Это не должно было задеть меня, но неприятные ощущения все же шевельнулись в животе. Неужели все так очевидно и выбор Данила не одобрен отцом? Еще один плюс решению освободить его от обязательств через три полнолуния.
— Нам надо поговорить, — обратился он к сыну. В интонации голоса прозвучали приказные нотки.
— Позже.
— Я имею право знать, что случилось между моими сыновьями! — вдруг вспылил Гавриил.
Тут же на его руке повисла миниатюрная блондинка. Только сейчас я заметила женщину, что прежде пряталась за спиной главы.
Только раз взглянув на нее, ощутила неловкую волну неприязни, но разобрать шла она от меня к ней или наоборот, не удалось.
— Моя жена ранена и первым делом я позабочусь о ней, — зло процедил Данил, всей своей позой, словно выказывая немой вызов силе главы. — И только потом решу, говорить с тобой о предательстве твоего, — подчеркнул последнее слово он, — сына или нет.
Женщина зашипела, бросая на Данила такие уничтожающие взгляды, что если бы они имели материальную силу, то Потрошитель был бы продырявлен.
— Успокойся, Нивлая, — рыкнул Гавриил. — Уверен, мой сын не имел в виду именно то, что сказал. Мы разберемся.
— Я всегда говорю, что думаю.
— Вину Максима никто не доказал, — огрызнулась она. — Его слово против слова моего сына! И я знаю, кому верю! Все, что твой сын говорит — полная бессмыслица! Этого просто не может быть.
— Тшс-с, Нивлая, — успокаивающе прижал к себе глава женщину. — Мы со всем разберемся.
Данил едко хмыкнул, точно и не ожидал другой реакции от родителей. Почему у них такие странные отношения?
Разбираться в деталях не было времени, но подобное откровенное неуважение и обвинение Данила вызывало во мне злость и острую необходимость поступить справедливо.
— Я могу подтвердить его правоту, — решительно вступила в разговор. — Макс рассказал мне о своих планах, прежде чем отправить в вольное плаванье озером.
Гавриил нахмурился, переведя тяжелый взгляд на меня, точно только сейчас по-настоящему осознал мое присутствие.
— Если мне будет нужно мнение полукровки, я о нем спрошу.
— Не смей! — рявкнул муж отцу и спешно ринулся с места. — Поговорим потом.
— Данил!
— Я сказал потом!
Он быстро нагнал Вацика, спокойно ожидающего в стороне, точно подобные разборки не были для него чем-то неожиданным.
— Что происходит?
Как обычно, Данил не снизошел до ответа. И лишь пройдя приличное расстояние, прошипел мне в волосы:
— Кто тебя просил выскакивать?
— Что?!
— Никогда впредь не смей влезать в чужой разговор, когда тебя не просят! Особенно, если рядом мой отец. Ты не знаешь наших порядков и правил, женщина!
— Я хотела тебя защитить!
— Я не нуждаюсь в твоей защите! — остро полоснул словами он.
— Вот и отлично! Я запомню.
Цветок обиды разросся в груди до гигантских размеров. Испытываемое возбуждение мгновенно схлынуло, угли желания превратились в пепел. Чтобы позорно не расплакаться, я сильно прикусила губу. Если бы могла высвободиться от удушающей хватки Потрошителя, непременно так и поступила. Сейчас его касания вызывали лишь боль, обиду и отвращение.
Данил замолчал, сердито засопев, но продолжать спор не стал. Хотя мне и хотелось одарить его еще несколькими сотнями обидных до одури словечек, но язык будто прирос к небу, а мысли разбежались.
Погруженная в противные эмоции, даже не сразу заметила, как приблизились к аккуратному домику и зашли внутрь.
— Здравствуй, милая, — Майатма обласкала меня радужной улыбкой прямо с порога.
— Здравствуй.
— А меня поприветствовать не пристало?!
— Я ждала тебя раньше, девочка. Затянули вы с лечением, но ничего Майатма сейчас все исправит, — засуетилась она, не обращая на будущего Туан-Риппа никакого внимания.
Потом резко остановилась и смерила Данила мрачным, как грозовая туча, взглядом. Вацик тут же ретировался, неразборчиво пробормотав что-то о том, что его заждались пациенты.
— Да и травы надо было перебрать, давно пора, — добавил себе под нос, — а все руки не доходят…
— Отпусти девочку и тоже можешь идти, Потрошитель, — небрежно махнула в сторону выхода из хижины Майатма.
— Ты меня выгоняешь, женщина?
— Называй, как хочешь.
— Это моя жена и я буду рядом с ней во время всего, что ты собралась делать! — упрямо вздернул подбородок Данил.
Его поза выражала железную решительность стоять на своем, но жрица тоже не собиралась отступать.
— Поздно, мальчик, ты об этом вспомнил, — безжалостным тоном припечатала его она. — А теперь выйди вон из моего дома, пока не ощутил гнев той, кто действительно может ответить на твою безрассудную ярость!
Сначала было Данил попытался что-то сказать, но заметив бескомпромиссное выражение лица Майатмы, сник, а потом я вновь увидела в его глазах странный блеск, который появлялся за последние сутки очень часто. В нем читалось множество эмоциональных полутонов: от стыда до раздражения и откровенной грусти.
Данил медленно, придерживая за спину, опустил меня на пол и отступил.
— Я даже разрешаю тебе повозмущаться, но за пределами моего дома, — нетерпеливо добавила женщина.
Потрошитель нахмурился, сжал кулаки в бессильной ярости и, громко топая, выбежал из комнаты. Сразу же с улицы послышался его дикий рев.
— Так и не научился справляться со своими эмоциями, — цокнула языком жрица. — Глупый мальчишка.
Она подошла к столу больше напоминающему каменный пенек с непонятными знаками, нарисованными по его периметру, и стала растирать что-то пестом в глиняной ступе.
— Но, думаю, ты скоро его перевоспитаешь, девочка. Найдешь рычаги влияния.
— Не знаю все еще нужно мне это или уже нет, — искренне призналась я.
Рядом с Майатмой легко думалось, было комфортно и безопасно. А откровения так и срывались с языка.
— Из-за того, что он применил к тебе силу?
— Нет.
Жрица заинтересовано прищурилась и я поспешила высказать наболевшее:
— Я, конечно, часто в последнее время испытывала его терпение, но вчера видела в ярости впервые. Он даже не захотел меня выслушать, перед тем, как обвинять во всех грехах! Ты не видела, как его глаза пылали ненавистью! Я-то, как дура, переживала, корила себя, что так глупо повелась на обман Макса… Данил же… Он все решил сам. Опять. Именно эта черта меня всегда убивала в Сергее! Я поклялась себе, что больше не попадусь в заложники удушливым отношениям! — Истерические нотки прорвались через лживое спокойствие. Эмоции били через край. Я впервые за многие годы готова была так легко расплакаться перед вполне чужим человеком. — А то, что так получилось с рукой… Знаю, что не специально.
