- Я больше не буду... правда... - а сама еле слезы сдерживает.
- Окаянная пентаграмма! - не выдержал я, бросаясь к старой дикой яблоне и с яростью впиваясь в нее когтями, взрезая и срывая целые пласты коры и древесины, - сколько можно! Ну, вот почему ты такая упрямая и злая?
- Потому что ты из меня рабыню сделал! - Вдруг тоже вспылила девчонка, и слезы все- таки брызнули, покатились по некрасиво скривившемуся личику, - подчинение наложил!
- Выпороть бы тебя за такую подлую ложь, - свирепо прорычал я, начиная понимать в чем дело, и остывать, - да некогда. Спасать дурочку нужно. Поехали.
Прыгнул в седло, поправил иллюзию и направил шарга в селение.
Минуты через две когти исчезли, и злость тоже, но разговаривать с ней не хотелось. Это же нужно придумать, подчинение! Как будто она не помнит, как чувствовала себя под подчинением в крепости! От него человек не становится спокойнее, а просто не может делать то, чего не приказали. А она спокойно ела, гуляла, и даже не поняла, что это не подчинение, а невозмутимость?! Не верится, как бы я не называл девчонку глупой, отказать ей в сообразительности никак не могу. Другое дело, что она, как все ведьмы, обладает излишней мнительностью и независимостью, но ума эти качества не отнимают.
Но тогда почему она так упорно просила прощения? Значит, считала, что находится под заклятьем и хотела, чтоб я его снял. Проклятая пентаграмма, что- то не сходится. Нужно еще раз все обдумать, но позже, сейчас мы как раз въезжаем в село.
Карта окрестностей, захватившая большую часть земель дроу, вместе с их столицей, нашлась именно там, где я и надеялся. На этот раз я не стал разговаривать с хозяином, сделал вид что зашел по ошибке, повернулся к двери и набросил на себя отвод глаз. Лавочник проворчал что- то наподобие ходят тут всякие, и уткнулся в толстую книгу а я спокойно занес себе в память все известные магам тропы и пещерки.
Мэлин ждала за углом, держа за ремешок моего шарга, и была по- прежнему мрачнее тучи, хотя к ее новому облику, старухи- смески с гномьей кровью это выражение лица даже подходило.
- Едем, - коротко бросил я, усаживаясь в седло и не обращая никакого внимания на кислую гримаску, скользнувшую по лицу старушки.
Да знаю я, что она хочет есть, и сам хочу, но придется потерпеть. Как мне подсказала карта, через пару лиг от села будет развилка, и одна из дорог потом пойдет в сторону Тмиса, столицы дроу, а другая - через мостик в сторону охотничьего домика одного из тех знатных господ, что посещают свои земли только проездом или пожелав поохотиться.
Вот в том домике я и собираюсь остановиться, потому что тайная инструкция, вложенная в кристалл карты, категорически не советует ехать дальше одному. И я не собираюсь строить из себя героя, а намерен с утра отправиться на поиски обоза, или надежных попутчиков.
Домик оказался очень непритязательным, сложенным из бревен и крытый дерном. Видимо, потому никто и не покусился на двери и ставни. Стекол в нем, как видно, не было изначально. Замка на двери тоже не было, только завязанная узлом толстая веревка, защищавшая лишь от зверей, но не от воров.
Я привязал шаргов на длинные ремешки, за несколько секунд распутал узел, и отправился изучать дом. Он был поделен перегородками из грубых досок на несколько комнат. Передняя, с большим очагом и столом, была самой большой, а в дальней части разместилось несколько крошечных спаленок, оборудованных простыми лежанками из таких же досок.
Забросив в первую же каморку свой мешок, я отправился на крыльцо, ставить сторожки, и поймать какую- нибудь дичь. Воспоминание о погоне заставило меня на этот раз заниматься установкой щитов и сигналок с особой тщательностью. Да и сотворил я их третьей ступени, вместо обычной седьмой. И только после этого захватил тушку пойманного и уже разделанного дикого кабанчика и вернулся в дом.
Молча разжег огонь, приглушил и повесил над ним присоленное мясо, решив, что так оно дольше сохранится в дороге.
Потом притащил воздушной плетью котел воды, повесил в другом углу очага, на чай. И насыпал из мешка в миску овощей, намереваясь сделать салат.
Мэлин пришла из своей комнатушки переодетая в старую одежду, заглянула в котел, повернула рычагом вертел, и села к столу, молча глядя, как я режу овощи.
- Снимай все амулеты, талисманы, колечки и заколки, все металлическое и с камнями, - приказал я, - а также пряжки и нож. И не смотри такими подозрительными глазами, я ничего не возьму. Это только ты считаешь меня чудовищем, потому что не удалось выжить из крепости. Люди не любят тех, кто их победил или в чем- то обошел.
- Это неправда, - зло прошипела она, складывая в жалкую кучку свои ценности.
Амулет, что давал я, положила в стороне, но я воздушной лианой придвинул его в общую кучу. Подождал, пока она закончит, проверил поисковичком и велел вытащить из потайного кармашка иглы и ножнички, а из обычного наперсток.
Спорить она не стала, сложила и их в кучку и бдительно уставилась на меня. А я окружил собранные вещи коконом тройной защиты и запустил внутрь заклинание огненной магической очистки.
Несомненно, оно сожжет и мелкие наговоры и заклинания, но если к чему- то прицепилась незримая нить чужой следилки, она тоже сгорит в очищающем огне.
- А они не расплавятся? - тихонько прошептала ведьмочка, следя за наливающимися жаром вещами, но я только строго сдвинул брови, сейчас не до объяснений, нужно следить очень внимательно.
- Змейство... - ее растерянный вздох и синеватая вспышка совпали, но меня это вовсе не обрадовало.
Значит, она все же была, хитроумно подвешенная следилка, и по ней кто- то очень коварный узнавал о наших передвижениях. Вот почему он все время был на шаг впереди меня. И хотя теперь следилки нет, догадаться, в какую сторону мы движемся, сможет и наивный хуторянин, не то что вражеский маг.
Хотелось бы узнать, просто из любопытства, в какой момент путешествия ее прицепили к бастарде? Про то, что в крепости повесить следилку было некому, я почему- то не сомневался, веря, что Ренгиус не мог не предупредить.
Но теперь все это не важно. Хуже всего, что враги уже где- то рядом и нам даже бежать некуда. Ну чтож, на всякий случай придется готовиться к самому последнему способу.
- Ир... извини меня.
Нет, она все же неисправима. Ну, ведь просил же?!
- Я больше не буду так тебя назвать... только прости. Я теперь поняла... это она меня все время дергала... а я думала... я же ее почувствовала, когда ты что- то намагичил... - она говорила все тише и жалобней.
- Уже простил. Я сам виноват, не сумел сдержать себя в руках. А такое заклинание, невозмутимости, всегда на себя бросаю... мне оно легко дается, - прощать и просить прощения почему- то всегда легче, когда осознаешь, что простили тебя самого. - А это все пока не надевай, я сейчас обновлю защиту.
