Впрочем, однажды я сделала глупость и приняла милого пожилого мужчину. Поначалу он долго рассыпался в любезностях, пока у меня не заломило зубы от обилия сладкого нектара. После так же долго и пространно рассказывал мне о споре с соседом за какой-то кусок земли с забавным названием «Козьи рожки», потом упал на колени и облобызал подол моего платья, умоляя о защите и помощи в борьбе за «Рожки». И наконец, сообразив, что я не отправлюсь отбирать у его соседа спорный кусок земли, попытался… соблазнить. Соблазнить!
Закончилось дело тем, что гвардейцы отдирали посетителя от моих ног, в которые он вцепился мертвой хваткой. И даже то, что Тальма едва не сломала о спину безумца мой зонт, не ослабило его хватки. В результате моим телохранителям пришлось лишить наглеца сознания и вытащить его волоком из номера, в котором я остановилась. На этом история могла бы и закончиться, но…
Градоначальник, узнав о вопиющем случае, а узнал он невероятно быстро, будто стоял под окнами и слушал, так вот градоначальник пытался замолить грех сумасшедшего посетителя и затащить меня к себе в гости «дабы смягчить сердце и вымолить прощение». Мои заверения, что на город, в котором произошло досадное происшествие, я не сержусь, действия не возымели. Из этого я сделала вывод, что у господина градоначальника тоже имеются насущные нужды, которые он желает удовлетворить как можно быстрей.
— К вам пришлют королевскую комиссию, — пообещала я.
— Зачем же комиссию? — опешил градоначальник. — За что, ваша светлость?! Не надо комиссию! — И я поняла, что нужды у него личного характера.
— Если не оставите меня в покое, то комиссия найдет – за что, — вкрадчиво пообещала я, и от меня отстали. Более я никого не принимала. Всё чего я хотела – это в Тибад, в Тибад, в Тибад… И поскорей.
И вот мы его почти достигли. Тальма продолжала дремать, я поглядывала в окно, но особо пейзажей не видела. Меня терзали размышления, вызванные нашей последней встречей с дядюшкой. Воспоминания о ней всплывали, как только я оставалась наедине с собой. Слова графа Доло меня встревожили не на шутку, и было от чего. Но если по порядку…
Промучившись бессонницей после того, как получила от государя подарок на свой день рождения, утром я велела закладывать лошадей. Мне нужно было поговорить с человеком, которому я доверяла безмерно, наверное, даже больше, чем самой себе – с главой моего рода. Смотреть на этикет и правила, диктовавшие посещать чужие дома только после полудня, я не стала. Мы с этикетом вообще часто не ладили. Думаю, если бы у него были руки, то он уже махнул бы на меня и позволил делать, что вздумается.
Дядюшка был дома. Увидев меня, он изумился, а следом за этим и встревожился. Должно быть, вид у меня был совсем шальной, потому что его сиятельство, сжав мои плечи, спросил взволнованно:
— Что случилось, дитя мое?
— Вчера у меня был король.
— Что он с вами сделал? — теперь мрачно вопросил дядюшка.
— Вот это, — ответила я и припечатала к столу новую дарственную.
Граф взял документ, пробежал его глазами, а после, опустившись в кресло, потер лицо ладонью. Он поднял на меня взгляд и растерянно спросил:
— Что это?
— Подарок на день рождения, — нервно хохотнула я и, выдохнув, спросила: — Что вы об этом думаете?
— Что сказал государь?
— Что доверяет мне. Еще сказал, что теперь у меня есть много земли для экспериментов, но главное… — дядюшка ответил внимательным взглядом: — Я принесла ему клятву, какую приносят мужчины. Государь сказал, что готов позволить мне опробовать свои силы в мужском деле, и если я справлюсь, то он изменит основной закон. — Я прошлась по кабинету графа, нервно потирая руки, наконец, развернулась к нему и вскрикнула: — Что это может означать?! Я извелась, отыскивая то, что скрыто, но пока не могу обнаружить. Но и в его искренность я тоже поверить не могу. Это же Стренхетт! Он каждый свой шаг просчитывает, а значит, вот под этим, — я шагнула к дядюшке и постучала пальцем по дарственной, лежавшей на его колене, — под этим что-то непременно скрыто. Но что?!
Его сиятельство перехватил мою руку, мягко пожал и указал взглядом на кресло. И пока я следовала приглашению сесть, граф налил воды в стакан и подал его мне. Выпив воду, я посмотрела на главу моего рода. Он уже вернулся в свое кресло, снова взял дарственную и отложил ее на стол.
— Да не томите же вы меня, дядюшка! — возмутилась я.
— Спокойно, дитя мое, спокойно, — улыбнулся тот. — Давайте рассуждать вместе.
— Давайте, — кивнула я и подалась вперед.
Граф уместил ладони на подлокотниках и сложил губы бантиком. Я снова откинулась на спинку кресла и отвела взор к окну, чтобы не раздражать своим нетерпением ни себя, ни дядюшку. Его сиятельство прочистил горло и заговорил:
— Начнем с того, что герцогство Канаторское – исконно королевские земли, какая бы династия не была у власти. Его получает наследный принц и, став королем, передает младшему брату, пока у монарха не родится наследник. То есть, объявив младшего Ришема наследником, государь должен был дать ему титул герцога Канаторского, однако иных титулов, кроме – Его Высочество, сын Селии не получил. Отсюда следует, что король уже готовился передать это герцогство вам. К тому же данное герцогство занимает важное стратегическое положение, и передавать его в чужие руки опасно. Вывод?
— Уж точно не великая щедрость, — усмехнулась я.
— Полностью разделяю ваше мнение, Шанни, — кивнул дядюшка. — Итак, это не щедрость. Король слишком умен, чтобы раздаривать важные для Камерата земли. Значит, они не могут принадлежать вам полностью…
— Но его имя из моих титулов исчезло, — заметила я. — Герцогиня Канаторская графиня Тибад баронесса Тенерис-Доло. Так теперь звучит мое имя. Поминания королевской фамилии более нет.
— И тем не менее, — граф поерзал, устраиваясь удобней. После поставил локти на подлокотники и соединил кончики пальцев. — Замуж с таким приданым вы не выйдете. Это я могу сказать в точности. Соответственно, по наследству тоже не передадите. Если с вами что-то случится, не дайте Боги, герцогство вернется короне. Оно только ваше, дитя мое, иного хозяина монарх не допустит. Но знаете что? — я ответила вопросительным взглядом: — Меня не отпускает мысль – почему именно Канатор? Он мог бы дать вам во владение Лаворейю. Она немногим меньше, но не имеет столь важного значения. Подарить Лаворейское герцогство было бы разумно, и этот дар мог быть использован с теми же целями. Управление, развитие и распространение нашего дела. Для всего этого не нужно отдавать четверть королевства в чужие руки, даже если это руки любимой женщины. Если только…
— Что?
— Если только он не дал вам приданого, которое вы можете принести своему венценосному жениху.
— Нет! — возмущенно вскрикнула я. Вскочив с кресла, я стремительно прошлась по кабинету, вернулась назад и вновь села. — Нет, — уже тише повторила я. — Этого не может быть.
— Отчего же, — граф пожал плечами, — вполне. Судите сами, дорогая, он отдает вам в дар земли, которые может получить лишь наследник, обещает поддержку в вашем деле, но главное, он обещает вам поменять основной закон, если вы докажете, что способны управлять целым герцогством. Однако ему не надо, чтобы вы это делали на самом деле, потому что вы останетесь во дворце, а в Канаторе будет заниматься делами тот же человек, что и прежде. Одно это показывает, что его мало волнует, как вы могли бы справиться с такими обширными землями, но ему необходимо, чтобы герцогство было у вас.
Я устремила взгляд мимо дядюшки. После покивала и ответила:
— Верно, ваше сиятельство, вы ведь совершенно правы. Пусть он и согласился на то, что я могу время от времени покидать Двор, но ни за что не позволит время от времени появляться при Дворе. Король сказал, что я должна показать, что смогу управлять герцогством, однако сделать это возможно не иначе, как через управителя. Он так и сказал: «А как я управляю? Через назначенного управителя». И посоветовал не менять его, назвал дельным, что, конечно же, правда, иначе бы управители в Канаторе менялись. Таким образом, герцогство останется под прежним надзором, а я, как и в случае с Тибадом, буду давать отчет о делах в своих землях по докладам…
