Кали неожиданно замерла в воздухе, словно в ожидании команды, не решаясь ни спуститься вниз, ни полететь дальше. А тихий, наполненный горечью голос Далии вывел меня из оцепенения, однако не смог отвлечь от творящегося в людской деревне ужаса:
– Вон там король с демонами… Но я не вижу маму с отцом.
Я посмотрела вниз, куда указала слегка дрожащей рукой Далия, и увидела, как по приказу Кая дюжина крылатых демонов резко налетела на охотников. Они ранили их, но не смертельно, так, чтобы те только потеряли сознание и перестали сопротивляться. Опешившие рыцари, забыв ненадолго об убийствах невинных, бросились к демонам. Но я знала, что люди будут не способны остановить разъяренных молодых крылатых существ, вовлеченных в эту авантюру своим королем, присягнувших ему и поклявшихся служить верой и правдой.
Кай сдержал обещание. Но не то, которое дал мне, а собственное обещание, данное самому себе, – убить любого, кто может распустить слух о выживших демонах. Его остро отточенный меч сверкал в лунном свете, слившемся с огненным пламенем, пронзал рыцарей в позолоченных доспехах одного за другим, и горячие густые капли, медленно стекающие по лезвию, падали наземь, окрашивая снег в кроваво-красный цвет.
– Это все неправильно… – шепот Калеба внезапно проник в сознание, отвлекая меня от беспощадного короля, которого я не узнавала за пеленой его ярости. – Глупая бойня, на которой страдают невинные.
– Мне тоже это не нравится, – шепнула Далия. – Но я не знаю, как это остановить. Давай найдем родителей.
– Да…
Я кивнула сама себе и тревожно забегала глазами в поисках матери и отца. Все лица смешивались, казались одинаковыми, теряясь одно в другом. Из-за бешеного стука сердца, сливающегося с надрывными криками людей, и из-за множества мыслей, с молниеносной скоростью проносившихся в голове, я не могла сконцентрироваться и отыскать невидящим взором до боли знакомые лица.
– Вон там! – вдруг вскрикнула Далия, невольно сжав пальцами мой локоть. – Там, у конюшни.
Взгляд зацепился за мощную фигуру отца, открывающего амбарную дверь, и я быстро направила Кали в его сторону. Мы втроем спрыгнули, как только пегас приземлился, и стремглав бросились к Арону, уже скрывшемуся внутри конюшни.
– Папа! – прокричала Ли, когда мы оказались внутри высокого деревянного здания, крышу которого задели языки пламени.
– Что вы здесь делаете?
Отец был недоволен и не пытался этого скрывать, но царившая вокруг суматоха не позволила ему надолго задержать на нас внимание. Сверху посыпались раскаленные обломки древесины и пепел, лошади в стойлах тревожно заржали, звонко стуча копытами, и папа, подбежав к калитке загона, начал выпускать напуганных зверей.
– Раз пришли – помогайте!
Без лишних слов мы кинулись к стойлам. Лошади шустро выбегали из конюшни, неслись в сторону леса, прячась от огня и охотников. Открывая очередной замок калитки, я заметила, что мои руки дрожат, сердце стучит гулко, надрывно; почувствовала, как глаза обожгло слезами, застывшими в уголках.
– Ливия…
Мягкий вкрадчивый голос отца, прозвучавший у самого уха и пробравший до дрожи, привлек мое внимание. Рвано выдохнув, я посмотрела на папу, нежно накрывшего ладонью мои дрожащие пальцы, и с трудом сдержала рвущийся наружу поток горьких слез.
– Пап… Что со мной происходит? – спросила тихо. Казалось, что мои слова увязли в господствующем шуме. – Почему так больно внутри?.. Сердце не на месте, сжимается, а стихия ранит снова и снова…
Я смотрела в глаза отцу, смотрела ожидающе, молча прося защиты и желая обрести возможность ничего не чувствовать – ни боли, изъедающей душу, ни волнительного трепета, ни злости, порой затуманивающей разум.
Арон чуть приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но не успел произнести необходимые мне слова. Снаружи раздался громкий, пронзительный крик, заставив отца напрячься, нахмуриться и отвести от меня взгляд, вмиг утративший мягкость.
– Прошу вас! Там мой сын! Мой сын!..
Папа сорвался с места, вылетел из здания, и я, судорожно выдохнув, побежала следом за ним.
Рядом с конюшней два рыцаря удерживали отчаянно вырывающуюся из их хватки женщину, ведя ее подальше от горящего дома, на который она бросала тревожный взгляд.
– Умоляю! Там мой мальчик!
В горле застрял противный ком, мешающий дышать. Я сделала неуверенный шаг в сторону рыцарей и замерла – ноги налились тяжестью, отказываясь идти. А отец в отличие от меня, вытащив из ножен длинный стальной меч, кинулся на мужчин, от неожиданности отпустивших плачущую женщину.
Клинок отца встретился с толстым лезвием одного из рыцарей; раздался противный скрежет. Среагировали они быстро, но восхищающие навыки владения мечом Арона оставили их без возможности одержать победу. Папа не решился смертельно ранить их, лишь отбил мощными крыльями, и рыцари безвольно упали в снег.
– Пожалуйста… – раздался сиплый, едва слышный шепот.
Я взглянула на женщину, одетую в одну длинную ночную сорочку. Она сидела на коленях, прижимая к груди дрожащие руки, в заплаканных глазах читалось желание подняться и броситься к горящему бараку, но силы покинули ее, и только тихие слова с трудом срывались с обветренных губ, падая, как ледяные осколки с крыш домов, и разбиваясь о царящий вокруг гвалт.
– Там мой сын… Пожалуйста…
Встретившись взглядом с отцом, я увидела, как в темно-фиолетовых глазах что-то внезапно вспыхнуло, пряча волнение за твердой решимостью. Уста его слегка дрожали, словно в попытке произнести слова. Из мощной груди вырвался тяжелый вздох, и папа, облизнув сухие губы, прошептал, кажется, зная, что я услышу его, несмотря на то, что его шепот увязнет в гуле голосов:
– Нужно помочь.
Взгляд его потеплел на миг, всего лишь на один миг, которого мне оказалось чертовски мало, а затем отец резко бросился к дому и спустя несколько секунд скрылся внутри.
Я не слышала ничего, кроме бешеного стука крови в ушах. Плач женщины, крики умирающих людей, схватка рыцарей и демонов, треск горящей древесины – все это смешалось воедино и затерялось, оставляя меня в тишине. Глаза метались из стороны в сторону, ни на чем не сосредотачиваясь, но затем взгляд уцепился за блестящие в свете огня черные крылья, и я почувствовала, как глубоко внутри похолодело и словно что-то оборвалось.
Сжала пальцы в кулаки, царапая ногтями кожу, и увидела, как Кай повернулся к охваченным жарким огнем баракам и взметнул руку. С губ моих сорвалось одно-единственное слово, пропитанное отчаянием и липким страхом:
– Нет…
Стоило демону резко опустить руку, как пламя вспыхнуло ярче, с неудержимой силой охватывая дом за домом. Внутри все сжалось от резкой неожиданной боли, кожу обожгло как огнем, и когда Кай вновь принялся вызывать огненную стихию, я невольно бросилась в сторону деревянного здания, куда несколько мгновений назад вбежал отец, и прокричала сдавленным голосом:
– Кай, остановись!
Он не услышал. Рука его опустилась, и мощные языки пламени, повинуясь своему хозяину, вихрем пронеслись по шатким домишкам. Стекла окон лопнули в одно мгновение, огромные осколки разлетелись во все стороны. Внезапно прогремевший взрыв сбил меня с ног, и я повалилась спиной на землю, едва не задохнувшись от неожиданности и яркой огненной вспышки.
Голова гудела, разрывалась от пульсирующей боли, в ушах стоял противный звон. Глаза застелила серая пелена, дыхание перехватило, и казалось, что сердце на миг остановилось. Я приподнялась на локтях, пытаясь сквозь дымку – размытую и неясную, как мутное стекло, – разглядеть фигуру отца.
Но его нигде не было. Пламя легко и быстро съедало одноэтажный дом, над которым вились клубы дыма; древесина трещала и скрипела, щепки падали в снег подобно пеплу. А отец все не появлялся…
Сознание совсем помутилось. Внутри появилось неприятное жжение. Злость – глухая, мерзкая, жгучая – навалилась с такой силой, что плечам стало тяжко. И я ощутила, наконец, как оборвалась до последнего держащаяся нить. Разорвалась под напором боли и несправедливости, оставляя глубокий шрам в сердце и ледяную пустоту в душе. Раз и навсегда.