Бешеная ярость клокотала в груди, рвалась наружу, но я мог только стоять и молчать. В отличие от посаженной на цепь собаки я не мог даже гавкать.
Лагранж дернул углом рта, не понимая, почему его приказ не выполняется сию же секунду, но потом все же что-то сообразил и милостиво отвернулся.
Руки Лали тряслись. Она путалась в одежде, от этого нервничала и путалась еще больше. Последние пуговицы она застегивала уже под пристальным взглядом потерявшего терпение мага.
— Следуйте за мной, — он снова повернулся лицом к двери.
— Нет, — прилетело ему в спину.
Горло скрутило фантомным спазмом — это слово в ответ на свой приказ первый маг страны не переносил.
— Я не пойду с вами, — тихо сказала Лали. — Вы не имеете права меня забирать. Вы не мой опекун, не наставник учебного заведения, под чьей ответственностью я нахожусь, и не полиция. Я не обязана с вами куда-либо идти.
— Похвальная осознанность, — отметил отец.
Едва заметное шевеление пальцами, и Лали медленно осела, а потом и вовсе упала обратно на кровать.
Не дожидаясь отдельного распоряжения и дерганья поводка, я подошел и молча взял ее на руки. Растрепанная голова безвольно мотнулась, и я осторожно пристроил ее у себя на плече.
По дороге до машины нам не встретилось ни души. Ни в коридоре, ни в маленьком холле гостиницы — куда-то исчезли и администратор, и портье. И до машины, припаркованной у самого входа каких-то жалких три шага — кусочек пути, от которого маг уровня Эрика Лагранжа легко отведет любой взгляд. Никто не увидит, как “мистер и миссис Клэйтон” покинули гостиницу. Даже если полиция с подачи Горок, доберется до сюда — здесь их след оборвется.
Дорога ложилась под колеса автомобиля почти бесшумно. Отцовский лимузин — личный, напичканный под завязку всевозможными авторскими усовершенствованиями, с легкостью пожирал километр за километром, на полной скорости унося нас в столицу.
В салоне было темно. Фигура Эрика Лагранжа, расположившегося на коротком сиденье, была едва различима. В этой темноте лишь мягко поблескивали от случайных бликов луны и отраженного света фар серебристые волосы Лали. Она лежала, свернувшись клубком, голова — на моих коленях, погруженная в крепкий магический сон…
— Зачем она тебе? — хрипло спросил я. Догадки, конечно были, но…
— Видишь ли, сын, — он сделал ударение на этом слове, — наш проект вышел на финишную прямую. И для того, чтобы его успешно завершить, мне придется снять с тебя все лишние магические конструкты. Я подозреваю, что ты до сих пор так и не осознал важность проделанной работы и можешь попытаться все испортить. Мне это не нужно.
Отец замолчал выдерживая паузу. Если он ожидал, что я сейчас заверю его, что он глубоко ошибается, и я все осознал, и всецело готов положить себя на алтарь науки, то здесь его постигло жестокое разочарование. Ну да ничего, ему не впервой мной разочаровываться.
— Признаться, меня это порядком раздражало и я не очень видел выход из этой ситуации. И вдруг мне звонят из “Зеленых гор” и сообщают, что ты сбежал. Кстати, весьма недурственное решение задачи. Я рад, что даже из скудной программы этого заведения ты смог выжать что-то полезное.
Я продолжал молчать.
— Правда и это ты умудрился перечеркнуть глупостью — зачем нужно было тащить с собой девицу? Впрочем, ладно. В итоге все сложилось удачно. Раз мисс Хэмптон настолько тебе дорога, то я думаю, ты согласишься, что ее жизнь и здоровье стоят того, чтобы потерпеть немного до завершения проекта.
— Ты ее не тронешь, — не удержавшись, бессильно рявкнул я.
Это просто обыкновенный шантаж. Он ублюдок, но не настолько же, чтобы угрожать ни в чем не повинной девушке?..
— Не думаю, что ты захочешь это проверять, — равнодушно бросил отец.
Когда спустя несколько часов лимузин свернул на нашу улицу, отец, не отрывая взгляда от окна, бросил:
— Можешь ее разбудить.
Он казался равнодушным, но я знал, чувствовал, что он наблюдает за моими действиями, и от этого было мерзко до тошноты. Осторожно подцепив его заклинание, свившееся гнездом вокруг головы Лали, я распутал едва заметную даже магическим зрением лиловую ниточку, и тут же пушистые ресницы задрожали и распахнулись. Девушка дернулась, рывком выпрямилась, и я ухватил ее за плечи, чтобы она не упала с сиденья.
— Ш-ш, головокружение сейчас пройдет.
Ее взгляд прояснился, она посмотрела на меня, на моего отца, и в глубине черных глаз полыхнул гнев. Моя маленькая смелая девочка.
— Зачем вы меня похитили? — голос дрожал, но смотрела на Лагранжа она прямо и твердо.
Тонкие холодные пальцы скользнули в мою ладонь, и я крепко их сжал в ответ.
— Похитил? — с почти искренним удивлением переспросил отец. — Вы что-то перепутали, юная мисс. Я обнаружил моего несовершеннолетнего сына в компании несовершеннолетней же девицы, сбежавшей из стен исправительного учреждения. И всего лишь позаботился о том, чтобы оная девица, не наделала глупостей, оставшись без опеки моего сумасбродного отпрыска.
— Вы меня усыпили!
— Я занятой человек, мисс Хэмптон, мне некогда иметь дело с детскими истериками.
— Тогда немедленно отвезите меня в “Зеленые Горы”.
— Во-первых, мисс Хэмптон, я настоятельно рекомендую вам умерить ваш приказной тон, когда вы разговариваете со взрослыми людьми, не говоря уже о тех, кто занимает положение значительно выше вашего в этом обществе. А во-вторых, я несомненно свяжусь с властями и уточню, куда именно я должен доставить беглую девицу — в полицейский участок, в Зеленые горы или к родителям. А пока этот вопрос не решен, я так и быть приму ответственность за вашу безопасность.
Лали выглядела растерянной и беспомощной, исчерпав законные аргументы. Мне до одури хотелось обнять ее и хоть как-то отгородить собой от этого человека. Но это ее не защитит, а только даст лишний повод Лагранжу упиваться своей властью и моей беспомощностью.
— Что вам от меня нужно? — спросила она уже тише.
— От вас — ровным счетом ничего. Разве что самую малость благоразумия.
Машина остановилась.
— Ваши руки, мисс Хэмптон.
— Что? — недоуменно переспросила она.
— Протяните ваши руки. И я больше не желаю слышать ваших глупых вопросов.
Он посмотрел на меня. И Лали посмотрела на меня, на мою шею, на которой в гостинице, когда поводок натянулся, проступил сложный узор черных линий. Она сглотнула и выпустив мою ладонь, протянула вперед запястья.
Два щелчка — и их украсили магиегасящие браслеты.
После чего Эрик Лагранж распахнул дверь и вышел из машины.
Мы последовали за ним. Лали снова вцепилась в мою руку — и в ладонь, и в локоть, нервно оглянувшись на мистера Даста, замкнувшего наше шествие. “Нянька” сегодня подрабатывала водителем — на поимку блудного сына папаша расчетливо взял самого доверенного из доверенных.
— Даниэль, что происходит? — едва слышно прошептала она, пока мы поднимались по лестнице.
— Отцу от меня кое-что нужно, — так же тихо ответил я, хотя все равно знал, что они оба слышат. — Он это получит. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы он не причинил тебе вреда.
Мы прошли по пустынным коридорам особняка в отцовский кабинет. А оттуда через тщательно замаскированную потайную дверь — вниз, в подвал, в святилище Эрика Лагранжа, его секретную лабораторию.
Просторное помещение было ярко освещено. Вдоль стен стояли рабочие столы, книжные шкафы и стеллажи с реактивами. А в центре прямо по каменным плитам пола была вырезана сложнейшая фигура, а в борозды было залито чистейшее серебро, образуя невероятной красоты сверкающий узор, при виде которого по позвоночнику пробежала неконтролируемая дрожь. От необходимости приблизиться к этой красоте тело ломало и корежило.
— Не будем терять времени, — объявил Лагранж. — Даст.
Лали ахнула, когда ее рывком отодрали от меня. Железобетонная ручища охранника взяла в захват тонкую шею, вздергивая девушку наверх, а между ребер ткнулся кончик ножа. Лали всхлипнула, хватнула ртом воздух и вцепилась в сдавившую ее лапищу, в бесплодной рефлекторной попытке хоть немного ослабить хватку.
