Жены не стало, остался псевдоним — Роберт Беверли. Именно он напоминал лорду, для чего он вообще работает. Именно он каждый раз напоминал, какую цену ему пришлось заплатить, чтобы флоссианцы могли спать спокойно. Вот только его жертву никто не оценит, ведь такие как он всегда остаются в тени. Такие как он и есть тень.
Осознав, вспомнив, поняв и приняв, я не решилась стать еще одним тягостным воспоминанием, еще одним шрамом в его душе. Этот сильный духом и телом мужчина заслужил любовь. Он заслужил быть счастливым.
— Между работой и семьей я выберу семью. Я выбираю тебя, Присцилла.
— Хорошо, — улыбнулась, находя его губы. — Хорошо.
— Это значит, ты согласна?
— В конце концов, ты уже меня обесчестил и только поэтому обязан жениться.
— Ты моя — помнишь?
Какой толк в том, что тебе известны все знания мира, если ты не знаешь мотивы и мысли одного единственного человека. В тот миг в обсерватории, когда лорд выжег мою память, он не прощался. И, зная его силу воли, подозреваю, мог меня остановить, но не стал. Он выжег мою память, чтобы сберечь, чтобы, когда все закончится — жениться. Мой рыцарь на черном аккасинце!
— Сложно забыть, когда напоминают с завидным постоянством.
Сама не заметила, как мы оказались наверху. На тонкой грани, покрытой пеплом и рассыпающейся под ногами, что отделяет бездну огненного духа от бывшей некогда живой земли…
Андреас и Эггер смотрели на нас огромными глазами, не веря в происходящее. Судя по лицам, они давно отринули надежду на наше возвращение. Ведь нельзя окунуться в источник и выжить.
Выжила ли я? Несмотря на грустную улыбку, я все помнила…
Я помнила прошлое, знала настоящее и видела будущее.
— При, — Андреас замер, не в силах пошевелиться.
— Да, я знаю. И не стоит, потому что это мой выбор, — он открыл рот, но я снова перебила. — Понимаю, что младшая, но младшая не значит неразумная, — брат сдвинул брови и прищурился. — Перестань пугать меня взглядом, не прыгни я в вулкан, Ангариссия бы захватила Флоссию в течение недели и, поверь мне, ты не захочешь увидеть мир, в котором магия подконтрольна ангарисскому королю и выдается только за особые заслуги тем, кого он сочтет нужным. Сначала Флоссия, затем другие королевства. Одно за другим. Мировое господство, восстание духов четырех стихи, гибель всего живого… Был такой вариант развития событий, не выкинь я железяку из жерла.
Лица присутствующих вытянулись, а я закрыла рот. Вряд ли стоит рассказывать всем и каждому, как источник меня изменил.
Передернула плечами, когда перед глазами вновь поплыли страшные картины. Смогу ли я жить с такой ношей?
Увы. Как оказалось, выбора у меня не было. Рэйнард пытался выжечь мои новые знания, но вместо этого страдал сам. Любая попытка воздействовать на них отдавалась болью во всем его теле. После третьей попытки я перестала пытаться и окунулась в депрессию.
Меня осматривали и терзали все, кому не лень и Рэйнард, увы, не мог этому помешать. Все же единственный случай, когда кто-то смог окунуться в источник и выжить. Выжить. Только что это за жизнь? Меня осматривал магистерский совет и гильдия королевских магов, маги других королевств и даже межсоюзный ковен. Я с грустной улыбкой глядела в их глаза и могла рассказать каждому, что ждет их в следующую секунду, в следующий час или день. Я могла сказать, когда они умрут или как им этого избежать. Могла. Но не говорила. Молча принимала судьбу. Невозможно спасти всех, а выбирать, кого спасать, а кого из-за этого обречь на страдания — значит мнить себя самим огненным духом, значит взять на себя слишком большую ответственность.
Жалела ли я, что вышла из источника? Каждый миг, когда оставалась одна, потому что одиночество обнажало мои собственные страхи. Я не представляла, как жить дальше и все чаще возвращалась к источнику за ответами, но не находила их.
На работу ходила, потому что нужно было ходить, хотя все больше дел забирала Марго, несмотря на стремительно растущий живот. Мы наняли трех помощниц, в результате мое вмешательство в работу сводниц ограничивалось исключительно консультациями и советами по самым важным вопросам, потому что я не могла видеть людей и общаться с ними. Я видела не лица, я видела истории жизни и нити судьбы.
Сила Андреаса, Эггера и лордов вернулась в рамки прежних резервов, хотя они отмечали их существенное увеличение. А вот мои силы выросли стократ, только об этом я никому не рассказывала. Тайком я перемещалась через всю Флоссию к вулкану, и мне хватало сил вернуться обратно. Зачем я вообще возвращалась в дом лорда, с которым мы почти перестали общаться?
Просто в один из дней, глядя в кипящую рыжую бездну поняла, что, несмотря на все знания мира, лишь рядом с Рэйнардом я обретаю покой. Лишь рядом с ним эти знания отступают на задний план, лишь рядом с ним существование уже не кажется невыносимой пыткой, лишь глядя в его глаза я не вижу судьбы, а вижу человека. Человека, чей взор навеки погаснет с падением последнего лепестка с вишни. Ведь я не могу вмешаться в его судьбу, его нитей я не вижу…
Сегодня я по обыкновению ужинала в своей комнате в доме лорда, глядя на отцветший сад. Луиза вернулась из пансиона для юных леди и беззаботно гуляла по саду с друзьями, не подозревая, что сегодняшний день заберет у нее отца.
Сегодня вишни отцвели, а замок навеки потеряет хозяина…
Ночью я боялась выходить из комнаты, боялась спускаться вниз, боялась услышать пугающую тишину, которая станет подтверждением…
За семь месяцев я ни разу не вмешалась в чужие судьбы, хотя порой желание было практически непреодолимым. Я подолгу беседовала с огненным духом, глядя в жерло вулкана, хотя, разумеется, мне никто не отвечал. Возможно, я и вовсе сошла с ума, но сила действительно лишала разума и ни единая живая душа в этом мире не была способна понять моих мук.
Невыносимая тишина дома давила тисками…
Я погрузилась в огонь и вновь перенеслась к духу, что проклял меня знанием. Вулкан лениво спал, окутанный черным бархатом ночи. Раскинув руки в стороны, я шла, невзирая на сильнейший ветер, по тонкой кромке его жерла и в сотый раз обратилась к духу:
— Сегодня день, когда ты отнимешь у меня самое ценное. Отнимешь за то, что я спасла тебя.
Остановилась, чтобы посмотреть в бесстыжую лужу кипящей магмы, лениво булькающую, как начинающий закипать суп.
— Зачем ты позволил мне вернуться? Чтобы мучить его? Чтобы мучилась я? Зачем мне знание, которым нельзя воспользоваться? Которое уничтожает меня день за днем?
— Это твой выбор, не пользоваться им, — в моей голове раздался голос. Отлично, Присцилла, приехали. Теперь комната с мягкими стенами и долгие годы одиночества.
— Я не дух огня, чтобы влиять на чужие судьбы! Откуда мне знать, что я не сделаю хуже? Спасу от смерти одного, а в результате погибнут другие! Как я могу сделать такой выбор? Решать, кому жить, а кому умереть?
— Все, так или иначе, влияют на чужие судьбы. Ты и раньше это делала, просто не знала исхода. Сейчас же он тебе известен.
— Единственное, что мне действительно известно — что сегодня я потеряла единственного мужчину, которого люблю. Знаю, что никогда не полюблю вновь. Знаю, что не достойна вершить судьбы. Пожалуйста, забери свое проклятье! Избавь меня от него!
— Хочешь знать, почему я отметил тебя этим даром?
Обхватила себя руками и усмехнулась. Даром? Я проклята…
— Потому что ты достойна. Потому что на земле слишком много зла, а духи, да будет тебе известно, не могут напрямую вмешиваться в судьбы людей. Семь месяцев тебе даны, чтобы осознать и принять свою силу. Любой другой за это время вознесся бы до небес, получил бы мировое господство, возможность решать, кому жить, кому умирать. Любой, но не ты. За семь месяцев ты не вмешалась в судьбы людей ни разу.
— Это говорит о моем малодушии! Ведь я не помогала, когда могла!
— И не сделала ничего к своей выгоде. Почему ты не попыталась спасти мужчину, которого любишь?
