что в мыслях называю Ригерлаша «своим мужчиной», а когда поняла это, дух захватило. Свое я готова защищать всегда.
Воздух затрещал, а метла поднялась в воздух, чувствуя гнев хозяйки. Матушка хмыкнула и щелкнула пальцами, но ничего не изменилось. Тиль не понимала, что происходит, и лишь удивленно переводила взгляд с одной ведьмы на другую, но мы обе видели нити силы, обвивающие нас и протягивающие свои щупальца в стороны. Я с вызовом приподняла подбородок — матушка была сильнее, но это пока был мой дом и моя жизнь, так что сражаться была готова всерьез.
— Франни, — нахмурилась матушка. — Неужели у тебя что-то с этим офицером закрутилось? Да у него даже фамилия подозрительная!
— Ты поможешь только с Кромбергом, — с намеком сказала я, и в комнате стало темнее. Нити силы расползались, теснили силу матушки. — Я освобожусь от долга, и хватит. С остальным я разберусь самостоятельно.
— Не будешь влезать!
— Разберусь. Самостоятельно, — по слогам повторила я. Матушка вдруг улыбнулась, и ее сила опала. В такую покладистость я ни секунды не поверила, но немного ослабила влияние. Даже испугалась на мгновение происходящего: никогда еще я не шла так явно против матери. Не сказать, что мы вообще были близки, все ж таки раздельное проживание на протяжении большого количества времени наносит свой отпечаток на отношения, но все же…
Мои раздумья стали ошибкой. Нельзя было забывать, что противник намного хитрее и жестче меня. Госпожа Беллингслаузе-старшая одним движением вывернула из-за спины руку и выплеснула мне в лицо зелье из маленькой бутылочки. Предугадать это я не могла: силу матушка не использовала, а мысли мы, ведьмы, читать, к сожалению, не умеем.
— Что ты… — едва смогла прохрипеть и почувствовала, как ледяная змейка бессилия бежит по моим венам. Рухнула бы, но матушка поймала меня под руку и осторожно опустила на пол.
Не нужно было спрашивать, что на мне за зелье, я отлично его знала и могла рассказать, как действует. Достаточно лишь капли отвара, чтобы обездвижить человека на час, а на меня не меньше половины бутылки попало. Да я здесь до утра только моргать смогу и периодически пальцами шевелить. Взвыть бы от разочарования, но сил не было и на это.
Тиль смотрела на происходящее с суеверным ужасом. Уж точно, жалуясь на Ригерлаша, она и подумать не могла, что все получится именно так.
— Дорогая, я тебе не раз говорила, что ослаблять внимание следует, только когда враг убит и освежеван.
Я подумала, что освежевать собственную мать точно не мечтала. В принципе, как и не считала ее врагом.
— Сейчас я отправляюсь в Торговую гильдию. Познакомлюсь с этим вашим Кромбергом и подумаю, что можно сделать с заданием Совета ведьм. Проклятия, соблазнения какие-то… Ты, Франни, по доброте своей и подумать не могла, что в случае смерти одного из брачующихся, помолвка тоже разрывается. Необязательно тратить силы на изобретательность и мирные способы решения проблемы. Ты просто потеряла время, дорогая.
Я моргнула — только таким образом могла выразить свой протест.
— Тебя, голубушка, с собой пока не беру: ты точно уже примелькалась. А вот после я вернусь, и мы вместе отправимся к Ригерлашу. Не позволю этой магическо-полицейской заразе обижать мою девочку. Мы от ее папочки в свое время так натерпелись, что у меня теперь аллергия на все прямоходящее мужского пола и с возможностью говорить заклинания и мерзкие вещи. Им надо при рождении языки отрезать, чтобы не могли дурочкам вроде Франни дурить головы.
По моему хладному телу пробежала дрожь — я сразу поняла, какое наказание матушка придумала для Ригерлаша. И не только за фразу, которую так необдуманно произнесла Тиль, но и из-за подозрения, что офицер втянул в расследование, подверг опасности и вполне мог влюбить меня в себя. Не потерпит матушка зятя мага, ох, не потерпит. Так что на корню намерена уничтожить проблему. И плевать, что у нас с Ригерлашем больше никаких отношений нет.
Стало так обидно, так больно, что впору бы заплакать, но сделать это я была не в силах. Так и лежала, не чувствуя твердости пола, а ощущая лишь ледяную змейку в каждой клеточке тела. Матушка не спеша собралась, просмотрела мой арсенал зелий и осталась недовольна. Так мне и заявила:
— Ничего полезного не имеется, Франни. Городская жизнь тебя разбаловала — ни одного смертельного зелья или универсального проклятия. Примочки и масочки? Это несерьезно. А если на тебя жители с вилами пойдут? Ты как собираешься отбиваться? Зельем от прыщей? Чтобы они были злые, но красивые?
Я желала бы сказать, что если не иметь в доме ничего смертельного, то и отбиваться от рассерженных людей не придется, но по объективным причинам сделать это не могла.
Так она и удалилась, не услышав моего мнения на этот счет, но, уверена, оно ей было и не интересно.
Тиль проводила матушку, долго махала ей на прощание, а потом бросилась ко мне.
— Что же делать, госпожа ведьма? Что же делать? Может быть, у вас есть противоядие? Ой, противозелие?
Я бы прочитала долгую лекцию о том, как варить противоядие, контролировала бы весь процесс, указывала на ошибки, но сейчас могла лишь моргать. Что в принципе и делала, выражая уровень собственного возмущения происходящим. Душу захватывала паника: и Кромберга и Ригерлаша я убивать не желала. Вызывая матушку, и подумать не могла, что все получится именно так; действительно, жизнь в городе меня расслабила, я и думать забыла, какие именно ведьмы считаются приличными. Не зря нас не любят, ох, не зря.
Не дождавшись ответа, Тиль не сдалась, а принесла почти все зелья из моих запасов. Паника из-за дум о матери сменилась на пугающие мысли о том, что Тиль меня сейчас всем этим обольет. Если смешать все имеющееся в распоряжении, вполне на лбу может второй нос вырасти, и делу это никак не поможет.
— Я сейчас буду показывать вам зелья, а вы моргнете два раза, если это подходящее, — твердо сказала Тиль. Я скептически посмотрела на нее, но моргнула два раза, подтверждая, что поняла.
— Итак, первое, — тон у швеи был таков, что ей не хватало лишь блокнота, в котором она бы делала пометки. Настоящий тон исследователя — я такой много лет назад у отца слышала.
Первое зелье не подошло, как и второе, и третье, и тридцать девятое. Я уже заскучала, не ожидая ничего полезного, как Тиль подняла нейтрализатор. Замешкалась, потому как сказать, что оно никак
