свет внезапно погас. Пещера погрузилась в плотную тьму, а ветер стих, будто мы очутились в запертой бочке.
Кто-то заставил магический светильник вспыхнуть, и я увидела бледных растрёпанных жриц. Мои сёстры смотрели друг на друга испуганными глазами, только лицо матушки Этеры казалось равнодушным. Старейшины медленно направились к клетке, на полу которой калачик свернулся Ольд. Он едва дышал, но был жив.
Жив и пуст, как сосуд без воды.
Я почувствовала, как на плечо легла ладонь Иниры. Глаза её были погасшими, а губы – искусанными.
Я молча кивнула ей и поглядела на нож. Кровавый камень насытился и спал в моей руке.
– Всё закончилось, – грустно произнесла Инира и посмотрела на матушку Этеру. Та показала жестом, что мы может быть свободны. Лаара и другие сёстры подхватили юбки и, пошатываясь, отправились прочь.
– Можно я возьму тебя за руку, а то голова кружится, – она переплела наши пальцы. Ладони её были холодны, как лёд.
Рука об руку мы покинули это проклятое место.
***
Уже в ночи матушка Этера вызвала меня к себе. Не в святилище, а в свою комнату, куда простому люду хода не было. Она располагалась там, где жили старшие жрицы, только была обособленной, подчёркивая высокий статус.
В широкое окно, забранное тончайшим слюдяным пластом, струился лунный свет. После ритуала я уснула мёртвым сном, не заметила, как глаза закрылись. Разбудила меня только посланница Верховной – девочка десяти лет, недавно поступившая в младшие жрицы.
– Я знаю, что творится в твоей душе, Рамона. Насилие противно нашей природе.
Матушка положила ладонь мне на плечо, пытаясь таким образом подбодрить. Хотелось отшвырнуть её руку! Я ненавидела себя за участие в варварском ритуале, за свою слабость и трусость, ненавидела Верховную за то, что заставила.
Когда я смогла взять себя в руки и успокоиться, пришло озарение – она могла просто мной манипулировать, знала, куда надавить. У каждого есть постыдная тайна. А своим молчанием, своей реакцией я показала, что Матушка права, и моя совесть нечиста! От осознания этого хотелось кричать и рвать волосы – дура! Как я могла так попасться? Если бы Верховная действительно узнала про Ренна и мой побег, так просто бы я не отделалась. Но в тот момент я не могла мыслить здраво, разум отшибло от страха. Я так боялась быть раскрытой, что не стала бороться до конца.
А ведь могла бы. Могла!
К горлу подкатила горечь.
– Не знаете. Ничего вы не знаете… Я не хотела этого делать! Это бесчеловечно!
Губы жрицы сурово сжались. Над переносьем появилась глубокая вертикальная складка.
– Наша магия и наша кровь – священны. Никому не дозволено мешать их с чужой, это большой грех…
– А как же пророчество? – слова сорвались с губ прежде, чем я успела подумать. – Память о нём уничтожили, но оно есть!
Слова подхватило эхо, и они повисли в храме немым укором. Мы с Верховной уставились друг на друга круглыми глазами, в её взгляде плескалось изумление, в моём – страх.
– О чём ты говоришь? – опустившимся шёпотом спросила матушка.
– О ребёнке Каменной жрицы и человека с равнин, – раз уж проговорилась, то не буду юлить. Хватит поджимать хвост.
Она схватила меня за плечи и нависла, как коршун над жертвой.
– Говори, что тебе известно!
– Каменная жрица должна родить ребёнка, который вернёт людям равнин утерянную…
Матушка оттолкнула меня. Зажмурилась на несколько мгновений.
– Всё, замолчи! – взмахнула руками и, прошагав к столику, залпом опустошила кружку с водой. Усмехнулась. – Пророчество… Оно исполнилось, – обронила глухо и как-то слишком печально. С безмерной усталостью провела пальцами по лбу – так, словно разом превратилась в очень старую женщину. – Ребёнок уже ходит по земле.
Ребёнок… Что-что?!
Я стояла, не в силах выдавить из горла ни слова. Только хлопала глазами и смотрела, как жрица вышагивала туда-сюда. В груди разливалось онемение, в голове – пустота.
– Случилось то, чего наши предки так боялись, и всё было зря. Зря! Кровь искателей прольётся по равнине, порядки изменятся... – монотонно бормотала она, а мне с каждым мгновением становилось всё страшнее.
– Не понимаю… – слова давались тяжело, приходилось цедить их буквально по каплям. – Зачем надо было вырывать страницу, утаивать знание? Разве это правильно?
Верховная хлопнула ладонью по столу и сжала руку в кулак. Потом нервно коснулась кровавого камня в ожерелье. Длинные пальцы теребили украшение, словно оно приносило ей успокоение.
– Что тут неясного? – она бросила на меня пристальный взгляд. – Раз уж ты знаешь… даже боюсь спросить, откуда, или, точнее, от кого… – ещё раз полоснула меня взглядом. – То не буду скрывать. Такие знания таят в себе опасность. Жрицы Матери Гор – такие же люди, даже ритуал посвящения не способен до конца вырвать корни всех соблазнов, потому родить дитя с огромной силой, в котором смешается кровь двух народов, может оказаться слишком большим искушением. Родить, взрастить и воспитать так, как будет угодно жадной до власти душе, превратить его в оружие.
Я слушала, а внутренности сворачивались узлом. Мурашки бежали по рукам, приподнимая волоски.
– Предки опасались, что кто-то из жриц может соблазниться такой возможностью и сговориться с чужаком. Уж лучше ничего не знать.
– Но вы ведь узнали!
Она сухо кивнула.
– Да. Верховные жрицы хранят память о пророчестве. Но я самонадеянно решила уничтожить страницу навсегда, чтобы даже пепла не осталось. Только вот не учла, что на равнинах вовсю о нём болтают. Хорошо, что многие принимают его за красивую сказку.
Я закрыла глаза и потёрла веки пальцами. Усталость этого дня навалилась с утроенной силой, а матушка Этера продолжала:
– Грядут великие и страшные перемены – конец нашего народа близок. Но в наших силах это предотвратить.
– Но откуда вы знаете, что ребёнок родился? – спросила я наконец. Сердце колотилось, как безумное. Внутреннее чувство подсказывало – эти мгновения, этот ночной разговор, будут иметь свои последствия. Решается что-то безумно важное.
– Матерь Гор послала мне сон, – она нахмурилась и в задумчивости облизнула губы. – Впервые я что-то почувствовала в ночь, когда к нам явились лестрийцы. А предчувствия, как ты знаешь, меня ещё никогда не подводили. В последнее время знаков слишком много, ошибки быть не может.
– Кто этот ребёнок?
Я должна получить ответ!
Иначе просто умру.
– Я пока не знаю. Но он есть, это точно. Возможно… – она понизила голос, а
