как сохранять спокойствие. Это было несложно. За свою жизнь я успел привыкнуть к тому, что мои переживания, какими бы они ни были, – это мои переживания, и они больше никого не касаются.
Некоторое время у меня был ступор. Но и этого никто не заметил, потому как всё внимание было сосредоточено на травмированных. Какой же всё-таки придурок этот Кай Кристер. По собственной воле закончил с игрой и обрёк своих людей на поражение. Чем он думал вообще?
Абсурдность происходящего перешла все мыслимые границы, и это помогло мне немного прийти в себя. Прошлое – это всего лишь прошлое. То, что было, прошло.
Но, Великая Праматерь, отчего так тяжело?
В Бездну.
У меня тогда были вещи поважнее, чем мои детские травмы. Или как это называют душелечители? В любом случае, я отложил эту тему подальше, решив, что не буду думать о ней, пока не поговорю с родителями. И, к моему удивлению, снег больше не вызывал у меня того глубокого животного страха, который сковывал всё тело, а шум завывающего ветра уже почти не вызывал желания забраться под кровать и ждать, когда всё закончится.
– Мне срочно нужно домой, – сказала Миранда, едва взглянув на свой вещатель. Я вышел из телепортатора чуть позже, и только тогда услышал звонок своего и полез в сумку, чтобы посмотреть, кому и что от меня понадобилось.
– Что-то случилось? – спросила Шелли, когда мой взгляд уже скользнул по сообщению от отца:
“Мама в больнице имени Марселя Лорана. Угроза выкидыша.”
– Я тоже должен бежать, – бросил я и, не прощаясь, пошёл за Мирандой к свободному участку площади, где она уже оборачивалась драконом.
Сменив ипостась и схватив огромными лапами свои вещи, я тяжело ударил крыльями, взмывая в небо. Сориентироваться с высоты было не так просто. Больница Марселя располагалась в районе Солнечного Храма, и я направился к высокому шпилю с изображением солнца на его вершине. На месте мне пришлось спуститься и, приняв человеческий облик, спросить дорогу.
Скоро за моей спиной захлопнулись двери больницы.
– Миссис Антея Варгас, – произнёс я, встретившись глазами с медсестрой за стойкой. – Поступила вчера или сегодня.
– Кем вы приходитесь пациентке? – беззаботно спросила та, откусывая яблоко и просматривая что-то на своём столе, который был скрыт от моего взгляда стойкой.
– Сын.
– Третий этаж от лестницы направо. Палата три-ноль-восемь.
– Спасибо, – сухо отозвался я и отправился к лестнице.
– Подождите минутку, – остановил меня охранник, в котором угадывался огненный дракон. – Либо оставьте сумку в камере хранения, либо продемонстрируйте её содержимое.
Я положил сумку на пол, расстегнул её и перебрал вещи, показывая, что внутри только одежда и минимальный набор для личной гигиены. Охранник расчехлил висевший на поясе артефакт, активировал его и, велев мне отойти, исследовал сумку с его помощью. Артефакт никак не отреагировал, и охранник, удовлетворённо кивнув, тут же потерял ко мне интерес.
Через несколько минут я вошёл в палату три-ноль-восемь. Отец был рядом с мамой и читал ей вслух. Сама мама лежала на высокой кровати, к ней было подключено несколько датчиков, которые передавали информацию о её состоянии на артефакты, установленные в изголовье кровати.
– Всё в порядке? – спросил я и осёкся. Как всё может быть в порядке, если мама в больнице? Как всё может быть в порядке, если угроза выкидыша? Как всё может быть в порядке, если мама такая бледная, под глазами синяки, а в её вене капельница?
– Всё в любом случае будет в порядке, Ленни, – слабо улыбнулась мама. – Главное, что у меня есть ты и папа.
Я посмотрел на отца. На того, кого я столько лет считал отцом. Но разве родной отец попытался бы использовать собственного сына в качестве работника своего борделя? У него ничего не вышло – я был упрямым и сильным, – и теперь вспоминал об этом, как о безумстве.
– Что говорят врачи?
– Что маме нужно будет оставаться в больнице до родов, какими бы они ни были, – ответил он, убирая книгу на тумбочку. – Тебе придётся взять на себя дела, пока я здесь.
– Не нужно, ступай домой. Я останусь с мамой.
– Ленни, – мама протянула ко мне руку, и я сел на пол рядом с ней, взяв её ладонь. – Ты рано вернулся. Как твоя игра?
– Чистая победа, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.
– Хвала Богине, – выдохнула мама.
– Тебе нужно думать о своих тренировках, – серьёзно добавил отец. – И об учёбе. Если из-за неё ты вылетишь из академии, мама будет убита горем.
– А твои дела не отвлекут меня от тренировок и учёбы? – я вскинул бровь.
– Большую часть забот на себя возьмёт миссис Ливерен. Но она не может покидать “Сладкие Ножки”, так что тебе нужно будет выполнять её поручения и привозить при необходимости мне документы на подпись.
– Я останусь с мамой, – упрямо возразил я.
– Ленни, – мама сжала мою ладонь, и я снова вернулся к ней взглядом.
– Всё будет хорошо, – уверенно произнёс я, глядя ей прямо в глаза.
Она тихо рассмеялась, потом поморщилась, приложив вторую руку к животу и добавила:
– Ступай, мой сладкий. Не нужно беспокоиться обо мне: этим уже занимаются врачи.
– Это больница драконов, – заметил я. – Сколько они берут за сутки в палате?
Родители переглянулись. Отец нахмурился, а мама перестала улыбаться.
– Сколько? – напряжённо повторил я.
– Тридцать золотых в сутки, – мрачно ответил отец.
Я быстро прикинул в уме, что если роды состоятся в ожидаемый срок, то маме придётся провести в больнице от сорока до пятидесяти дней. И сжал зубы, сосчитав, какая сумма в итоге выходит. Больше, чем “Сладкие Ножки” приносят за год. И это если не понадобится дальнейшего ухода.
– У нас нет таких денег.
– Усовики согласились оплатить моё лечение, – ответила мама тихим, шелестящим голосом. – И ребёнка можно спасти при должном уходе. Но только если…
Её голос сорвался, и она замолчала.
– Если я выполню свою часть сделки, – холодно закончил я.
– Маме нужно отдохнуть, – сказал отец и встал со своего кресла. – Пойдём поговорим снаружи.
С этими словами он пошёл к двери.
– Ступай, мой сладкий, – снова сказала мама, сжала мою руку и выпустила её. – Ступай.
Мне осталось только сжать зубы, перехватить удобнее сумку и выйти из палаты вслед за отцом.
– Всё очень серьёзно, Леонард, – сказал он, глядя в окно, за стеклом которого мелко накрапывал дождь. – Ты знаешь, как мама желала это дитя, и очередная неудача убьёт её.
– Она драконица, – возразил я. – Регенерация и выносливость драконов достаточно высоки, чтобы пережить выкидыш.
Это слово оказалось горечью на языке.
– Она женщина, – сказал отец неожиданно тихо
