Я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.
Мне… даже сказать было нечего. Я просто в ужасе смотрела на Дрейка, того Дрейка из прошлого, и пыталась уложить в голове картинку происходящего. Картинка складываться не желала, потому что это было слишком дико для меня.
— Дрейк был очень плох, когда попал в руки нашей учебной группы и конкретно в мои руки. Он был в сознании, истекал кровью, его сильно покромсали акулы, которых специально натравили на Дрейка…
— Насколько сильно? — почему-то шепотом спросила я.
Фелиция снова тяжело вздохнула.
— Ну, я не просто так выбрала столь далекую точку наблюдения за всей этой картиной. А специально, чтобы ты не могла рассмотреть жуткие детали. Например, насколько сильно пострадали руки и ноги. Акулы его истязали, трепали нарочно… Не знаю, в какой момент и почему они оставили его в покое. Подозреваю, что как раз само море каким-то образом помешало. Деталей не знаю, и Дрейк сам этого не знает, так как… Ну, в общем, ему некогда было думать о том, в какой момент и почему акулы все-таки оставили его в покое. Я… не представляю, каково было Дрейку пройти через это. Настоящий Ад. Знаешь, его накачали такой дрянью, при которой он был недееспособный, сопротивляться не мог, колдовать не мог, но при этом даже сознание от боли потерять не мог, представляешь? Он всё осознавал, каждую секунду этого своего персонального Ада, даже без возможности отключиться и уйти в спасительную бессознанку. И утонуть ведь не мог, и под водой он раньше спокойно мог дышать, так что захлебнуться ему не посчастливилось. Жуткое состояние, рассчитанное на то, чтобы человек мучился до последней капли крови, когда совсем уж сердце не остановится. Так что Дрейк всё слышал и всё чувствовал… Всё. Начиная с того момента, как его одурманили и наговорили ему напоследок кучу ласковых слов в стиле "море тебя породило, от моря и подохнешь, наслаждайся", и заканчивая жуткой болью, пронзающей всё тело. Обычный человек в таком состоянии погиб как минимум бы от колоссальной потери крови и болевого шока, но Дрейк, к счастью, обычным человеком не был, ну и море ему помогло продержаться, конечно…
Я молча слушала Фелицию, а по щекам моим катились слезы.
Я смотрела на группу людей там, на берегу, обступившую фигуру едва живого Дрейка. Смотрела на окровавленный песок и алую воду. Пыталась понять, как Дрейк вообще всё это выдержал и не сломался морально? Он не походил на забитого человека, который боялся всего на свете, скорее уж наоборот. Но так же он не был похож на человека, который ненавидит всех вокруг. И вообще, он был таким нежным и ласковым со мной… Как он смог остаться человечным после… после всего вот этого вот?
— Я смогла быстро увести его в сон под руководством своего куратора, — продолжала Фелиция. — Специальный рабочий сон, луамаоли — это вторая реальность для таких вот случаев, когда жизнь висит на волоске, и нужно спасти человека, то его можно, ну-у-у, как бы "законсервировать" в луамаоли. На самом деле Дрейк провел в луамаоли несколько лет… Вся эта ситуация с покушением на него произошла пять лет назад, но по моим подсчетам в луамаоли он провел лет пятнадцать за этот срок. Время во "второй реальности" течет иначе, медленнее. Такая вот своеобразная "консервация", ага. Так вот, Дрейк медленно восстанавливался, и далеко не сразу получилось вернуть его плоть. Но Дрейк был, хм-м-м, скажем так, своего рода моей дипломной работой в академии сумрачных странников, — скривилась Фелиция. — Понимаю, что звучит так себе, но уж как есть. Моей задачей было доказать, что через рабочие сновидения возможно вернуть к жизни даже в столь безнадёжных ситуациях. Причем не просто к жизни вернуть, но даже полностью восстановить всю роботоспособность тела. Ну и… я это доказала, как видишь. На полный возврат магии я повлиять не могла, конечно, но тело восстановила. Точнее — создала из материи сновидений своего рода дубль, цельную телесную оболочку, куда, эээ, "перекачала" через сновидения все воспоминания и навыки Дрейка.
Фелиция немного помолчала, потом продолжила:
— Потом я учила Дрейка выходить за пределы луамаоли, менять свои сны по своему усмотрению… В общем, по сути, взяла над ним кураторство и учила его азам сновиденческих искусств. Мне, ну… Было очень жаль Дрейка, я пыталась ему помочь. У него на тот момент не осталось ничего, кроме сновидений, и я хотела показать ему, что этот сновиденческий мир тоже по-своему интересен. Пыталась так пробудить в нем жажду к жизни, и вполне успешно. Потом его тело сновидца стало достаточно плотным для того, чтобы научиться даже в реальность выходить. Поначалу это были очень короткие, буквально пятиминутные вылазки, которые забирали у Дрейка все силы, он потом несколько дней валялся овощем после каждой такой вылазки. Но это его так сильно вдохновляло, что он с еще большим упорством продолжал тренировки в луамаоли, учился восстанавливать свою плоть, свои силы с помощью специальных практик. Знаешь, в Дрейке есть очень большая жажда к жизни. Он очень хотел вернуться к полноценной жизни, Агата. Вернуться к своей магии… Хоть к какой-то. Он так искренне радовался, когда у него вновь получилось колдовать — в его новом теле — это просто не передать словами. А я радовалась вместе с ним.
Фелиция тепло улыбнулась, наверное вспоминая те самые моменты первых успехов Дрейка.
— Я не одна, конечно, уделяла время обучению Дрейка всяким сновидческим штукам. Одна я не справилась бы, так как этому необходимо было уделять слишком много времени. Но желающих помочь было много — аж целая наша академия сумрачных странников, каждый из которых хотел познакомиться с таким необычным сновидцем, хотел внести какую-то лепту в его восстановление. Так, по кусочкам, мы Дрейка и «собрали», можно сказать. А потом он окреп достаточно, чтобы развиваться самостоятельно, и мое кураторство над ним последние два года было лишь номинальным. Он сам занимался раскачиванием своей магической Искры, руководствуясь моими рекомендациями и рекомендациями моих коллег. Сам бродил по первому уровню сновидений, усиленно искал информацию по возможностям восстановить свои магические ресурсы до былого уровня. Он ведь сейчас растерял больше половины силы, Агата. Как истинный заклинатель моря, он вообще мог контролировать в море очень многое, и море всегда охотно ему помогало. Водная магия Дрейка поистине величественна, я это знаю, так как заглядывала через сны в его воспоминания и наблюдала некоторые весьма эффектные эпизоды. В общем, Дрейк — большой молодец, он своей жаждой жизни вытянул себя с самого дна. И силу себе приподнял нормально. Но дальше он ее раскачать не может, потому что он всё-таки что-то вроде двойника, а самая глубинная магия завязана именно на теле. И в дреймона больше обратиться не может, потому что это способно сделать только первородное тело. И тут я ничего сделать не могу, тут я бессильна… Может есть какие-то обходные пути, но я их не знаю и за пять лет узнать не смогла.
Фелиция махнула рукой в сторону пещеры на острове.
— В той пещере спрятано тело спящего Дрейка. За ним надо следить, его нельзя повреждать, и будить нельзя, иначе Дрейк проснётся в своем прервородном теле… И скорее всего погибнет. Я точно не знаю, но проверять не хочу. Он, конечно, спит особенным магическим сном, просто так не разбудишь. Но все равно… В общем, за ним надо следить. Спрятано тело хорошо, я постаралась закрыть защитными чарами как следует. И своей личной сумрачной руной прикрыла, — Фелиция при этих словах похлопала себя по плечу, где на мантии красовалась нашивка с такой же руной, какую я видела на мантии Дрейка. — А это защита покруче многих вместе взятых будет, это мой персональный знак, по которому пройти могут только те, кому я эту же руну передала магическим ритуалом. Ну и еще на моих близких родственников типа тебя такая защита тоже распространяется и может впустить в закрытые мною двери, если человек не испытывает враждебных эмоций и идет с миром, такой вот дополнительный «пропуск». Ну и остров этот мелкий правда необитаем, никто тут никогда не бывает. И подобраться сюда на кораблях невозможно из-за опасных рифов вокруг острова. В общем, отличное убежище. До недавних пор вообще никаких проблем не было с сохранением тела.
