прихватила означенную коробку в путешествие.
Не сказать вам, насколько было забавно наблюдать за ней в эти моменты. В раскачивающемся дормезе “считать столбики” было страшно неудобно. Подруга постоянно сбивалась, психовала, бросала нитки в угол нашего дома на колёсах, какое-то время надувшись на вязание, как мышь на крупу, обиженно сопела в окошко и возвращалась к своим крючкам. Потому, что делать было решительно нечего.
Понаблюдав немного за страданиями соратницы, я подала ей идею ведения путевого дневника. И знаете, она ведь не на шутку загорелась. И даже более того! Она пошла гораздо дальше, решив, что возьмётся не за что иное, как жизнеописание легендарной мадемуазель Мадлен де Вивьер! Не больше – не меньше! Сами понимаете, я хохотала, как ненормальная. А Софи, даже не подумав смутиться от моей реакции, взялась осваивать эпистолярный жанр.
Смех смехом, а у неё очень даже неплохо получалось. А главное, надолго избавляло от скуки. Софи вдохновенно марала один лист за другим, требуя от меня всё новых и новых подробностей.
Так нежданно я обзавелась собственным библиографом. Что твои Шерлок Холмс и доктор Ватсон. А дорога пошла немного веселее.
*ДОРМЕЗ ( франц . dormeuse , от dormir – спать ). 1 ) дорожная карета , устроенная так , что в ней можно было лечь во весь рост в таким образом удобно спать .
** Запряжка лошадей в цуг: гуськом или в две-три пары одна за другой.
Шли недели нашего невероятного по своей масштабности, путешествия. Невероятного для нас. Однако, совершенно обычного для людей, привыкшим и практикующим такие дальние поездки. Если Софи опасалась вначале, что мы на протяжении всего этого длинного пути будем одни – она ошибалась. В ту пору среди дворянства были очень популярными, так называемые grand tour — большие путешествия по культурным центрам Европы. Это считалось необходимым элементом образования, его финальным аккордом. Наш маршрут был классическим, поэтому мы встречали много русских аристократов, путешествующих через Германию и Швейцарию в Париж и Лондон.
Кроме того, активно и бойко работала дорожная почта. В разных странах Европы она появилась в разное время, но сейчас была организована повсеместно и занималась пересылкой писем, посылок и даже денег.
В общем, на дорогах и постоялых дворах было людно и живо. Конечно, могло быть и страшновато – люди попадались разные, но наши сопровождающие внушали нам спокойствие и уверенность.
С Архипом мы совершенно сроднились – наши разговоры становились всё свободнее, мне казалось, что я знала его всю жизнь. Когда он, наговорившись, покидал наш дормез, я тут же начинала отчаянно по нему скучать. Теперь я уже не представляла, что в моей жизни не будет этого по-медвежьи ловкого, мудрого и заботливого человека. И заранее грустила, что по окончании путешествия нам придется расстаться. Софи, хоть и не в полной мере, но тоже испытывала похожие чувства.
А вот с графом Апраксиным у нас не получалось общаться так же свободно. Мне хотелось узнать его поближе, разговорить, ибо он был молчалив и достаточно замкнут, но он, выполняя все свои задачи и функции командования охраны обоза, будучи любезным и предупредительным, оставался для меня, однако, закрытой книгой.
Я всё чаще присматривалась к нему, когда у меня появлялась такая возможность, к сожалению редкая. Настоящий русский офицер, благородный и безупречный – он не мог не притягивать моего взгляда. В прошлой жизни я о таких, как он, только книги читала, безмерно восхищаясь и представляя, какими же они были в настоящей жизни, а не только на страницах книг. Поэтому, на наших запланированных или вынужденных остановках, я невольно высматривала его силуэт – синий с красным мундир.
Я вынырнула из своих мыслей, когда в стенку нашего дормеза постучали – капитан, разыскивая Архипа, заглянул к нам, легко вспрыгнув на подножку на ходу.
– Мадемуазель Мадлен, Мадам Софи, рад приветствовать вас, – он серьёзно и почтительно наклонил голову, а я вдруг покраснела, как будто он мог услышать мои мысли о нём.
– Добрый день, граф, – защебетала Софи, – Архипа сегодня мы только утром видели, справился как дела у нас и тут же ушел, какие-то проблемы были с…- она наморщила лоб, вспоминая, а я подсказала:
– С осью. У повозки с провиантом повредилась ось. – и, чтобы побороть своё внезапное смущение, я спросила как можно легче и проще:
– Михаил Владимирович, а где у нас следующая остановка? Когда она будет?
– Мы поедем через Берлин, там будем завтра и остановимся на пару дней. Нужно отдохнуть, пополнить провиант и кое-где подправить обоз.
Я представила гусеницу нашего громадного обоза в городе и подумала, что мы займём половину его улиц, пожалуй, чем и поделилась тут же с капитаном.
По-моему я впервые увидела, как он невольно рассмеялся – улыбка невероятно украсила его серьёзное лицо, оно стало обаятельным, морщинки лучиками разбежались от уголков глаз.
– Не волнуйтесь, мадемуазель Мадлен. Вы совершенно правы, всему обозу в городе делать нечего. Основная его часть останется на окраине города в постоялом дворе попроще. В город мы въедем двумя-тремя экипажами. А когда закончим все дела – встретимся с остальными на выезде из города.
Мне пора, дамы, желаю вам хорошего дня. – он тронул пальцами край головного убора и так же легко выпрыгнул из дормеза на ходу. Я проводила его взглядом, а потом заметила, что Софи смотрит на меня лукаво и чуть насмешливо.
– Софи, – предупреждающе сказала я, – ни слова не говори, даже не думай!
Она подняла обе руки вверх
– Уи, мадемуазель! Ни слова о чём? Я вас не понимаю! – а глаза её продолжали искриться смехом.
Я беспомощно погрозила ей пальцем и тоже рассмеялась – а что было еще делать.
Завтра мы будем в Берлине. Я пыталась вспомнить, что в те времена было там интересного и на что можно было бы взглянуть глазами “туриста во времени”. Однако, припомнила только дворец Сан-Суси – “Беззаботный дворец” Фридриха II, где бывали Вольтер и Бах. Было бы, конечно, очень любопытно побывать там, но, насколько я помнила, Фридрих на дух не переносил женщин. Кроме того, он был абсолютно неверующим человеком и его словами о своём беззаботном дворце были: “Баб и попов не пускать!” Так что там побывать нам явно не светило.
Я посмотрела, как Софи чирикает что-то в своём путевом альбоме. Наверное, описывает сегодняшнюю встречу с графом Апраксиным, дополняя её красочным художественным вымыслом о
