Сказав это, Рея исчезла, а цепи, которые сковывали её, свалились на пустую кровать.
Легион беспокойно расхаживала по спальне, словно ее ноги были охвачены огнём. Повелители уже покинули крепость, прибыли в Рим, преисполненные решимости найти и уничтожить Галена, и тем самым спасти Эшлин и младенцев. То, что Повелители не пришли за Легион... Она знала, что они не обдумывали вопрос о том, чтобы обменять её.
Они были благородными.
И как Легион отплатила им? Тем, что спряталась? Но из-за её действий пострадает Эшлин.
Милая, милая Эшлин. Что делал с ней Гален? Мучил ли так же, как мучил Легион... Её желудок взбунтовался, и она побежала в туалет, где её вырвало. Сколько раз её уже стошнило за прошедший день? Неделю? Легион удивлялась, как лёгкие по-прежнему оставались в груди. Удивлялась и чувствовала разочарование.
Легион хотела умереть. Она скорее так и сделает, чем позволит снова себя лапать, позволит рвать на себе одежду, вытворять с собой... что-то подобное...
– Вот чёрт! – Легион выбросила ядовитые мысли из головы, прежде чем они смогли полностью сформироваться. Один непрошеный образ и она сломается, впадёт в истерику, станет бесполезной следующие несколько дней.
Легион судорожно вздохнула и прислонилась виском к крышке унитаза. Та прекрасная белокурая богиня задала ей вопрос, кого она больше любит. Спасших её мужчин или себя? Наконец Легион пришла к ответу. Определённо, мужчин. Они могли оставить её в аду, но пришли за ней и спасли. Она их должник. Но... если она отдастся Галену, он станет её мучить. В конце концов, Легион отравила его. Пыталась его убить.
Гален будет ждать, что она разделит с ним постель. Легион это понимала. Прежде чем отравить его, она с ним спала. Это был её первый раз, и ей это понравилось, она жаждала большего, пока...
Легион сглотнула и в очередной раз заставила себя выкинуть всё из головы.
Отправившись к Галену, она добровольно заняла бы место в другой версии ада. И всё же, не означало ли это принести себя в жертву? Выносить боль, чтобы кто-то другой её не испытывал.
Именно это раз за разом совершали для неё воины. Могла ли она пойти на меньшее ради них?
Легион содрогнулась от отвращения и закрыла глаза. Она решила, что сделает всё позже; она отправится к Галену и обменяет себя на Эшлин.
Другого выхода нет.
Теперь, приняв решение, ей требовалось только закрыть глаза, подумать о Галене, и она тут же окажется перед ним. Повелители забыли, что Легион, как и Люциен, могла всего лишь силой мысли переноситься с места на место. Вот только ей не требовалось следовать за душой. Однажды встретив кого-то, она могла в любое время и в любом месте оказаться перед ним.
Кто-то осторожно, словно боясь спугнуть, постучал в дверь спальни. Легион принюхалась и уловив аромат грозового неба поняла, что за дверью Даника, женщина Рейеса. Должно быть, она пришла поговорить с ней. Вероятно, хотела убедить, что она под защитой и в безопасности, что никто и не думал использовать её в качестве наживки.
– Уходи, – крикнула она.
– Нет, мне нужно... Подожди-ка, ты разговариваешь. Ты со мной разговариваешь. Прошло так много времени...
– Я сказала, уходи!
– Легион, впусти меня. Пожалуйста. Мне надо поговорить с тобой. Надо рассказать...
– Прощай, – прошептала Легион, зная, что ей надо уходить сейчас или она потеряет свою решимость. Зная, что больше не вернётся. После обмена, после того, как Эшлин благополучно вернётся, Легион убьёт себя. Она лучше умрёт, чем позволит к себе прикоснуться.
Легион представила белокурого, прекрасного и порочного Галена, и в ту же секунду пол под её ногами покачнулся.
Сиенна привела в порядок одежду, которую дал ей Кронос, когда впервые привёл в замок. Рубашка прилегала к рукам, и в то же время подворачивалась под крыльями, не обхватывая вершинки и закрывая её плечи. Никакой суеты, никакого напряжения, лишь полная готовность. Сиенна дрожала.
Что только что она творила с Парисом... Да уж, Сиенна никогда не испытывала ничего подобного. До него. Ничто не могло подготовить её к полному пробуждению тела. Воин удовлетворял её с разрушающей душу тщательностью, точно зная, где её коснуться, как поцеловать, что сказать, чтобы распалить её желание всё сильнее и сильнее, и, славные небеса, сильнее. Сиенна полностью увлеклась им, сосредоточившись мыслями на этом воине, позабыв остальной мир.
И всё же, как бы красиво и нежно это ни было, сейчас же, полчаса спустя, между ними установилась неловкость. Что касается Сиенны, то для неё произошедшее оказалось более эмоционально и значимо, чем она ожидала, и пришлось задаться вопросом, всегда ли для него это было так, со всеми?
– Итак, э-э-э, то, что ты был со мной, помогло? – спросила она, и тут же пожалела, что не прикусила язык, одновременно боясь и желая ответа. – Твоему демону?
Парис кивнул и сел на край водоёма.
– Да, теперь я полон сил.
Несмотря на утверждение, страх Сиенны стал преобладающим. Парис закрылся, скрывая чувства под пустым выражением лица.
– Знаешь, как пользоваться оружием? – резко спросил он. И, очевидно, это предзнаменовало окончание разговора о демоне.
Лааадно. Значит, говорить о том, что произошло, они не собирались, а это значит, что разговора о том уровне, на который вышли их отношения, также не последует.
"Идиотка, за два дня не завязываются отношения".
– Что за оружие? – Наиглупейший вопрос, ведь, что бы Парис не ответил, её ответ был бы одним и тем же.
– Любое.
– Не совсем. Когда мной овладевает Гнев, он убивает, используя мое тело или то, что оказывается в зоне доступа. Я никогда не остаюсь в сознательном состоянии, когда это происходит – нахожусь в курсе событий лишь посредством нахлынувших на меня воспоминаний – поэтому, подобные навыки – это не то, что остаётся в моей памяти.
– А что было до твоей одержимости?
– Я всегда была паинькой. – Вот проклятье. Зачем ей потребовалось это упоминать? Чтобы превратить Париса в мистера Отдалённость? Или, скорее, в мистера Ещё Большая Отдалённость.
Но Парис удивил её. Он показал небольшой пистолет, затем показал, как снять предохранитель. Вытащил обойму, показал патроны и научил Сиенну, как поставить всё на место.
– Всё, что тебе нужно сделать – нажать на спусковой крючок, – сказал он. – Экспансивные пули[2] причинят достаточный ущерб твоей мишени, независимо от того, куда ты её ранишь.
А что, если она промахнётся, ведь это было очень даже возможно, потому что, только лишь от одной мысли о том, что она держит оружие, у Сиенны дрожали руки.
