Даже нападение черных клякс на «Лебедь» казалось почти нестрашным. Во всяком случае, по сравнению с теми эмоциями, которые я испытывала сейчас: обреченностью и наполненным ужасом пониманием, что вот это – все, конец.
Будь проклят тот момент, когда я узнала об ограниченности возможностей местных кораблей! Если бы не эти знания, у меня до самого конца оставалась бы надежда и, может быть, было бы легче.
А потом страх вдруг перегорел, потух, и остались только всепоглощающая усталость и безразличие. Усталость от всего и сразу – от жизни, от собственных недавних дурацких метаний, от прежних надуманных проблем и этого самого страха. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, но просить мазура прекратить это самое «все» прямо сейчас я не спешила. Не знаю, почему; вместе со страхом перегорели и надежда, и вера в чудеса. Наверное, просто не вспомнила об этом простом выходе. Или мешал сделать последний шаг пресловутый инстинкт самосохранения, оказавшийся слишком сильным. Или я слишком труслива для этого?
Некоторое время я сидела, прислушиваясь к неприятным ощущениям в затекших конечностях и тоске мазура, а потом дверь открылась, и на пороге появилась уже привычная черная клякса.
На мгновение сердце замерло, будто я упала с большой высоты, а потом вдруг заколотилось нервно и часто-часто, когда черная пленка расступилась, обнажая знакомое лицо.
Сур не успел и рта раскрыть, как я сорвалась со своего места и оказалась рядом с ним. Обхватила обеими руками, прижимаясь к твердой броне, роль которой сейчас выполнял симбионт мужчины, уткнулась лицом в широкую грудь и судорожно всхлипнула от облегчения: это был не сон. Сур действительно стоял здесь, живой и настоящий, совсем так, как я мечтала пару часов назад.
Подозрения и мысли о невозможности подобного появления возникли с опозданием. А вдруг это не он, а обманка? А вдруг он на самом деле с ними заодно?!
– Все хорошо, – убежденно проговорил мужчина, неловко меня обнимая. – Все позади.
Откуда-то извне пришла волна чужих эмоций – приглушенных, тусклых, совсем не похожих на чувства симбионта. Тепло, неуверенность, растерянность, облегчение, забота, беспокойство, что-то еще… Ощущение было мимолетным и быстро прошло. Показалось? Или мне удалось через мазура уловить часть эмоций мужчины? В голове промелькнули смутные сумбурные обрывки воспоминаний о способе выживания местных патрульных и предположения, как именно этот контакт мог произойти, но вскоре их смыло несколько запоздалым чувством радости.
Какая, в сущности, разница, что это? Главное, он все-таки пришел. Сумел, не бросил, пришел – сам, не поручил кому-то другому.
– Я так испугалась, – жалобно всхлипнула, пытаясь прижаться крепче, а еще лучше – спрятаться у него под мышкой от всего и сразу. – Он сказал, что я… что за меня… что меня…
Очень хотелось выплеснуть свой страх, выговориться, рассказать, как мне плохо и как я рада, что он пришел, только слова застряли в горле. Дыхание перехватило от подступивших слез облегчения.
– Чш-ш, не надо, забудь, – тихо произнес Сур, обнимая меня крепче и мягко гладя по голове. Я уже вполне отчетливо ощутила эмоции. Его эмоции. Растерянность и искреннее удивление – знать бы еще, чему? – а следом – беспокойство и, кажется, нежность. – Пойдем, нечего тебе здесь делать.
Прозвучало несколько раздраженно, а потом – я глазом моргнуть не успела! – мы оказались в жилом блоке внутри космического корабля. Вряд ли того же самого, что увез нас с Мирры, но совершенно неотличимого.
– Теперь ты в безопасности, – проговорил мужчина и как будто вознамерился отстраниться.
– Стой! – испуганно воскликнула я и вцепилась в него изо всех сил. – Не уходи, пожалуйста! То есть я понимаю, что ты, наверное, нужен там, но я… мне…
– Где – там? – уточнил он.
– Ну там же захват корабля, все такое… – несколько растерялась я от такого вопроса.
– Корабль садится на планету, – успокоил меня Сургут. – Не волнуйся, их всех уже поймали.
– Но… как?! Ведь ваши корабли не могут подниматься настолько высоко…
– Не могут. Зато они способны создавать локальные проколы пространства и перемещать своих пассажиров на небольшие в космических масштабах расстояния с высокой точностью, – спокойно пояснил он. – Этого достаточно.
– Спасибо, – глубоко вздохнув, проговорила я и опять уткнулась лбом в его грудь. – Я так надеялась, что ты придешь, и так боялась, что не успеешь. Прости меня, пожалуйста!
– За что?
– За то, что злилась, что вела себя как ребенок. Я…
– Аля, не надо, – мягко, но настойчиво прервал он мои покаяния, на мгновение чуть крепче прижал к себе, но тут же ослабил хватку, кажется боясь причинить боль. – Сейчас ты наговоришь глупостей, а потом начнешь жалеть. Тебе надо успокоиться и взять себя в руки, и, если тебе по-прежнему будет что мне сказать, я с радостью выслушаю.
Я в ответ шмыгнула носом и лишь теперь заметила, что успела разреветься. Справедливость слов мужчины вызывала сомнения, но сейчас не осталось ни сил, ни желания спорить. Главное, он стоял рядом, обнимал, гладил по голове и, кажется, его совсем не раздражали эти слезы.
И только одна вещь не давала мне полностью расслабиться и ощутить себя почти счастливой.
– Сур, а тебе обязательно сейчас находиться в этой броне, да? – смущенно уточнила я. – Просто она твердая…
– Нет. Но я не думаю, что убрать ее – хорошая идея, – возразил он. И почему-то в голосе мужчины мне почудилась улыбка.
– Прости, я понимаю. Мало ли, вдруг понадобится…
– Не в этом дело, – уже с вполне явным смешком отмахнулся он. – Симбионту проще распространиться по коже, чем по поверхности одежды. Второе тоже возможно, но это отвлекает и не так удобно.
– Кхм… То есть это сейчас твоя единственная одежда? – дошло до меня. Не знаю, как это выглядело со стороны, но по ощущениям – покраснели у меня даже уши. Не от самого факта «неодетости» мужчины (выглядело все вполне прилично), а от подтекста моего предложения.
– Да.
– Извини. – Желание отстраниться, продиктованное смущением и чувством неловкости, промелькнуло, но я его проигнорировала: слишком хорошо, чтобы лишаться этого ощущения из-за какого-то пустяка.
В объятиях Сура стало тепло. Причем не с физической точки зрения, а… с эмоциональной, что ли? Ему даже необязательно было искать слова утешения, да и вообще говорить, чтобы я поверила, что страшное позади. Достаточно вот так стоять, медленно гладить меня по волосам и с каждым прикосновением заражать своим спокойствием, уверенностью, силой.
Я чувствовала в себе способность простоять так до очередного Большого взрыва и даже дольше, только никто мне подобного не позволил.
