог перехватить мою руку. Легко, играючи, но не стал. Лучше бы еще сам себе добавил!
— Тебе нельзя волноваться, — лорд нежно подхватил меня на руки, несмотря на слабые попытки к сопротивлению, донес до чьей-то кровати и аккуратно уложил, накрыл сверху одеялом и дал стакан. В нос ударил резкий запах капель. Выходит, к моему появлению готовились.
Запер меня с утра, чтобы я не испортила его план? А сразу сюда перенести нельзя было? Предупредить?
— Неужели нельзя было написать? Подготовить?
Он мотнул головой и нежно погладил меня по щеке.
— Извини. Но в этом деле даже малая фальшь способна все испортить.
Значит, мое присутствие на месте было необходимо для достоверности. Чтобы ангариссцы поверили в смерть лорда. В смерть, возможно, всех лордов?
— Это жестоко, — прошептала дрогнувшим голосом.
Лорд обнял мою ладошку и прижал к губам.
— Мой мир жесток, Присцилла. Я предупреждал. Порой я вынужден делать вещи, которыми не горжусь. Которые мне самому отвратительны. Но они должны быть сделаны ради большего блага. Ради блага других. Поэтому я выжег твою память, чтобы не пришлось выбирать между тобой и Флоссией, чтобы не пришлось делать… то, что я сделал сегодня.
Странный способ извиниться, но я по глазам Рэйнарда видела, как он страдает сейчас. Холодный, решительный, но от меня не спрятать изнывающую от боли душу. Я видела ее, чувствовала, потому провела ладошкой по его щеке и произнесла:
— Я прощаю тебя. Но это все равно было невыносимо жестоко! — горячая слеза обожгла щеку, но радость пересиливала обиду и гнев.
— Я не могу остаться, — вместо ответа. — Но Марго и сестры присмотрят за тобой.
— Подожди. Ты пойдешь туда? Не понимаю…
— В лицо меня знают лишь несколько лордов и король. Пора выйти из тени.
От этого не легче.
Кажется, мне тоже пора…
Пора окунуться в небытие, поскольку реальность невыносима.
Перед глазами поплыло, а разум отказывал, потому что сквозь безумие мне послышалось, словно лорд пообещал оставить должность, когда все закончится.
