Элиза посмотрела на него ровным взглядом, жалея, что Акс ее не видит.
— Нет, они учат нас, что ненависть к себе — это самоисполняющееся пророчество.
— И что это значит?
— Пока ты не научишься отпускать ответственность за отношения и поступки твоих родителей, ты на все будешь смотреть сквозь призму вины. Ты съедаешь себя живьем.
— Но я стер его сообщение. — Акс с силой потер лицо. — Последнее, что он сказал, находясь на этой планете, я выбросил его слова, словно мусор. Я ничем не лучше нее. Я бросил его, когда он нуждался во мне.
— Поэтому ты едва не позволил себя убить, спасая прошлой ночью Рейджа? Ты просто должен был помочь и никому бы не позволил остановить себя?
Он замолк. Потом:
— Наверное.
— Мы находим возможности раз за разом повторять ситуации, до тех пор, пока не сделаем все правильно. Но это может быть опасно. Особенно когда мы пытаемся исправить то, в чем изначально не было нашей вины.
Вспоминая, как она стояла перед дверью в квартиру Эллисон, Элиза задумалась, что, может, стоит обратить внимание на собственный совет.
— Акс, тебе нужно подумать о том, что твоя мамэн могла уйти не из-за тебя или твоего отца. Она ушла ради себя. Она бросила вас, потому что у нее были внутренние проблемы. А, может, они с твоим отцом были несовместимы. Или… она полюбила другого. Отношения распадаются по тысяче разных причин. Но одно я знаю наверняка: ни от одного ребенка, как бы он себя ни вел, не зависит, останутся ли его родители вместе и насколько здоровыми будут их отношения. Это целиком на плечах взрослых. Это их работа.
Акс очень долго молчал. Потом он поднялся, обмотал покрывало вокруг талии и встал над ней.
Черт, подумала Элиза.
Не следовало ей включать психотерапевта. С одной стороны, в личных отношениях это никому не нужно. С другой, ну какой из нее мозгоправ?
Выражаясь его же словами, просто потому что она ходила на лекции по психологии, это не давало ей право указывать людям, как им жить.
— Прости, — сказала она с грустью, тоже поднимаясь на ноги. — Я пойду… стоило думать, прежде чем открывать рот. Только заберу одежду из ванной.
Когда Элиза встала, все еще замотанная в покрывало, которое он дал ей, Акс не мог подобрать слова, чтобы выразить то, что хотел ей сказать.
— Боже, как же я злюсь на себя, — прошептала Элиза, отворачиваясь. — И я уйду прежде, чем…
Он схватил ее за руку.
— Я не хочу, чтоб ты уходила.
Она оглянулась через плечо, сбитая с толку.
— Но…
— Я хочу… — Он прокашлялся. — Я хочу показать тебе кое-что.
Держа ее за руку, он повел Элизу мимо лестницы, в кухню, к двери в подвал. Во многих смыслах ему не верилось в то, что он сделал. Что рассказал. Совсем, ни на йоту не мог поверить, что она не сбежала от него в ужасе.
Также, казалось, Элиза нисколько его не осуждала.
И поэтому он хотел еще больше погрузиться в прошлое — вместе с ней.
Хотя это, казалось, не имело никакого смысла.
Открыв дверь в подвал, Акс зажег фонарь, оставленный на вершине лестницы, а потом повел Элизу вниз по деревянным ступеням. Когда желтый свет озарил комнату, Элиза охнула.
— Он сделал все это? Твой отец?
Она отпустила его руку и прошла вперед, к полкам с законченными фигурками.
— Это… невероятно.
Акс держался поодаль, осознавая, что показывал частичку себя, и Элиза принялась осматривать лесной пейзаж с живностью, которую вырезал его отец, пытаясь смыть — а, может, обострить — свое горе.
— Он был художником, — услышал он свой голос. — Настоящим мастером. Но растратил свой талант, пуская по ней сопли.
— Поэтому ты против брака? — прошептала Элиза, когда ее изящная ручка обхватила кролика с навостренными ушами, сидевшего на лапах. — Ты боишься, что шеллан оставит тебя, и все будет так же, как с ним?
— Я не… — Акс пожал плечами, хотя она на него не смотрела. — Я почти об этом не думаю.
Трус, — сказал он себе.
Трус и к тому же лжец.
Именно в этом причина. И… и поэтому он никогда не встречался с аристократками вроде нее.
Поставив деревянного кролика рядом с оленем и енотом, Элиза подошла к нему своей плавной походкой. Когда она положила руки на его предплечья, Акс дернулся от прикосновения, но не отстранился.
— Акс, я не буду пытаться исправить тебя. Это не мое дело. Но если я почувствую, что ты ошибаешься, я сразу скажу тебе об этом, а дальше сам решай, как поступить с этой информацией. Я не стану осуждать тебя.
— Что ж, сейчас ты знаешь все мои грязные тайны.
— И я все еще рядом, разве нет?
Протянув руку, желая погладить ее по щеке, он не удивился дрожи в своей конечности.
— Женщина, ты пугаешь меня до усрачки.
Он лучше встретит тысячу лессеров, чем ее в покрывале перед отцовской Стеной Несчастья. И все же он не ушел. И сто процентов не попросит уйти ее.
— Очень страшно открываться другому, — сказала Элиза, поглаживая его руки, успокаивая его. — Когда пускаешь людей внутрь, они могут причинить боль. В твоем случае, ты вырос с уверенностью, что это естественные последствия любви к другому. Подводят тебя. Подводишь ты. И все рушится. Но не всегда бывает именно так.
Положив руки на ее талию, Акс притянул девушку к себе. Посмотрел в ее голубые глаза и прошептал:
— Я солгал.
— В чем?
— Ты не просто пугаешь, я в откровенном ужасе.
Она покачала головой.
— Ты можешь доверять мне. Я не оставлю тебя.
Акс поцеловал ее. Потому что хотел поцеловать. И потому что отчаянно хотел прекратить разговор.
— Пошли отсюда. Здесь холодно.
И, что более важно, он суеверно опасался, что отношения его родителей, подобно проклятью, могли транслироваться на него и Элизу. Вирус отношений или что-то в этом духе.
Поднявшись по лестнице, он поспешно отвел Элизу в гостиную. Солнце уже вставало, и там были самые плотные шторы.
Черт, раньше он об этом не задумывался, но сейчас он не чувствовал, что она могла в безопасности оставаться здесь в течение дня. Он хотел оказаться с ней за стальными дверями, укрыться от солнца в подвале так глубоко, чтобы показалось, что огромный смертоносный шар и не существует вовсе.
Они снова устроились перед камином, улеглись рядом, и он сказал:
— Я не употреблял наркотики с той ночи, когда узнал о его смерти. Я завязал. Иногда я могу позволить себе выпить, но не в тех масштабах, что раньше.
— И в этом весь смысл, — заметила Элиза.
— Наверное, да.
Он не рассказал ей про секс в клубе, отчего зашевелилась совесть. Но он туда больше не вернется. Отправившись сегодня в «Ключи», Акс осознал, что сейчас, когда у него есть настоящие отношения, эта чушь ему больше не нужна…
Он нахмурился, когда в другом конце комнаты зазвонил телефон.
Это был его мобильный.
Который Крэйг принес ему в начале ночи.
Телефон замолк. Чтобы зазвонить снова.
— Да что ж такое, — ворчал Акс, поднимаясь.
Порывшись в карманах плаща, он достал телефон и тут же нахмурился.
— Ново? Ты в порядке? Да, я в норме… нет, я дома. Где ты? Уже уходишь? Ново, не дури, рассвет на носу. Что, черт возьми, ты делаешь… а? Да, там время летит незаметно, но, Господи, закругляйся. Не заставляй меня пожалеть, что я провел тебя… Хорошо. Бросай трубку и набери мне, когда будешь дома. Бестолочь.
Он закончил разговор и прихватил с собой трубку, возвращаясь к Элизе и снова укладываясь рядом.
— Прости. Учимся вместе. Совсем как я, и дури в голове не меньше. Я просто… ну, не хочу, чтобы кто-то пострадал.
Элиза кивнула.
— Конечно. Не хочешь проверить, как он добрался?
Акс закатил глаза.
— С Ново ничего не случится, пока…
Снова затрещал мобильный, и Акс ответил прежде, чем он перестал трезвонить.
— Где ты? — вдохнул он. — Хорошо. Больше так не задерживайся, ладно? Всегда можно вернуться, но для этого надо быть живым. Увидимся завтра. Балда.
Посмеиваясь, он повесил трубку.
— Психушка плачет.
Элиза улыбнулась, но как-то отстраненно.
— Нужно иметь особую породу, чтобы заниматься тем, что делаете вы и Братья.
Акс понял, что ее настроение изменилось, и захотел утешить ее.
— Не волнуйся. Я знаю, о чем ты думаешь, но я в безопасности. Я осторожен…
— Акс… кажется, я влюбляюсь в тебя.
***
О дааааааааааааааа, подумала Элиза. Она не это собиралась сказать. И близко нет.
И когда бомба упала между ними, Акс моргнул, словно она заговорила на иностранном языке. Ну да, именно такую реакцию ждешь от мужчины, которому признаешься в любви.
— О, Боже. — Элиза накрыла лицо руками. — Не могу поверить, что я только что ляпнула.
Слегка надавив, он заставил ее опустить руки. А выражение его лица….
Ну, он улыбался.
Еле заметно, не сверкая клыками. Но это определенно была скромная улыбка исподтишка, предназначенная только ей… и, она подозревала, вызвана была тоже ее действиями.
