Большинство из них считали его пугающе хладнокровным.
Если бы ей давали по золотой монете каждый раз, когда Кас бормотал:
— У этого ублюдка лед в венах…
Но Беттина с волнением наблюдала за поединками вампира. Будучи девушкой интересующейся механической точностью, она оценила его смелый, но методичный стиль.
Машина для убийства.
Но она видела Дакийского и таким, каким его не видел никто другой… мрачное лицо светится гордостью, глаза сияют…
Даже если она могла отрицать свою тоску по нему, то не могла отрицать того, что ее тело жаждало больше того, что он дал ей.
Единственное, что осталось неизменным? После каждого поединка он кланялся ей в знак признания, затем выпрямлялся и смотрел на нее проницательным взглядом.
Вспомнив, как менялся цвет его глаз, когда он смотрел на нее… зеленый лес, затопляющийся чернотой… она вздрогнула даже сейчас.
Беттина догадывалась, о чем говорит его взгляд: «Я сражаюсь за тебя. Скоро ты станешь моей».
Это заставляло ее чувствовать себя самой желанной женщиной в мире.
Другие начали замечать, как смотрит на нее вампир, и прозвали его Принцем Одержимости. Беттина Абаддонская… объект одержимости?
На это она точно не купится.
Кроме того, если он настолько одержим, то почему не пытается связаться с ней? Салем упоминал, что вампир не бывает в своем шатре днем. Куда он уходит, если ему запрещено возвращаться Дакию?
Беттина заметила, что его одежда часто была в беспорядке, словно Дакийский перемещался на арену прямо с другого боя. То его штаны были заляпаны грязью, то была разорвана рубашка. Однажды на его сапогах был снег, а на рукаве темно-красные брызги.
Почему? Часть времени он посвящает работе или чему-то в этом роде?
Может быть, он просто устал бегать за ней. Беттина постоянно вспоминала его прощальные слова. Будь осторожна, иначе потеряешь мужчину, который будет желать только тебя…
Мысль, что она может его потерять, нагнетала на нее печаль. Хотя это не имело смысла; если она любила одного то, как могла испытывать такие чувства к другому?
Стоит признать, что отношения с Касом были напряженными. Чем больше он старался вести себя, как лучший парень на свете, тем больше, казалось, они отдалялись друг от друга.
Каждый раз, оставаясь с нею на постоянных банкетах… вместо того, чтобы болтаться со своими друзьями-дебоширами… он представлял собой образец внимательности. Пока неминуемо не начинал тоскливо посматривать на выход или пока его внимание не привлекала какая-нибудь полногрудая служанка.
Затем его взгляд становился виноватым, словно Кас мысленно ругал себя. Это заставляло Беттину чувствовать себя виноватой за то, что втянула его в турнир. Будет ли он вечно смотреть на других женщин, задаваясь вопросом, может ли одна из них быть той единственной? Будет ли он вечно представлять себе, как испытывает других демонесс, чтобы найти свою суженую?
Беттина не ощущала, как раньше, съедающей заживо ревности… не после того, чем занималась с Дакийским. Нет, она много раздумывала над упорным мнением Каса, что его женщиной будет другая. А если он прав?
Что если я… ошибалась? Может быть, дело не в том, что у них разное положение в обществе и не в его сомнениях о своем происхождении? Может быть, дело не в том, что он еще не перебесился.
Они с Касом никогда раньше не испытывали неловкости рядом друг с другом. Временами Беттина боялась, что они пытаются втиснуть свои отношения в форму, которая никогда не будет им подходить.
К слову об этом… Она посмотрела вниз на форму, которую обрабатывала, и уставилась на кучу стружек. Испорчена. Беттина выбросила ее в мусорку и разочарованно сжала лоб рукой.
Все изменилось, этот турнир непредсказуемо изменил ее жизнь. И, возможно, зря.
К ней сегодня заходил Раум с кое-какими поразительными новостями…
— Милая, я дома! — крикнул Салем, вернувшись со своего ежедневного задания: шпионажа. Войдя в мастерскую, он устроился в длинной цепочке на задней панели. — Черт, крошка, может, ты и отделкой стружки хочешь заняться?
Беттина сердито глянула на него.
— Я занята, о’кей?
— И я поднимаю ладони вверх в знак капитуляции… но это обман. Потому что я никогда не сдаюсь. Когда ты закончишь?
— Я закончу перед сегодняшним раундом, закрепив ладонное крепление поверх четырех колец. В целом, на этом все, останется лишь пружинный механизм и выкидное лезвие. Когда вернусь, доделаю это и начну гравировать кольца. Можешь сообщить ей, что завтра все будет готово.
Это было важным шагом. Беттина выпрямила руки, держась за край верстака. Потому что если победит Гурлав, я буду искать убежища в королевстве моей Клиентки.
Конечно, без медальона Беттина не сможет вырваться из когтей новоиспеченного мужа.
Они до сих пор не имели ни малейшего представления о том, как победить первородного, а впереди оставалось всего три раунда… включая сегодняшний — выбор леди. Беттина втайне надеялась, что этот раунд даст ей возможность самостоятельно избавиться от первородного.
— Что происходит в Руне? — спросила она Салема.
— Торговля, — ответил Салем, находясь под впечатлением. — Очень много торговли. В твоем болотистом королевстве сейчас горячий туристический сезон.
С приближением финальных поединков, болельщики всех мастей… иногда буквально… прибывали в сферу, заполняя постоялые дворы и закусочные. Вокруг Железной Арены юные Ллореанцы разбили лагерь, где играла музыка, и разводились костры.
— А все, что делается внутри арены по приказу Морганы, привлекает толпы людей.
Чародейка оккупировала арену и днем, и ночью, разогревая публику перед сегодняшним раундом.
— Раскопал что-нибудь на участников? — Их осталось всего шестеро. Большинство владело способностью перемещаться. Четверо из них были демонами… включая первородного. — Может, есть новости о Гурлаве? — добавила она с надеждой.
— Днем он проводит здесь все меньше и меньше времени, — ответил Салем. — Я ничего не узнал. Даже шпионы, за которыми я шпионил, которые шпионили за другими шпионами, ничего не знают.
Салем сообщил, что интриги, уловки и мошенничество достигли ужасающих масштабов.
— У тебя есть предположения о том, что повлечет за собой сегодняшний раунд?
Беттина знала только то, что оставшиеся шестеро сократятся до трех.
— Я только что покачал головой. От Морганы можно ожидать неожидаемого, да?
— Может, я должна буду решить, кто с кем станет сражаться.
