двух славных молодых гномов. Выходит, я их подвела?
– Доброе утро, дорогая! – сказал герцог.
Он поднялся мне навстречу, отодвинул стул, помогая сесть. Наверное, надо перестать звать его герцогом, если он мой муж… Меня до сих пор не оставляло ощущение, что это дурной сон.
– Доброе утро, Эрьяр, – через силу произнесла я. – Где Рози?
– Мамуля…
На другом конце длинного стола сидела маленькая фигурка, затянутая в темно-синее платье. Волосы собраны в высокий пучок, так что не выбивалось ни единой пряди. Бледное личико и испуганные глаза, которые казались огромными. Рядом сидела незнакомая женщина, тощая, будто вяленая рыба, в платье такого же фасона и с таким же пучком.
– Розали!
Я вскочила с места, но Эрьяр поймал меня за запястье, едва я сделала шаг в сторону воробушка.
– Сядь, дорогая. У юной леди новая гувернантка, вчера вечером я послал за ней в закрытую школу для девочек из богатых семей. Мадам Висс научит Розали хорошим манерам, чтению и письму. Ты можешь больше не утруждаться этими хлопотами.
– Но я хочу утруждаться! – воскликнула я, не выдержав, хотя не собиралась затевать скандал. – Я хочу сама заниматься ее воспитанием!
Я вырвала руку и бросилась к Рози, а она со слезами ко мне. Эрьяр не стал нас разнимать, встал рядом и прохладно произнес:
– Чрезмерные эмоции портят юных леди. Боюсь, дорогая, тебе стоит сначала успокоиться, прежде чем видеться с Розали. Дня хватит? Или лучше пара дней?
Я стиснула Рози в объятиях, вдохнула знакомый сладкий запах доченьки вперемешку с чужим, неприятным – запахом пыльной ткани, воска для волос, резкой туалетной воды.
– Но если ты сейчас возьмешь себя в руки, то время до следующего гонга сможешь провести с Рози.
Следующий гонг через два часа. Как это мало! Но лучше, чем ничего.
– Эрьяр, так нельзя. Рози не привыкла быть одна, – сказала я как можно более доброжелательно.
– Юная леди должна понимать, что не все зависит от наших желаний, – бесстрастно сообщил герцог.
Неужели все именно так происходит в богатых и знатных домах? Наша семья была провинциальной, мы жили довольно просто, мама всегда была рядом.
Наступило утро моей новой жизни, а мне уже хотелось выть от отчаяния.
– Эрьяр, мне кажется, мы сделали огромную ошибку, – выдохнула я.
Герцог приподнял красиво очерченную бровь.
– С моей стороны никаких ошибок не было, Валерия.
Мы с Розали сидели на скамеечке рядом с фонтаном, от которого веяло свежестью. Бедная малышка вспотела в закрытом платье.
– Давай умою тебя прохладной водичкой.
Рози испуганно оглянулась, прежде чем кивнуть.
– Мадам заругалась бы. И герцог… Его точно здесь нет, мамуля?
Я не узнавала моего жизнерадостного воробушка. Мою непоседу, которая уже должна была обежать оранжерею, побрызгать на меня водой и залезть на дерево, обдирая колени. Я смочила платок и протерла личико Розали. Мы прижались друг к другу, крепко обнялись.
– Мамуля, зачем мы здесь? – прошептала Рози. – Давай уйдем.
Я прикусила губу. Признаюсь, мысль о побеге уже не впервые пришла в мою голову за сегодняшнее утро. К сожалению, это невозможно. Я не хотела становиться супругой герцога, он меня заставил, однако в глазах закона я теперь жена Эрьяра, а значит, он имеет право возвратить меня силой. Далеко ли мы с Розали уйдем пешком? Да мы и до города не доберемся, как стражники дракона вернут нас в замок. У меня нет ни влиятельных друзей, ни покровителей. Я между двух огней – между одним предательством и другим.
– Мы не можем уйти, моя птичка. Герцог теперь… – Мой голос сорвался. – Эрьяр теперь мой муж.
Я прижала ко рту костяшки пальцев, чтобы не расплакаться на глазах дочери. Улыбнулась через силу. Рози смотрела на меня с ужасом.
– А дядя Бран? Как же дядя Бран? Он тебя так лю…
– Замолчи!
Розали вздрогнула, и я тут же притянула ее к себе, расцеловала горячие щеки.
– Прости, прости меня, маленькая. Когда ты подрастешь, я обязательно все расскажу тебе о Бране.
«О твоем отце», – с горечью добавила я про себя.
Рози молчала, понурив голову.
– А вот смотри, какую я придумала интересную игру.
Я сорвала с куста два пышных бутона, нашла две подходящие веточки и превратила бутоны в вечерние наряды, палочки – в девушек, а листочки – в нарядные шляпки. Одну самодельную куколку вручила Рози.
– Держи. Мы сейчас отправимся на бал!
У птички загорелись глаза, а я разулыбалась, глядя на нее. Время, отпущенное нам, пролетело как один миг: мы играли в куколки, мастерили наряды из цветов, даже смеялись. Я не услышала удара гонга, зато мадам Висс была начеку: она выросла будто из-под земли и строго посмотрела на Розали.
– Пора идти на занятие, юная леди. Вас ждет геральдика, – чопорно произнесла она, протянула птичке сухую ладонь и увела за собой.
У арки в оранжерею она наклонилась и ткнула острым пальцем между лопаток Рози, заставляя ту выпрямиться.
– Осанка!
– Не смейте! – крикнула я и бросилась следом.
Но когда выбежала на лестничный пролет, не увидела ни Рози, ни ее гувернантки. Меня трясло от злости. Какое она имеет право так обращаться с моей дочерью! Я расскажу Эрьяру, потребую вмешаться и… Я без сил опустилась на траву. Он ничего не станет менять, он сам привел мадам Висс в дом, и ее методы его вполне устраивают. Из Рози вырастят истинную леди: тихую, послушную, покорную. Ее ясный взгляд, который смотрел на мир с такой любовью, погаснет.
«Что же я натворила! Что же мне теперь делать?»
Я сама себя загнала в ловушку, выхода из которой не было.
Несколько часов я бесцельно перемещалась по замку. Нашла библиотеку, но книги, стоявшие на полках, мало того что едва не рассыпались от ветхости, еще и написаны были на незнакомом языке. И все-таки мне нравился запах старых страниц, здесь, в тишине и одиночестве, я чувствовала себя в безопасности. Еще одним просветом в сумраке моей новой жизни стал обед: я снова увидела Рози. И хотя нам нельзя было сесть рядом, мы с доченькой улыбались друг другу.
Эрьяр почти все время молчал, только сделал пару замечаний Розали. Я будто впервые увидела его по-настоящему. Красота герцога никуда не делась, но это была холодная, каменная красота. Казалось, что в его остывшем сердце давно умерли все человеческие чувства. Если они когда-то были… А ведь он стоял на коленях у моих ног и твердил, что я ему нужна. Теперь я не верила, что он вообще умеет любить. Зачем я ему? Потому что
