появившееся сердечное влечение к невыносимому ректору и вовсе вызывает у меня желание сбежать подальше.
Дерил, перехвативший у меня возле столов с напитками, хмуро подсовывает мне свою флягу.
— Что это? — не спешу я принимать подношение.
— Укрепляющий отвар, — бодро отвечает он, однако выражение лица у него при этом весьма забавное.
— И отчего тебя тогда так перекосило?
Брат вздыхает:
— Средство действенное, но запах… Королевство своро… гхм… узнало секрет асвебанийских шпионов, а мы у них своро… ну, добыли.
— И зачем бы мне его пить? — осторожно интересуюсь я. — Я в шпионы не пойду ни за что. Я мечтаю о кабинетной или, на худой конец, лабораторной работе.
— Мне тут поведали, что ты несколько взволнована, а у Бодрыча неплохой восстановительный и стабилизирующий магию эффект… — Дерил витиевато доносит до меня, что ему на меня наябедничал Кристиан.
Взволнована! Надо же, как мы назвали моё состояние!
Я бы охарактеризовала его совсем другим словом…
— Я не истеричка, — фыркаю я.
— Джем, я тебе зла не желаю. Как бы там ни было, но ты заново уживаешься со своей магией, это не проходит бесследно. Тебе не помешает холодная голова, — вздыхает Дерил.
Чувствует, что я на него ещё злюсь.
Впрочем, он прав: трезвый ум никому не помешает, а то я действительно ощущаю, как в пучине эмоций теряю способность анализировать.
Посверлив брата глазами, подставляю бокал под горлышко фляги. Накапал мне Дерил не много, то ли средство такое сильное, то ли в его глазах я пока не совсем буйная.
— Дерил! — откашливаюсь я и пытаюсь сморгнуть слёзы. — Про запах сказал, а про мерзейший вкус почему не предупредил?
Непередаваемый букет!
Воистину, рецепт сего пойла надо передать лорду Фаджио, пусть главный императорский дознаватель в работе применяет! Допрашиваемые будут бодры и готовы выкладывать всё после первого же глотка.
— У меня всё равно не хватит слов описать эту гадость, — передёргивается наследник моего рода, убирая флягу во внутренний карман и не представляя, что над его жизнью нависла угроза. — На вот.
Дерил протягивает мне виноградную ветку.
Ладно, будем считать, за Бодрыч он вину искупил.
Вижу, что ко мне снова направляется Кристиан, видимо, решивший, что я недостаточно близко от него. Мне же полагается весь вечер провести, держась за его штанину! К моему облегчению, его перехватывает Николас и говорит ему что-то на ухо. Бросив на меня предостерегающий взгляд, лорд-ректор всё же меняет курс и следует за другом в сторону Кассиана, беседующего с Алессией у одной из колонн напротив.
Да. Я ещё не готова смотреть в глаза Кристиану.
Не после того, как император рассказал мне, что лорд-ректор в курсе моих чувств благодаря тому, что ритуал набирает силу. И это еще предательское кольцо работает не на всю катушку.
Мерзкая настойка, очевидно, действует, потому что тех паники и смятения, какие владели мной после выхода из портала, сейчас нет. Однако, я чувствую настоятельную потребность поразмыслить над всем, что я сегодня узнала.
День выдался слишком насыщенный. Определённо.
К тому же я чувствую недвусмысленное давление.
Меня все называют трусихой. По мне так это разумная осторожность.
Кристиан напоминает мне о скандальном поступлении в ЗИМу на Седьмой факультет, в то время как это не имело никакого отношения к моей смелости.
Дело только в упрямстве.
Подавая документы как Дж. Л. Гвидиче, я и понятия не имела, что это исторически мужская специальность. Меня просто привлекала древняя магия, в пятнадцать лет казавшаяся мне овеянной ореолом тайны и романтики. Это сейчас я понимаю, что из приключений на этом факультете только откат от прерванного ритуала, а из романтики — легенды о любовных похождениях известных магов. Я честно сдала не самые лёгкие вступительные экзамены, по уровню знаний и силы, по набранным баллам я проходила на первую ступень, и оказалась совершенно неготовой к отказу со стороны деканата.
Из природной упёртости я настояла на зачислении, перерыв и устав академии, и регламент поступления. Нигде не было сказано, что девушка не может учиться на Седьмом факультете.
Тогдашнему ректору Коренджи пришлось согласиться с тем, что ранее подобное ограничение было весьма условным, потому что все выпускники-древники поступали на секретную службу, активную или в резерв, а женщины не особенно к этому тяготели, поэтому факультет и не пользовался среди них популярностью, хотя фактически тот же целительский или боевой значительно более опасен.
Таким образом, и сложилась со временем традиция принимать только парней на Седьмой. И я нарушила её, потому что мне показалось несправедливым решение приёмной комиссии мне отказать.
Вот и вся история.
Дерила, который явно рассчитывал со мной поболтать ещё атаковали отчаянные адептки с менталистики. Их совершенно не отпугивает его военный мундир, а, может, даже и наоборот привлекает. Самая бойкая из них утаскивает братца на танцевальный паркет, и я остаюсь одна.
Заметив, что в мою сторону направляется тот самый адепт с боевого, который пытался со мной познакомиться после того, как пошли слухи о нашей с ректором помолвке, я делаю вид, что не замечаю его стремлений и отступаю.
Парень хорош, но я чувствую направленный на меня взгляд Кристиана и его недовольство. Колечко работает на сохранение наших уз.
Незаметно ускользая от кавалера, решаю освежиться. Далеко уходить не стану, у меня и так лицо горит от неусыпного внимания лорда-ректора, но подойти к одному из распахнутых панорамных окон с видом на осенний парк, я думаю, мне позволительно.
Лавируя между парами, я всё равно нет-нет, да и бросаю вороватый взгляд на Кристиана. И каждый раз встречаю ответный. Чёрные глаза следят за мной неотрывно.
«Назови меня мой Амато».
Вспыхиваю от нежданного воспоминания и отворачиваюсь, как будто меня застукали на неприличном. И внезапно моё внимание приковывает неожиданная деталь.
В дверях бального зала мелькнуло розовое платье, на первый взгляд совсем такое же, как у Катарины.
Этого определённо не может быть!
Катарина в лазарете под стазисом.
Если бы это было не так, то как минимум за ней бы приглядывали. Ну и уж совершенно точно, она не осталась бы на балу незамеченной.
Наверное, мне показалось.
Против воли я вглядываюсь в кучку адептов, толпящихся возле дверей. Розовое платье ещё там, но персону, которая в него одета, мне всё время заслоняют.
Я немного сместилась в сторону, но всё равно не могу понять, блондинка это или брюнетка.
Нервно озираюсь и нахожу глазами несколько гвардейцев в штатском, они подпирают стены со скучающим видом. По идее, это должно меня успокоить, но не успокаивает.
Меня накрывает острое
