приходилось делать. Но главное, за несколько веков и о нём тоже все должны будут благополучно забыть, что надёжно изолировало новую инкарнацию Ульриха от дальнейших посягательств со стороны Радвилы и подобных ему уродов. Да, за прошлые прегрешения придётся расплатиться, это он отлично понимал и готов был платить по счетам. Но не сейчас.
Лес встретил самоубийцу прохладной тенью и терпким ароматом смолы, под ногами зашуршал ковёр из сухой сосновой хвои. Углубившись метров на пятьдесят от опушки, Ульрих решил, что правила вежливости соблюдены, и дальше идти не стоит. Прикосновение холодного дула к виску было даже приятным, мысль о покое, что вскорости окутает его сознание, заставила Ульриха улыбнуться. Он прикрыл глаза, и перед его внутренним взором послушно возник образ молодой женщины с волосами цвета старинной бронзы. То, что в свою последнюю минуту он подумал об Агнес, наверное, было совсем неудивительно, однако реакция Ульриха на воспоминания о любимой оказалась, прямо скажем, неадекватной. Вместо того, чтобы спустить курок, он вдруг отбросил от себя пистолет, как ядовитую змею, ему на миг показалось, что холодное дуло обожгло его висок расплавленной сталью. «Прощай, Ули. Ты только не опускай руки, борись.» – последние слова Агнес взорвались в его мозгу подобно гранате.
Вертер сидел за столом, хмуро уставившись на закрывшуюся дверь с таким видом, как будто это именно она была повинна в его неудачных переговорах. Даня и Макс с робкой надеждой поглядывали на своего неформального лидера, видимо, полагая, что он, как обычно, ловко и непринуждённо решит ещё одну неразрешимую задачку. Тот, конечно, чувствовал их взгляды, но игнорировал, поскольку у него не было решения, как заставить жить человека, который ничего не желает, кроме смерти. Первым вполне ожидаемо не выдержал Макс.
– Мы, что же, так и позволим этому парню застрелиться? – с вызовом спросил он.
– Это его право,– Даня неуверенно посмотрел на отца, как бы ища его поддержки. – Другой вопрос, что нам теперь делать. Будем отлавливать членов братства по одному? На это нескольких дней явно недостаточно.
– Нужно его остановить,– Макс решительно поднялся, не обращая внимания на скептическую усмешку на губах Вертера.
Он едва ли успел сделать пару шагов к двери, когда прозвучал пистолетный выстрел. Макс замер как вкопанный, а потом понуро вернулся обратно на своё место.
– Знаете, а Тоха предвидел, что у нас ничего не получится,– отрешённо произнёс Вертер,– правда, на подобный расклад я всё же не рассчитывал.
– Жаль парня,– вздохнул Даня.
Они сидели, не глядя друг на друга. Говорить не хотелось, каждый примерял судьбу злосчастного Магистра на себя и пытался ответить на один простой вопрос, а хватило бы у него силы духа, чтобы бороться до конца. Угрюмое молчание было внезапно нарушено шагами на ступеньках крыльца, скрипнула дверь, и в комнату решительно шагнул давешний самоубийца. Ульрих решительно прошёл к своему месту и положил на стол пистолет.
– Что нужно делать? – деловито осведомился он, опускаясь на стул.
– Передумал? – враз повеселевший Вертер ехидно усмехнулся.
– Нет, не передумал,– Ульрих спокойно посмотрел в глаза насмешнику,– просто ещё не время. Ты прав, Вертер, я задолжал этому миру и прежде, чем уйти, собираюсь расплатиться с долгами.
– А чего ж тогда палил из пистолета? – вспылил Макс. – Нас попугать?
– Извините, так получилось,– несостоявшийся самоубийца смущённо опустил глаза. – Я сгоряча запустил пистолет в кусты и попал в пенёк, вот он и выстрелил.
– Давайте обсудим наши планы,– Даня решительно взял инициативу на себя. – У нас очень мало времени.
Похоронное настроение за совещательным столом улетучилось, словно его и не было, оперативный штаб по спасению Таласа открыл свой первый военный совет.
24 день истрия, 788 год от Исхода
Вот и пришла пора нам с тобой прощаться, дневничок. Нет, ты не подумай чего дурного, будто общаться с тобой кажется мне бессмысленным занятием. Это не так, ты мне очень помог разобраться в себе, просто сегодня мой последний день в этом воплощении, вернее, последняя ночь. Утром меня повесят. Да, вот такой неприглядный конец ждёт твою хозяйку. Омерзительно, правда? Ты, должно быть, желаешь узнать, как я дошла до жизни такой? Что ж, изволь. Всё равно мне не заснуть, голова раскалывается, да и глупо проспать свои последние часы на Земле. Согласен? Ну тогда внимай.
В первый раз это случилось примерно через месяц после начала тренировок Кайденовой гвардии. Гаспар, один из моих учеников, заявился на занятия с вывихнутым плечом. В смысле, вывих ему довольно грамотно вправили, но боец из него в тот день был никакой. На мой естественный вопрос о причинах увечья парень проблеял что-то невнятное, мол, споткнулся и упал с лестницы. Я тогда не обратила особого внимания на его увёртки, тем более, что Кайден принял эту нелепую отмазку как должное, но с того дня подобные случаи стали повторяться с подозрительной регулярностью. То кто-то вдруг захромает, то явится с перевязанной головой, в общем, странные травмы превратились из экзотики в обыденность. Причём случались они исключительно с моими учениками, словно их преследовал злой рок.
Кайден продолжал игнорировать как этот удивительный бытовой травматизм, так и мои настойчивые расспросы, только отшучивался. Так продолжалось довольно долго, пока однажды я случайно ни проснулась ночью и ни увидела, как четыре акселя с выключенными фарами тихо выкатываются за ворота замка. Наутро я прижала-таки моего кавалера к стенке и заставила сознаться, что «мальчики ездят по ночам оттачивать своё мастерство», типа, тренируются в полевых условиях. Я чуть с кровати не свалилась от такого заявления.
– И на ком же это они тренируются? – спрашиваю.
А он как ни в чём ни бывало пожимает плечами и невинным таким голоском отвечает, что, мол, естественно, на врагах, на ком же ещё? То, что у Кайдена есть враги, вовсе не является тайной. Наверное, во всей империи трудно сыскать человека, у которого было бы больше врагов, чем у моего воинственного возлюбленного, но его скрытность показалась мне очень подозрительной, и я решила выяснить подробности. Вот только как? Я ведь ночую в спальне Кайдена, он меня просто-напросто не пустит следить за своими людьми. Наверное, я ещё долго могла бы разрабатывать свой шпионский план, но тут, что называется, судьба дала мне пас. Из моего Университета пришло письмо о том, что мне, оказывается, нужно подписать какие-то бумаги. Без этого, вместо академического отпуска, мне светило отчисление. Кайден вполне обоснованно заподозрил подставу, он тщательно изучал письмо, наверное, битый час, разве что на зуб не пробовал, но письмо было самое настоящее, и он меня отпустил в
