— Не играй со мной в слова, Грэм, — предупредила она.
Скрестив руки на свободной футболке, которую она надела с короткими шортами после того, как он покинул дом, она пристально наблюдала за ним.
— У меня была встреча, — щелчок его зубов означал его борьбу за контроль над яростью, разжигающей его, как бензин в огне. — Я был рядом. Я не оставлю тебя без защиты.
— Я способна защитить себя от большинства вещей, — она пожала плечами. — Мне не нужна няня.
— Пока дело не доходит до этого проклятого паралитика? — хмыкнул он. — Хотя, ты не будешь так же восприимчива к нему снова. Укол, который я сделал тебе той ночью, на самом деле помогает иммунизировать его.
Ее брови поднялись. Это была интересная информация.
— Джонас знает, что у тебя есть это? — спросила она, понимая с каждым днем, что Грэм достиг успехов во многих областях генетики Пород.
— Он не знает, но это не значит, что он не был иммунизирован, — улыбка, которая тянулась по углам его губ, была чистым развлечением.
Через несколько секунд полосы исчезли с его лица, и янтарный цвет его глаз ослаб, возвращаясь к дикой зелени джунглей, которую она так любила.
Любила.
Глубоко вдыхая, она покачала головой.
— Ты подлый, Грэм.
Он небрежно пожал широкими плечами.
— Как ты там сказала, все врут Джонасу?
Опустив руки на бедра, она закатила глаза на комментарий.
— Он походит на тех чрезмерно опекающих отцов по телевидению. Породы вокруг него напуганы его махинациями и постоянно настороже, чтобы он не вмешивался в их жизнь. Они называют его Свахой за его спиной, потому что он всегда замышляет объединить пару.
— Это часть его генетики, — заявил он тогда, развлекаясь на мгновение перед тем, как пошел прочь. — Когда комбинации генетического материала, использованного для изменения сперматозоидов и яйцеклеток, которые создали меня, перешли на передовую биологию и генную инженерию, Джонас был намеренно запрограммирован на создание Породы, способной вести многих, с поведением, обеспечивающим их лояльность. Это от отца. К сожалению для ученых, поворот в этой генетике создал расчетливую и властную личность, которая часто не видит дальше своего носа.
— Он теряется в более масштабной картине. — Она кивнула, возвращаясь к дому.
— Кэт. — Твердые, нежные пальцы схватили ее за руку, прежде чем она сделала этот первый шаг. — Ты собираешься убежать от меня?
Опасная мрачность его тона заставила ее нахмуриться, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него.
На этот раз он не прятался от нее.
Кэт тяжело сглотнула, ее сердце стало биться тяжелее, а дыхание остановилось.
— Что?
Подняв руку, он кончиками пальцев медленно ласкал линию ее подбородка.
— Грэм…
— Ты всегда была моей, — прошептал он, его голос звучал как шепот. — Ты веришь, что я покинул тебя, что оставил без защиты. Я охранял тебя до той ночи, пока Неизвестные не забрали тебя из того отеля, пока я держал солдат Совета в страхе. Я был полусумасшедшим, все еще исцеляющимся, необходимость обеспечить твою безопасность, как болезнь внутри меня. Я потерял тебя той ночью, когда они взяли тебя к Орину. Я искал несколько месяцев и не мог найти. Я верил, что ты в безопасности, и я ушел, чтобы закончить то, что нужно было сделать, чтобы обеспечить твою безопасность. Но я не покидал тебя. Я не мог покинуть тебя, ты все, что делает мою жизнь достойной. Не мой эксперимент, Кэт. Ты была и есть причина моего существования. И ничего, кроме тебя, не имеет значения. Ничего, кроме тебя, не имело значения с того дня, когда Бранденмор положил четырехдневного младенца на руки одиннадцатилетнего существа, свернувшего в длинный, темный туннель, наполненный отвратительным безумием. Ты спасла меня. Ты всегда меня спасала.
Кто эта Порода?
Это был Грэм, она знала, что это так, но Грэм, которого она знала, никогда бы не открыл себя так полностью ей или кому-либо еще.
— Грэм…
— Если я потеряю тебя, мое здравомыслие будет потеряно навсегда, — прошептал он, опустив голову к ее губам, прикасаясь к ним, лаская их с такой нежностью, таким голодом, что она едва не застонала. — Ты мое здравомыслие, Кэт. С того первого момента, когда ты посмотрела на меня с доверием новорожденного и до того момента пока я не сделаю последний вздох. Ты мое здравомыслие.
• ГЛАВА 17 •
Грэм лишь говорит ей то, что она хочет услышать?
Посмотрев на него, Кэт вспомнила, как легко он когда-то манипулировал солдатами, учеными и техниками в этих лабораториях.
Тех же самых, которых он убил, прежде чем сбежать, когда его забрали.
У него был способ заглянуть внутрь человека, узнавать его величайшее желание и заставить его верить, что он может это получить. Только с его помощью они могли это приобрести.
И он знал ее. Грэм знал ее слишком хорошо.
Кэт не сомневалась, что он быстро узнал, почему именно она страдала, что ей было нужно больше всего от него, за годы, которые провела с ним. Это было бы не так сложно понять. Кэт боготворила его в детстве, сплетая фантазии о том, как они сбегут и будут путешествовать по миру. Затем она поделилась ими с ним. Когда ее боль была настолько сильной, что она умоляла о смерти, он поделился этими фантазиями с ней и придумал свои. Он писал картины о великих приключениях и о том, как она никогда не останется
