– радеть о благе и репутации отеля. И о своей репутации тоже.
Кстати, о репутации. Я набрала в грудь побольше воздуха и, как в прорубь, кинулась в разговор.
– Во-первых, сразу хочу принести вам свои извинения. Понимаю, что моё руководство, скорее всего, уже успело выразить вам своё сожаление по поводу случившегося… – Атан насмешливо хмыкнул мне за спину, и оттуда до меня немедля донеслось нечто невразумительное. Зараза Макс! Зараза Кострик! В такую ситуацию меня некрасивую поставили! – Как бы там ни было, – ну, раз уж Макс облажался, то его приёмчиками и буду пользоваться. А как в таких ситуациях действовал мой любимый босс? Правильно, менял тему разговора или перекладывал проблему с больной головы на здоровую. – Это первая кража за те пять лет, что я работаю в «Мерцающем Замке», и у меня есть все основания предполагать, что единственная за всю историю существования отеля.
Айк-ли нехотя кивнул, принимая мои извинения. Ну, что ж. Для начала неплохо.
– Во-вторых, – выдохнув, продолжила я, – позвольте заверить, что мы сделаем всё возможное для того, чтобы пропажа нашлась.
И снова кивок.
– Если же наши поиски не увенчаются успехом… – Атан нахмурился, подобрал ноги и чуть наклонил корпус, словно собирался прыгнуть в мою сторону, и тут же на спинку моего кресла опустилась тяжёлая рука дракона. – Повторюсь. Если! То хотелось бы узнать, какова цена утерянного кристалла. При самом худшем стечении обстоятельств мы выплатим вам его стоимость.
– Он бесценен, – категорично обронил атан, а я улыбнулась уголками губ и мягко заметила:
– Мой жизненный опыт подсказывает, что когда люди, и нелюди, кстати, тоже, говорят «бесценен», то в голове всё же держат весьма определённую сумму. И в таком случае…
– В таком случае, спешу вас поздравить, – рубанул с плеча Айк-ли, – я то самое исключение, которое подтверждает любое правило. Украденный… – Это слово он специально выделил, давая понять, что мои попытки пропихнуть воровство за маской пропажи не прошли незамеченными, – …кристалл нельзя оценить, потому что от него напрямую зависит жизнь целого мира.
Я недоумённо моргнула, а у меня над головой тихо выругался Кострик. Тихо, но очень грязно.
– Только не говори, что вы приволокли Сердце Зулианы на Землю! За каким хером?
– За таким. – По всему выходило, атан и сам понимал, что виноват, но признавать вину не торопился. – В Зулиане жрецы народ баламутят, говорят, что все беды последних лет от того, что атаны перестали чтить богов. У Плачущей Девы в одну ночь высохли слёзы, а это даже не дурная примета, это почти руководство к действию. Кроме того, личный предсказатель Верховного предрёк кровавую ночь для всего правящего рода. Ну, вот мы и решили…
– Немного снизить напряжение? – хмыкнул Кострик. Ему слова Айка-ли не показались бредом, а я задумалась: «Что не так с мужиками из других миров, если они то неведомого Оракула как аппарат УЗИ используют, то советуются с личным предсказателем…»
– Типа того.
Дракон прошёлся по кабинету и выглянул в окно, словно что-то интересное там увидел. Я не вполне понимала, о чём говорят мужчины, но предпочла помалкивать, оправданно предполагая, что мне всё обязательно объяснят чуть позже.
– Если кристалл не найдётся, – наконец заговорил он, – отдачей накроет всех.
И после секундной паузы, с изрядной долей скепсиса в голосе:
– Надеюсь, осколок хотя бы был не очень большим?
Айк-ли скривился так, словно надкусил яблоко и понял, что именно тот кусок, в котором был червяк, прямо сейчас у него во рту. Активно пережевывается.
– Чтобы атаны рвали сердце своего мира на куски? – высокомерием, которым был наполнен его голос, можно было резать стекло. – Не было этого никогда и не будет. Сердце нашего мира бьётся таким, каким его создали боги.
Я говорила, что Кострик чуть раньше грязно выругался? Так вот, я вас обманула. Грязно он выругался именно сейчас. И я посмотрела на него с восторгом, испытывая чувство совершенной, ничем не замутненной зависти, потому как материться я никогда не любила, но искренне восхищалась теми, кто делал это виртуозно.
А уж дракон в этом вопросе был, как Моцарт в музыке.
Помолчали. Я прокашлялась, разбивая напряжённость тишины.
– Раньше почему правду не признался? – после минутной паузы, наконец, спросил Кострик, и Айк-ли, скривившись, якобы признался:
– Рожа твоя драконистая не вызвала доверия.
Наш человек! Не стану я ему в кофе плевать. Наверное.
– Совсем другое дело Виталия.
– Ее зовут Варвара! – прорычал дракон и сначала меня обожгло волной драконьей ярости, я потом в комнате ощутимо запахло серой.
И именно этот момент я посчитала подходящим для того, чтобы вмешаться.
– А теперь обо всём по порядку. И чтоб без недомолвок!
А то чувствую себя идиоткой. С двумя дипломами об особенностях и отличиях иномирян ни ползвука не слышала ни о каком сердце мира. Как так?
– Да какой уж тут порядок!? – Отчаянно махнул рукой Айк-ли. – Когда вокруг один бардак.
Поднял на меня виноватые глаза и вдруг совершенно не к месту ляпнул:
– Не подумайте ничего такого, Варечка. – Кострик недовольно поджал губы, но, к счастью… не стал вступать в полемику по поводу правил этикета и допустимых к использованию форм моего имени. – Я ведь на вас голосом влиял не для того, чтобы в постель затащить, – тут уж я почувствовала, как у меня вытягивается лицо. Как вообще принято реагировать на заявления такого плана? Обидеться? Оскорбиться? Вздохнуть от облегчения? – Я просто хотел как можно быстрее, чтобы без ненужных вопросов… Я же не знал, что вы… что вы – это вы.
– Я – это я, – согласилась с очевидным. – И я в откровенном недоумении. Уж если вы так торопились приступить к поискам, то сейчас-то чего время тянете?
– Привычка, – вместо гостя ответил Кострин.
– Что, прости?
– Привычка скрывать от лишённых магии землян правду…
Давно это было, на заре цивилизации, а может, даже ещё раньше, когда не было миров с их многочисленными обитателями, не было солнца и луны, глубоких вод океана и бесконечной таинственности звёзд, а был лишь один всепоглощающий Хаос. И хоть был он прекрасен и невыразимо велик, боги довольно скоро устали от его переменчивости и возжелали услаждать свои взоры картинками иного плана. И тогда решили боги устроить совет, собрались под сиянием самой яркой звезды и, обменявшись взглядами и приветствиями, стали думать.
– Нужно создать нерушимую твердь, – сказал один из них.
– И бескрайний океан, – подхватил второй.
– И глубокое небо, – не остался в долгу третий.
– И населить всё это зверями и птицами, и прочими тварями.
– Да будет так, – провозгласила богиня плодородия, единственная женщина, допущенная на Великий
