– Ладно. Вот. Нелит Анвер. Ставь свою подпись, потом разберёмся с остальными документами.
Она смотрела, как неловко Луси держит перо, вычерчивая чёрточки и закорючки своего длинного родового имени.
– Мне противна мысль, что мы будем платить людям, которые могут отказаться пустить родную дочь домой.
– Они вырастили и воспитали меня, – сказала Луси, откладывая перо. – Я очень виновата перед ними.
– Луси, прекрати, пожалуйста! – застонала Аяна, глядя, как Арчелл завинчивает крышечку крошечной чернильницы и вытирает полотенцем наконечник пера. – Умоляю тебя! Арчелл, нам нужна будет кровать. Поставим внизу, справа от очага. Там теплее, да и во дворик поближе.
– Займусь.
Аяна сходила во дворик и проверила корзинку с по, подвешенную на верёвке снаружи. Всё было цело, и Аяна удовлетворённо кивнула. Она обещала праздник – значит, будет праздник.
– Вот так, милый, – приговаривала Луси, мелко нарезая немного сморщенное, но сладкое яблоко. – Кира, я могу...
– Луси, не надо звать меня кирой. Хотя бы ты... Пожалуйста. Меня зовут Аяна. Сколько тебе осталось работать у Эрке?
– У меня подённый договор. Уителл сказал, что кир Эрке не знает, когда уедет, и...
– Поняла. И при этом он не настаивает, чтобы ты ушла. Достойно уважения. Арчелл отвезёт тебя сегодня или завтра, чтобы ты утрясла эти вопросы, или съездит сам.
– Я хочу попрощаться. Я съезжу. Кира... Аяна, я хотела спросить... – сказала она, глядя на белую тряпицу на левой руке. – Арчелл называет его, – показала она глазами на Кимата, – киром. Вы говорили про дом Пай... Про них ходит много слухов. Кир Кимат... Я слышала, мать безумного кира – с юга...
– Да.
– Но...
– Гватре ошибся, если ты про то, о чём я думаю.
Луси кивнула и опустила глаза. Она сосредоточенно размышляла над чем-то, потом вздохнула.
– Он очень хорошенький, твой сын. Я сидела с двумя племянниками, и они были невыносимы. А кир Кимат – очень спокойный.
Аяна вздрогнула, вспомнив прошедший день и все, что были до него.
– Спокойный? – с чувством спросила она. – Спокойный?
Луси вдруг несмело улыбнулась, потом хихикнула.
– Ну, он просто бодрый. Он хотя бы не... не вопит.
– Это ты ещё не уносила его с прогулки, – сказала Аяна, хватаясь за переносицу и чувствуя, как печёт уши. – Я однажды несла его с прогулки у бухты на берегу кирио, так он...
Улыбка медленно сползла с лица Луси.
– Так это был он, – пробормотала она, бледнея. – Мы думали, это...
– Вы тоже это слышали? – ужаснулась Аяна.
– Мне кажется, все слышали это, – тихо сказала Луси. – Думаю, это было слышно до дома Ават. Тут, знаешь, склоны... Такое хорошее эхо...
– Ладно, – сказала Аяна, растирая ладонями краснеющее лицо. – Ладно. У нас сегодня будут гости. Шесть девчонок. Мы устраиваем прощальные посиделки с жареными по. Давай-ка займёмся лучше этим.
По весело шипели в масле на сковороде, постепенно приобретая золотистый цвет и распространяя по дому такой аппетитный дух, что Аяна с трудом удерживалась от того, чтобы выловить пару штук прямо из масла. Она помнила, как Арчелл прыгал с вытаращенными глазами, обмахивая рот рукой и бормоча одними губами "по-по-по-по...", когда поддался вот такому же искушению.
Луси выглядела спокойной, но грусть в её глазах время от времени становилась невыносимой. Она задумчиво сидела у очага, глядя, как Аяна вылавливает из масла пирожки и пододвигает по с края сковородки в освободившуюся середину, и поглядывала на Кимата, который пытался попасть мячиком в пустую миску Ишке.
– Да, Луси, – сказала Аяна, вспоминая. – Не закрывай больше окно. Сюда ходит мой кот. По документам он поросёнок, но на деле – большая свинья. Это его отпечатки вчера были на тесте.
– Прости. Я вышла ночью... по нужде и закрыла, думала, оно случайно открылось. Ничего себе, какой громадный, – удивилась Луси. – В моём предыдущем доме была кошка, но она была гораздо меньше... Породистая.
– Он помесь с диким.
– Но почему ты не запрёшь его? Ты не боишься, что его украдут?
– Боюсь, – сказала Аяна, водружая очередной по на блюдо. – Но пока он всегда возвращался. Правда, он верещал, как будто я его убиваю, когда я несла его в этот дом, и потом пару дней не являлся. И потом, где его тут закрывать? Он тут обезумеет от отсутствия движения. И этот странный... ящик с опилками. Я видела такой в доме Пай. Представь, если Кимат доберётся.
Луси представила и слегка вздрогнула.
– Он обычно приходит ко мне в кровать, но вчера в ней спала ты, поэтому, наверное, он постеснялся, – улыбнулась Аяна. – Думаю, ты увидишь его.
42. Рум
Гости пришли к обеду и принесли несколько бутылок молока, овощи, яйца и пирог с изюмом, на который никто, кроме Аяны, не претендовал, к большому её удовольствию. Она сидела на лесенке, а девочки и Луси, расположившись вокруг стола на стульях и табуретках, хрустели жареными по, запивая ароматным терпким ачте, и смеялись, болтая и подшучивая друг над другом.
День уплывал, уплывал безвозвратно, и Аяне было жаль отпускать его, каждую его минуту, начиная с той, когда она проснулась с утра на одной кровати с Луси, и заканчивая той, когда Арчелл застрял в дверях с тяжёлым деревянным каркасом второй кровати, и они втроём протискивали её внутрь под восторженное "Ого!" Кимата, а когда они, наконец, внесли её, оказалось, что между шкафчиками слишком мало места. "Туф... Туф..." – доносилось из-за стены, пока они со скрежетом двигали шкафчики, а потом они с Арчеллом дружно чихали, выбивая во дворике соломенный матрас, и Кимат весело хихикал, пока не начал икать.
– Ну, вроде всё, – сказал Арчелл, отряхивая руки и оглядывая результат их трудов. – Кира, не надо было мне помогать.
– Кир Конда сказал тебе прыгать, если я так пожелаю, – подняла бровь Аяна. – Арч, я всё та же заноза и репей. Ну вот что так поменялось?
– Ты мать ребёнка его рода, – вздохнул Арчелл. – Прости за занозу, кира.
– Я же говорила. Я не в обиде.
Аяна посмотрела на руку, которую занозила накануне. Ранка немного опухла и подпекала.
– Кира Аяна, серую простыню можно взять? – высунулась Луси со второго этажа.
– Да! Бери!
– Ну, я поехал, – сказал Арчелл. – Будут какие-то пожелания? Я завтра повезу Луси разбираться с домом Эрке.
– Нет. Всё хорошо.
Луси спустилась с бельём, заправила свою новую постель и сидела на ней. Аяна вытерла стол, наполнила заварник водой и повесила его на крюк над очагом.
– Во сколько ты укладываешь сына, кира? – спросила Луси, глядя, как сонный Кимат вяло бродит по комнате после большой миски каши.
– Он сам начинает засыпать. Моя сестра Тилеми начинала плакать от усталости, а Кимо просто садится и начинает зевать, а потом засыпает.
– Как вчера?
– Да. Дети все разные. Он очень крепко спит, – сказала Аяна. – мой брат Вайд просыпался от любого шороха. Маму, пока она носила его, раздражало даже то, как кот сопел на подоконнике. Может, это как-то связано.
– А у тебя не было такого, что... ну... с утра...
– Луси, я гватре. Помнишь?
– Меня тошнит, – сказала Луси. – Меня тошнит от еды и от всего. Иногда кажется, что меня тошнит от этой жизни.
– Это бывает. Мента поможет. Я дам тебе мешочек, можешь добавлять в ачте, можешь заваривать так. Тебя больше ничего не беспокоит?
Луси смущенно прижала руки к груди.
– Понимаю, – кивнула Аяна. – Ох, золотое время, когда у меня было то, что обычно девушки выкладывают в красивые вырезы платьев.
Она вздохнула, вспомнив, как Верделл махал руками, без слов описывая фигуру Нэни. Да. Наверное, помимо гладких и густых волос среди положительных сторон ожидания дитя можно было бы назвать ещё и эту, хотя, наверное, ни Гелиэр, ни Луси бы её не поняли в полной мере.
Она сходила и уложила засыпающего Кимата, потом вернулась, налила себе ещё ачте и села у огня. Она смотрела на Луси, на её слегка загорелую кожу, волнистые тёмные волосы, ладное, крепкое тело, и от всей души желала, чтобы эта милая девушка снова стала такой же беззаботной и радостной, как тогда, в доме Эрке, когда Уителл впервые привёл её на кухню. "Это Луси, – сказал он. – Она младшая катьонте. Надеюсь, вы сработаетесь".
