Наконец здравый смысл при всецелой поддержке любопытства победил взаимную неприязнь, и остроухие с опаской уставились друг на друга.
- Что за новости принёс Вестник из Аманхиля? - первым нарушил молчание Виль. Вот только представляться мой друг не стал, давая понять, что отношение к красноволосому у него не изменилось ни на йоту.
- Вестника прислал Хранитель Аманхиля, но новости касаются вашего Леса, светлорождённые. Эльфы Диндаэрона сильно обижены на людей, - судя по круглым глазам Виля, он тоже слышит об этом впервые. Но красноволосый нашу игру в гляделки попросту проигнорировал, продолжая: - Я должен передать князю послание из Диндаэрона. А у вас что за дело к человеческому правителю?
Пришёл черёд смущаться Вилю:
- Мы не знаем. Собственно, это князь настоял на немедленной встрече.
Красноволосый смолчал и отвернулся к окну, но у него при этом был такой возмущённый вид, что стало ясно: он не поверил и сильно на нас злится. Ну и пусть злится - на обиженных, как известно, воду возят... А злящимся вряд ли легче.
До княжеской резиденции мы доехали в тяжёлом молчании. Виль держался холодно и неприступно, красноволосый - подчёркнуто сам по себе. Мы с Дариной всю дорогу переглядывались, но перейти к активным действиям не решились - ведь тогда вся холодность и отчуждённость эльфов вылилась бы на нас.
Замок князя показался через четверть стражи быстрой езды. Тёмно-коричневый, низкий, пузатый и кособокий - он совсем не был похож на средневековые замки, как их рисовало моё воображение, основываясь на просмотренных фильмах и прочитанных книгах. Скорее, резиденция князя напоминала старую гору, когда-то бывшую высокой, острой и кряжистой, а теперь медленно проседающую и теряющую свои очертания...
Когда мы подъехали впечатление лишь усилилось. Замок был стар, очень стар. Он, словно строение из песка, неосторожно вылепленное вблизи кромки воды, медленно и неохотно, но всё же поддавался влиянию ветра и набегающих волн времени. Когда-то ровные стены из неоднородного коричневого камня теперь потрескались и местами осыпались, превращаясь в поросшую разнотравьем цепочку холмов.
Да-а-а... Кто бы на них ни нападал раньше, теперь этот замок можно брать голыми руками... Похоже, здесь очень давно не было войн.
От ворот замка, находящегося на небольшой возвышенности и потому хорошо видимого, отделился всадник. Когда он подъехал к нам, сомнений не осталось - очередной за сегодня стражник князя. Как они мне надоели!
Перекинувшись парой слов с Тагиром, всадник отсемафорил в замок длинной пикой с ярким флажком и поехал рядом с открытой каретой, иногда бросая на эльфов осуждающие взгляды. Мне тоже доставалось, так что под конец поездки я была готова выпрыгнуть из экипажа на полном ходу только для того, чтобы оттаскать это форменного (в смысле, находящегося при исполнении) нахала за жидкую русую бородёнку, которой хозяин явно гордился. К счастью для него, Дарина вовремя разгадала мои намерения и последний километр пути цепко висела на моём локте.
Ворота мы проехали на рысях, даже не притормозив - это явно была заслуга нахала в форме. Ладно, пусть живёт.
Внутренний двор крепости встретил нас протекающим фонтаном, замшелыми стенами и грязной мостовой. Ужас! Даже на окраинах города было чище на порядок... Что за Лесса Пёрнская здесь всем заправляет?!
Карета подъехала прямо к подножию лестницы, и небольшой настил обеспечил комфортный выход из экипажа для столь высоких гостей. Дальше нас повёл всё тот же немного-русобородый стражник.
Если бы он не вышагивал впереди, картинно-деревянно размахивая руками и попутно угрожая жизни всех встречных обитателей замка своей пикой, то мог бы наблюдать целое цирковое представление, разворачивавшееся за его спиной...
Тагир остался 'сторожить карету', а вот Виль и красноволосый, чьего имени мы так и не узнали, вышагивали сразу за провожатым, причём каждый безуспешно пытался одновременно сохранять величественно-равнодушный вид и хоть ненамного обогнать соперника.
В итоге светлорождённые только что локтями не пихались, регулярно налетали на провожатого и даже едва не потеряли его из виду во время особо сильного накала страстей. Представителей Лесов спасло только то, что мы с Дариной не зевали и заметили, в каком из многочисленных поворотов скрылся знакомый яркий вымпел.
В большом светлом зале нас уже ждал князь в окружении двух десятков людей - приближённых правителя и его советников. Первые отличались основательно пропитыми фэйсами, а вторые - не в меру надменными масками... И то, и другое у присутствующих заменяло лица.
Я скривилась, сделав вид, будто недовольна плящущим по глазу солнечным зайчиком. Эльфы синхронно окаменели. Прямо статуями стали, в натуральную величину.
Сам человеческий князь выгодно отличался на фоне своего окружения. Неброско, но эффектно одетый немолодой мужчина с волевым подбородком... и бешеным взглядом. Кто же это так радеет за добрососедские отношения между эльфами и людьми, что приложил немалые усилия, дабы к нашему приходу настолько вывести правителя из себя? В том, что нужно очень постараться, чтобы разозлить князя, я с первого взгляда уверилась на сто процентов. Уж очень серьёзный опыт правления у него за плечами, и лицо достаточно умное...
Традиционный обмен любезностями (или это были приветствия?) я благополучно пропустила мимо ушей, заметив только, что вещать всё-таки начал красноволосый, оттеснивший Виля в сторону в самый последний момент.
Я даже вперёд шагнула, от нетерпения. Что могло случиться в Диндаэроне? Когда мы уезжали, там всё было тихо и спокойно...
- Послание человеческому князю от эльфов Диндаэрона, - напыщенно-торжественно начал свою речь красноволосый, входя в роль Голоса Леса. - В ночь восемнадцатого дня Поздней Летней Луны воды Серревайэ, по-человечески - Туманной речки, - были отравлены гнилостным камнем, в просторечии 'голубянкой'. Гнилостный камень кинули в воду около человеческого поселения Последний Рог, чуть ниже по течению, чем располагается деревня. В результате полностью вымерла сама река и сильно пострадала природа берегов Серревайэ, как на равнине, так и в эльфийском Лесу... В том числе, отравившись гнилостным камнем, погибли двое эльфов и многие заболели...
Он говорил всё медленнее и тяжелее, с трудом выталкивая из себя слова и стараясь не раскиснуть... Нельзя перед людьми показывать слабость.
Виль побледнел, сравнявшись цветом со своим балахоном. Как бы ни было на самом деле, он сейчас чувствовал себя виноватым, что его в это время не оказалось в Лесу... Даже если помочь он не в состоянии.
