— Да?
— Постарайся поменьше говорить. Ты либо сильно простыл, либо заработал специфическую аллергию на лиянскую кухню. Еще чуть-чуть и басить будешь похлеще гнома. Может, тебе на корабль вернуться и в стабе подлечиться? Уверена, мы прекрасно справимся и без…
— Нет, — оборвал меня блондин и мотнул головой на стоянку такси. — Не трать время, идите.
— Тебе виднее, — покорно кивнула и, положив ладонь на предупредительно подставленный левый нижний локоть цаце, направилась, куда велено. В конце концов, каждый сам хозяин своему здоровью.
Через четверть часа маленькая машинка веселенькой сиренево-розовой расцветки взмыла в воздух, устремляясь к городу.
— Поверь, нередко прутья клетки, где заперты крылатые слова, куда ценнее звуков мирозданья… — печально заметил цаце, едва я устроилась на мягком сиденье.
Я задумалась, переводя.
— Хм… имеешь ввиду, мне стоило помолчать?
— Воистину твой разум светел, Мирта.
Мдямс… Это же надо так красиво обозначить банальное «заткнись»! Забавно. И странно очень. Чего такого страшного я сказала?
Внизу теплой охрой отливал вересковый луг. Нежно-бирюзовое небо радовало глаз чистотой, а на горизонте справа виднелись горы. Летели мы не слишком высоко, потому я прильнула к прозрачной стенке авиетки, с жадностью рассматривая стадо мохнорылых цапель, пасущихся на лугу.
Удивительные животные медленно двигались на восток, а их ржаво-красные гривы полоскались на ветру, тянулись вверх. Ничего удивительного. Ведь именно гривами эти всеядные животные ловят и переваривают семена вереска, мошкару и магически заряженную пыль — все, что несет ветер. И, все равно, мне почему-то казалось, будто не корм ищут цапли, а тянутся к нашей машинке, то ли угрожая, то ли обещая удачу. Кто знает?
Глубоко вздохнув, я заставила себя отлипнуть от окна и повернулась к цаце. Тот сидел, поглядывая на меня с интересом и ожиданием.
— Твои уста сдержали слов пернатых стаю, а ныне длань намерена отдать безмолвья клетку в мои руки? — поведя из стороны в сторону червеобразными волосам, протянул он.
— Именно, — кивнула рассеянно и спохватилась. Ответила-то на манер всеобщего. — Ой…
Словно угадав причину виноватого выражения, появившегося на моем лице, Алукард чуть заметно улыбнулся:
— Не стоит по воде спокойствия пускать круги тревоги. Я, слыша речь иную, принимаю суть, хотя мой слух и услаждает плавное теченье родных напевов.
Улыбнулась я искренне и радостно. Несмотря на все сложности, обожаю этот мир! Такие разные, его дети все же умеют понимать без слов и принимать тревоги и странности друг друга.
— Мне ваше снисхождение и чуткость бальзамом на встревоженное сердце, — пропела. — Но все же, буду говорить, как должно. И мне то будет радостью служить.
Практика переводчику всегда пригодится, да и произносить слова и строить фразы на манер цаце становилось все легче, и, когда мы подлетели к городу, я уже объяснила Алукарду суть проблемы. До того распространяться относительно возраста информатора виделось неправильным. Зачем вкладывать в головы спутников лишние сомнения?
Цаце такую предусмотрительность одобрил и пообещал корректировку памяти произвести максимально корректно и осторожно. Благо, магический фон Донаты был настолько насыщенным, что резерв у него восстанавливался семимильными шагами, а магия разума всегда была коньком его расы. Так что за Елисика я была совершенно спокойна.
А вот про поведение капитана мы поговорить не успели. Очень жаль, поскольку Роберт меня тревожил. Конечно, дело не в такой мелочи, как севший голос, но, едва обнаружив этот факт, капитан замкнулся, стал напряженным, собранным и мрачным. И вот как раз его реакция пугала. Мы уже летели над городом и до цели оставалось всего-ничего, когда я озвучила-таки беспокоящий меня вопрос, но Алукард лишь развел руками:
— Вселенная мудра, конечность бесконечна, — протянул он мягко. — Всему всегда даны свои пределы, и тьма — лишь первый шаг навстречу свету, но каждый шаг пугает сердце тьмой. Мы дети времени и ластимся к нему, не видя истины и ведая лишь страхи.
Авиетка начала снижение, а я все молчала, переваривая услышанное. И что бы это значило? Ничего не поняла. Цаце умеют так закрутить мысль, что среди витиеватостей словесной вязи её отыскать сложнее, чем иголку в стоге сена.
— У нас мало времени?
Цаце лишь печально улыбнулся.
— Иллюзии порою заслоняют свет, а то, что кажется основой мирозданья, расходится кругами на воде и тут же тает в Лете. Нам помыслы Вселенной не известны, мне руку протяни и небеса смени на твердь.
И правда, мы уже опустились, а двери авиетки раздвинулись, впуская внутрь гомон шумного города. Чей-то звонкий смех заставил вздрогнуть и вырвал меня из тягучей вязкости плавной речи цаце. Её смысла я опять не поняла, но уточнять было поздно.
Теплый ветер принес запах лета, голоса и ровное гудение авиеток. Снова раздался звонкий смех. На противоположной стороне дороги симпатичная девушка самозабвенно кокетничала с молодым мужчиной. Хотя оба выглядели как представители хойх, парень явно принадлежал к моему народу. Видимо, совсем недавно влюбился и еще не до конца привык к новому облику. Мой наметанный взгляд выхватил некоторые характерные для кшорти движения.
Улыбаясь счастью влюбленной парочки и всему городу, я поддернула футболку, чтобы пузику досталось побольше радостного солнышка, поправила подтяжки и шагнула на тротуар. Ноги по щиколотку утонули в море хрустящих чешуек розового цвета. Такие же чешуйки кружились в воздухе, толстым слоем укрывали разноцветные козырьки над крылечками магазинов и кафешек, скамейки и даже головы и плечи прохожих.
Заметив недоумение на лице цаце, пояснила:
— Это чух, чешуйки с бутонов во-он тех тополей, — махнула рукой в сторону высоких раскидистых деревьев с темно-красными узкими листьями. — Сейчас как раз пик цветения. В этот период по городу курсируют несколько аппаратов, собирающих чух, но город большой, а техники не хватает.
— Могли бы что-то более практичное посадить вместо этого безобразия, — прокомментировал мое пояснение невысокий шарн. Судя по всему, из туристов. — Столько мусора!
Я широко улыбнулась мужчине и отрицательно покачала головой.
— Как ни странно, именно выбор деревьев для озеленения более чем практичен. Чух свозится на фабрики, где из него путем измельчения и банальной прессовки получают прекрасный экологически чистый строительный материал. Оглянитесь, почти все здания вокруг построенный из того, что вы назвали мусором.
— Ого!
Мне тоже хотелось осмотреться, но цаце мягко коснулся плеча.
— Да, да… уже идем.
И мы двинулись к отдельно стоящему внушительному дому, выкрашенному в черный цвет. Учитывая, что в расцветке большей части прочих домов превалировали оттенки розового и белого, смотрелось это здание ярко и привлекало внимание. На четырехскатной крыше развивался стилизованный пиратский флаг. Стены украшали нанесенные фосфоресцирующей краской черепа, трехмерные изображения самого разного оружия и костей. И как фон — россыпь созвездий.
Сзади послышалась приглушенная ругань. Вот и Мефисто с капитаном добрались. А кто говорил, что мы с Елисиком будем встречаться в подворотне? Нет уж, на виду оно и проще и подозрений не вызывает. Тем более в «Бластер» братик захаживал частенько.
Под аккомпанемент чух, хрустящих под хвостом цаце, мы преспокойно пересекли улицу и вошли внутрь. На первом этаже располагалось несколько кафешек и сувенирных лавок. На втором — пара галотеатров и множество симуляторов. На третьем, насколько я знала от братца — огромный лабиринт, напичканный забавными ловушками, вроде внезапно открывающихся в полу люков в мелкие бассейны или пластиковых топоров, вылетающих из стен. В общем — рай для подростков, жаждущих побеситься.
Махнув рукой в сторону уютного кафе, я оставила Алукарда и потопала к лифту. Хорошо, что заранее с цаце все оговорила. По задумке Елисика, мы должны были как бы случайно встретиться на третьем этаже и только потом спуститься вниз уже вдвоем. В этом случае даже при наличии слежки никого не удивит, что после совместного приключения мальчишка выпьет пару стаканов сока в компании с новой знакомой и её сопровождающего. Взрослые частенько приводили сюда детей сбросить дурцу, а, памятуя о количестве туристов, соседство цаце и кшорти никого не удивит.
