— Не могу, — сквозь силу выдохнула я, ощутив, как в глазах появляется предательская влага. Это было невыносимо — чувствовать его так близко и понимать, что ты должна, нет, просто обязана уйти. — Прости.
— Яна, — он шумно выдохнул мне в волосы, а руки скользнули по моей талии, обнимая меня, — ты ведь сама не хочешь этого.
Я резко обернулась, но ничего не увидела — вокруг была все та же непроглядная тьма, но зато теперь я четко ощущала дыхание Альберта, его запах, стук его сердца и что-то еще, едва уловимое.
— Я не могу, — повторила я, попыталась дотронуться до него, но мои руки просто скользнули в темноту.
Звуки навалились внезапно, как и воздух, который я резко вдохнула, словно вынырнула из-под толщи воды. Лес. Ночной лес, наполненный пением каких-то птиц и шуршанием, перетаптыванием и сопением окружающих меня зверей. Хоть они и находились вне зоны моей видимости, слышала сейчас я их отлично.
Вдохнула-выдохнула, еще раз вдохнула-выдохнула.
Что это сейчас было? Сон? Тогда почему ощущения такие, как будто Альберт действительно до меня только что дотрагивался? И его голос, хоть и шепот, но такой реальный. А его слова?
Невольно потрясла головой, стараясь откинуть странные мысли. Это был сон, просто сон. Но мои попытки прервала вспышка синего света. Веста повалилась прямо на траву у моих ног.
— Беги, — прошептала она одеревеневшими губами. — Он знает, где ты.
Ни на что не обращая внимания, я попыталась привести ведьму в чувство. Наконец, после моих обнимашек и воды, принесенной Басом, она пришла в себя и начала сбивчивый рассказ. С ее неразборчивых слов я смогла понять лишь то, что Альберт при помощи других ведьм круга провел какой-то древний обряд, который позволяет ему чувствовать меня и точно знать, где я нахожусь. И теперь он, уже не плутая, идет за мной.
— Через сколько времени он будет здесь?
— Если на лошадях, то дней через десять, — ответила Веста, — но в горах быстро он передвигаться не сможет, а вот Бас…
Я вздохнула. Бас выглядел вполне бодрым, но я понимала, что он устал. Альберт и его люди постоянно меняют лошадей, и их скорость зависит больше от их способности не вывалиться из седла. А Бас хоть и силен, но не может бежать бесконечно. Мы и так эти два дня оставались на месте, потому что понимали — силы на исходе.
— Бас устал, — коротко отрезала я, — да и я тоже. Есть еще какой-нибудь выход?
— Есть, — потупив глаза, ответила ведьма, — ты можешь умереть, — я нервно хихикнула. — и тогда пророчество сбудется.
— Веста, ты в своем уме? Я умирать пока не собираюсь, я еще пожить как бы хочу.
— Тогда возвращайся к герцогу, — спокойно пожала плечами ведьма.
— Ну спасибо, помогла с советом, дальше некуда, — всплеснула я руками.
Растолкав Баса, начала собираться — оставаться больше на месте смысла не было, но и спешить, как говорила Веста, я не собиралась. Десять дней — срок немаленький, за это время можно что-то и придумать.
Жаркое дыхание, нежные, еле заметные касания горячих, таких знакомых пальцев, скользящих по моему телу.
— Яна, Яна, — шептал Альберт, — не беги от меня.
— Я бегу не от тебя, Аль, — не имея сил сопротивляться, прошептала я в ответ, — я бегу от себя. Я не могу стать твоей женой.
— Почему? Чего ты боишься?
— Я боюсь причинить тебе боль, — слезы сами полились из моих глаз. — Свой крест я должна нести сама.
— Какой крест? Яна, о чем ты говоришь? — Альберт стирал мои слезы невидимыми пальцами и покрывал мое лицо поцелуями, но ответить я ему не могла, потому что уже просыпалась.
Один и тот же разговор каждую ночь продолжался уже неделю, а я так и не смогла решиться рассказать Альберту, почему я бегу от него. Это было невыносимо. Я чувствовала себя полной дурой, но не могла переступить черту, и чем дальше, тем сильнее я убеждалась в том, что выхода у меня нет — рано или поздно мне придется принять решение и выбрать между своей и чужой болью.
— Веста, — позвала я идущую впереди ведьму, — ты говорила, что я должна выбрать — вернуться к Альберту или умереть. Это как-то связано с пророчеством?
— Да, — сухо ответила ведьма, не оборачиваясь, — твоя смерть вернет этому миру силу.
— Ух ты, — иронично усмехнулась я, — какая я, оказывается, могу быть полезная. Почему же меня до сих пор не убили при такой-то цене?
— Смерть должна быть добровольной, — глухо огрызнулась Веста.
***
В горах Ман.
Тысяча мокрых иголок падали мне на лицо моросящим дождем. Лес пах прелыми листьями и мокрой корой. В предрассветных сумерках запахи становились ярче и отчетливей. Проснувшись после очередной встречи с Альбертом, я поняла — тянуть с выбором дальше бессмысленно. Нужно решать, моя жизнь или чужое счастье. Без меня… Поэтому чужое… Должно стать чужим…
Что должен чувствовать человек, всерьез задумавшись о смерти? Не знаю… Я не чувствовала ничего, кроме усталости. Последние недели сильно вымотали меня, хотелось просто исчезнуть.
Задумавшись, всерьез представила, что сегодня последний день моей жизни. Что я хочу сделать в свой последний день? Есть ли что-то, чего я не успела?
Я невольно вспомнила свое детство. Оно было счастливым, даже очень, ровно до того момента, как пропала мама. Мне было восемь, мы шумно отпраздновали мой день рождения, а на следующий день она исчезла. Словно испарилась… Осознание ее исчезновения пришло где-то через полгода — дольше отец просто не мог скрывать от меня ее отсутствие и появление в его жизни ее замен. Маму так и не нашли, и еще через год отец женился, а позже появилась Элька, моя сестра. Не скажу, что я была от этого в восторге, но появление нового члена семьи вытянуло меня из той моральной трясины, в которой я оказалась после маминого исчезновения. Можно ли считать попытку найти маму незавершенным делом? Наверное, нет. Вряд ли я смогу тут что-либо сделать. За годы я как-то странно успела смириться с этим.
Мое замужество? Оно позволило моей семье сохранить миллионы, и если моя смерть и могла бы как-то повлиять на благополучие моей семьи, то это уже произошло почти год назад. Так что тут я тоже не игрок.
Друзья? Их много, но все они остались там, за гранью моста. Опять же, без малого год назад.
Так что, как ни крути, но если у меня и есть незавершенные дела, то все они здесь…
Договор источника? Если моя смерть вернет этой планете силу, то можно считать, что я досрочно выполню свой договор. Магов к присяге я привела. Надеюсь, Альберт с Одуэлом догадаются пристроить их служителями в храме, выставить подставную жрицу и переделать ритуал благословения. Уж на это-то их воображения должно хватить, чай не дети малые.
Альберт?.. … … Наверное, это единственное мое незавершенное дело. Но лучше причинить боль один раз, чем заставлять мучиться человека годами и сожалеть о своем решении. Ненавижу, когда сожалеют о том, что сделали. И уж тем более не хочу почувствовать себя через несколько лет обманутой или виноватой. Хватит, один раз уже обманулась.
Чем больше я думала о своем отношении к Альберту и принятом решении, тем больше я понимала — я должна объяснить ему причины своего поступка. Не хочу, чтобы он хоть в чем-то чувствовал себя виноватым. Это мое решение… и только мое.
— Веста, — позвала я ведьму, спящую, прислонившись к дереву, — что нужно тебе для второго повторения пророчества?
***
На скале Уялун.
Яна сидела на большом плоском камне, повернув лицо к раскинувшейся далеко внизу зеленой долине. Форма камня, его иссиня-темный цвет и множество высеченных древних надписей свидетельствовало о том, что это алтарь первозданной силы, он был утерян много веков назад, и его существование стало легендой.
Девушка повернула голову, ее спина была полностью открыта.
— Я не помню, как сделала эту татуировку. Просто однажды проснулась после очередной пьянки в салоне тату. Знаешь, что там написано? — грустно улыбнувшись, спросила Яна, и Альберт замер на полпути. — Это мои слова Богу:
