смешном парике и потрёпанной шапчонке набекрень вёл в поводу двух коней: моего Верного и Яблочную. Шагал вразвалку, как после недельного запоя, и вид при том имел тупой до невозможности. Какой актёрский талант пропадает!
Я уступил нашему гиганту место на козлах, а сам пересел верхом. Первым в свою собственную одежду переоделся Гроза. Немудрено. У мага в ней много чего понапрятно. Его Величество обещал отдать мне последний образец крови бывшего напарника отца в случае, если я найду и привезу ему Сферу. В университете такой хранился, и я даже мечтать боялся о том, что однажды моё проклятие может исчезнуть. И тогда я стану нормальным магом и тоже буду прятать в одежде кучу заготовок для заклинаний. Меня просто фейерверком взрывало от переполнявших эмоций.
Мы держали темп, благо дорога была наезженной, и день пролетел незаметно. По моим подсчетам, мы уже должны были приблизиться к этому Оуэновскому поместью, но никаких признаков обитания людей вокруг не наблюдалось. С другой стороны, может оно и к лучшему. Встанем своим лагерем где-нибудь у реки или озера, чтобы если что нырять. Нас бы к ночи хорошо выручил дождь, в дождь нечисть не нападает. Но тучи сгущались и багровели закатом, однако каплями так и не пролились. Выглядело зловеще. И ни одного водоема вблизи дороги.
Я уже планировал ставить лагерь, как впереди показалась выгоревшая вывеска со стрелкой. Подъехав ближе, я смог разобрать надпись: «Черный камень».
– Мрачненькое название. – Гроза осадил коня рядом со мной. – Нам точно туда?
Я достал письмо. Еще раз пробежался взглядом по содержимому. Осмотрел конверт. Названия поместья нигде не было. Я пожал плечами.
Подтянулись остальные.
– Не нравится мне это место, – буркнул в бороду Ровняла.
– А что, лучше в чистом поле ночевать? – сразу распетушился Пёс. – Под запевку цхерков?! Или в компании нешьессов?
Наступившую тишину нарушил бас Пончика:
– Я б поел уже. Бублика никто не прихватил? Или бараночки?
– Что Защытныца уготовыла, таво нэ мыноват. – Клык придержал вожжи, нажатием колена поворачивая коня на некогда хорошую, а теперь разбитую боковую дорогу.
В целом я был с ним согласен. И не только с ним. Фактически воины озвучили всё, что я думал по этому поводу. Даже добавить было нечего. Я бросил взгляд на Филиппу. Всю дорогу она поспешно что-то строгала. Я коснулся висящей на груди птички.
– Это же не просто фигурка? – подъехал я ближе к девушке.
Она помедлила. Потом помотала головой:
– Нет.
– Амулет?
Филиппа кивнула.
– А от чего?
Она нахмурилась недовольно, а потом подняла взгляд ко мне:
– Не «от», а «для». На удачу.
– Благодарю, – улыбнулся я.
…Может, и правда повезёт?
Правда, чем дальше мы отъезжали от основного тракта, тем больше я в этом сомневался. Местами нам попадались развалины крестьянских домов. Повсюду веяло запустением. Вряд ли в конце пути нас ждало что-то приличнее халупы. Но и её не оказалось. Одинокая каменная стена, поросшая плющом, уставилась на нас слепыми зеницами пустых окон.
– Зато ветер задувать не будет, – оптимистично заявил Пончик, сползая с повозки и потягиваясь. – Всё лучше, чем посреди поля.
Пёс спрыгнул с лошади, подошел к стене и с силой постучал по ней кулаком.
– Вот это раньше люди строили, – он потер кулак ладонью. – На века!
Вечерело, как часто пишут в романах. В воздухе пахло лесной сыростью и захлопнувшейся ловушкой. Мы еще успевали сделать отсюда ноги, но как далеко? И зачем? Здесь хотя бы со спины не нападут, если будут нападать.
– Встаём лагерем, – подвел я итог.
Филиппа выбралась из повозки, покачалась на ногах с пятки на носок, присела, разминая ноги, и вместе со своим вечным дорожным мешком поплелась осваиваться. Главное, чтобы далеко не попёрлась. Возможно, когда-то сад был ухожен, но очень давно. Теперь же зарос не хуже дикого леса. В ближайшие кустики бы присела и успокоилась. Тем более в таком сумраке.
Все остальные, не сговариваясь, двинулись за стену. Если в этом доме когда-то и были полы, они давно прогнили и превратились в прах. На месте праха колосился мох. В проплешинах зеленого ковра возвышались кучи камней. Чуть дальше местами виднелись остовы других стен. Неслабо здесь кто-то порезвился. Практически камня на камне не оставил. В центре чернела округлая плешь, будто выжженная и запёкшаяся. Я не слышал, чтобы в этих местах были какие-то войны. Но, судя по следам, это работа боевых магов. Междоусобицы? Или крайне неудачный эксперимент?
Клык и Пончик взялись за ужин. Гроза полез наверх, осматриваться, Пёс с Ровнялой переругивались под стеной по поводу обустройства лежаков. Все были при деле. Но меня настораживало долгое отсутствие девчонки. Как бы она по своей доброй привычке не вляпалась во что-нибудь…
Через пару мгновений мои сомнения развеялись. Пиппа неприятности нашла. Или они её нашли, здесь сложно утверждать наверняка. Но она им была не рада. Сложно радоваться, когда у твоего горла держат кинжал.
Как ни странно, с неприятностями девчонки я был знаком лично. И довольно хорошо. Чейз Беннет был участником памятной экспедиции, после которой мой отец помешался на создании нешьессова артефакта. Он был сыном погибшего в походе архемага, Мэтта Беннета, и какое-то время часто бывал у нас. Особенно в последний год жизни отца. Теперь он сильно обрюзг, на голове разрослась проплешина, но это был, несомненно, он. Вопрос, как он здесь оказался и что тут делает?
– Давайте без глупостей, – обратился он к нам, и именно в этот момент потрясение от встречи сменилось во мне острым желанием сделать… какую-нибудь глупость.
Все наши напряженно застыли. И что-то мне подсказывало, мысли о глупостях мелькали не только у меня.
– Дяденька Чейз, я выйду за вас замуж, обещаю, – пискнула Пиппа. – Только не надо никого…
– Дура деревенская, нужна ты мне… – брезгливо процедил Беннет. – Где флакон с кровью Миля?!
…Миля?
– То есть в-вам не нас-следство моё нужно? – голосок девчонки дрожал.
– Да было бы там наследства-то, тьфу, – сплюнул на землю подонок, прижимая к себе Филиппу так, чтобы она не могла шевельнуться, и одновременно прикрываясь ею от Грозы.
– Но вы же г-говорили…
– Я говорил то, что должно было заставить тебя открыть тайник. У старого лиса он был, а ты обязана была знать, где. Мне нужно было лишь достаточно тебя напугать, чтобы ты сбежала из дома и присоединилась к отряду Дика Конвея, – он показал головой в мою сторону. – Всё это время, дурёха, ты ехала с тем самым человеком, к которому ехала, – и противно заржал.
В моей голове закрутились обрывки из ее рассказа… Но…
– Это был сам Миль Ивэнс?! – дошло до меня.
…И, выходит, он мёртв?
– Это я – Филиппа Ивэнс. А он – Миль Риверс, – недобро зыркнула на меня из-под бровей Филиппа.
– Овца тупая, – брезгливо фыркнул Беннет. – «Ивэнс» – его настоящая фамилия. А под фамилией «Риверс» он много лет успешно скрывался. Старый лис знал, как заметать следы. Но для оформления наследства ему нужно было назвать настоящее имя, иначе документ не имел бы юридической и магической силы. Здесь-то я его и поймал. Двадцать лет потребовалось, чтобы ловчая сеть сработала. Но жажда наживы не имеет срока давности. Единственное, чего я не могу понять: что заставило Миля дать безродной дворняжке своё родовое имя?
– Ничего он мне не давал. У меня уже была эта фамилия, когда он меня взял! – возмутилась девчонка, но, бросив взгляд в сторону ухмыляющегося Пса, добавила: – К себе. Из приюта.
Тут Беннет заржал еще противнее. Настолько, что желание его придушить стало таким осязаемым, что кончики пальцев, сжатых в кулаки, обожгли ладони. И в этот момент я понял, над чем он смеялся. Все эти странные ощущения сегодня, брошенные вскользь Филиппой слова о моих глазах, опалённые руки – свидетельства возвращающейся силы. Силы, которую мне могла вернуть только кровь Миля Ивэнса. Вывод очевиден: Филиппа – его дочь.
– Какая прелесть! – откашлявшись, наконец заговорил Чейз. – Я-то думал, чего это спесивая флаобка больше года у нас проторчала? Думал, чего она старого пердуна найти
