— Прошу, барышня, присаживайтесь. За столом оно сподручнее будет, да и душевнее — неожиданно улыбнулся строги священник.
Парнишка, между тем, накинул лохматую серую шапку, тяжелый тулуп, натянул валенки и косясь на меня, выскользнул за дверь.
Чай пили долго и со вкусом, тихонько рассматривая друг друга. И лицо отца Паисия постепенно смягчалось. Разговор завязался сам собой — я спросила, что за мальчик этот Гриша и отец Паисий подробно рассказал, что он вдовец, а матушка его умерла вторыми родами, уж лет пять назад. И так кроме Гриши долго бог детей не давал, и так и не дал. А теперь они вот с сыном холостякуют. Ну, приходят бабы из деревни помочь, но больше сами справляются. И скотину держат, и огородец есть, и готовят сами. Только если вот постирать да полы помыть помогают. Ну, и дай им бог здоровья всем!
Я с удовольствием слушала неторопливый, какой-то вкусный рассказ. К своей теме пока не подступалась — успеется. За окном смеркалось, Гриша все не возвращался и отец Паисий, махнув рукой на мой вопрос, ответил:
— Да уж он давно у соседей вечеряет! Там, поди-ка, у Сеньки своего разлюбезного и останется. А вы вот, барышня, скажите ка мне теперь — где это так ловко вы на нашем-то языке научились говорить?
Беседовали мы долго, но в конце -концов отец Паисий мне сказал:
— Возьму уж я грех на душу! Конечно, не больно это гоже, обряды нарушать, но вижу, нет в тебе зла и лжи. Подготовься, сколь сможешь и на бога уповай! Но и меня, смотри, не обмани! — он погрозил суховатым пальцем. — Я-то тебя покрещу, а ты-то, потом, что обещала — сполни!
Глава 65
И была свадьба! Наспех? Ха! Вы не представляете, что может сделать русский человек, когда желает чего-то всей душой, когда подключаются родные! Э-эх! Да когда, в конце концов, невеста – многоопытная модистка! Тем более, что во всей этой ритуальной церемонии, кстати, очень даже разумно продуманной нашими предками, нашлось время для каждой мелочи.
Проблема как раз состояла не в этом. Как-то не подумалось о том, что я была сиротой, не имевшей родственников, способных взять на себя невестину часть организации торжества.
Впрочем, родные Михаила избавили меня от терзаний и со всей сердечностью взвалили ответственность на себя.
Оказывается, после вот этих посиделок, а иначе “смотрин”, требовалось провести сговор, который обязаны были организовать родители невесты. Голова шла кругом от всех этих тонкостей – но я же хотела настоящую свадьбу? К тому же, лично мне было сказано заниматься только самой собой, и не мучить голову остальными вопросами.
На этом, собственно, и успокоилась, дав себе установку наслаждаться процессом.
Сие мероприятие было назначено через два дня. Родня Мишеньки старалась на славу. Мать, догадавшись, что мы всё-таки, поступились своими “хотелками”, чтобы уважить их, оценила это и пригласила всех, кого положено. Кое-кто из присутствовавших на смотринах просто остался в имении, дожидаться грядущих торжеств.
Сразу после вышеописанных “посиделок”, нас с Мишей отправили в церковь – сообщить священнику имя, происхождение и социальное положение своего избранника. А тот теперь будет объявлять прихожанам имена жениха и невесты. Всё-таки, церковное оглашение свадьбы – очень важный момент.
Вот в этом самом месте я решила, что никогда не прощу себе, если испорчу самое важное событие в судьбе каждой девочки, и плюнула на спешку. Мы всё успеем. Наша жизнь только начинается. Да, Москва – не ближний свет от Петербурга. Да, все ждут от меня активной деятельности. Но, простите, я прошла слишком многое, чтобы теперь не дорожить самым важным.
У нас будет изумительное, прекрасное торжество! Императрица ждёт новых интересных идей – со всем уважением и почтением мы всё это предоставим. Но чуть позже. Более того, я ещё и платье на свадьбу надену из “императорских” запасов. Переделаю и надену!
Во дворец было отправлено послание, извещавшее о нашем прибытии в Россию, в Михайловское с ожиданием дальнейших инструкций. В конце концов, вряд ли императрица была бы готова принять нас сразу по прибытии в Петербург. Как-никак – государственный деятель с чётко распланированным графиком приёмов и посещений. Вот, когда я благословила русские дороги и расстояния. Пока письмо дойдёт до канцелярии, пока попадёт в нужные руки, пока составят ответ и мы его получим – да у нас уйма времени!
В общем, единственное, что требовалось на самом деле провести в спешке – это мои крестины. Иначе совершенно невозможно было признать брак законным. Но этот вопрос мы уже предварительно согласовали с отцом Паисием, который, взяв на себя ответственность перед господом, провёл обряд без полноценной предварительной подготовки.
По-правильному, месяца четыре бы ушло на положенные процессы. Мне бы пришлось выбрать духовного наставника и, без дураков, погрузиться в изучение молитв и жития святых. Запоминать постулаты веры, чтобы уметь отвечать на вопросы.
После обряда мне дали имя Мария. Мари-ия. Красота! Приемными, духовными родителями стали дальние родственники семьи Михаила.
Петр Александрович Чижов и Елизавета Матвеевна Потапова – двоюродная сестра будущей свекрови. Теперь я с совершенно чистой совестью и надеждой смотрела на образа. Хотя, господу и так известны все наши пути. Русской я не переставала быть никогда.
Софи была на грани нервного срыва, но изо всех сил активно участвовала в подготовке. И на этой благодатной почве с небывалой скоростью осваивала русский язык. И не только его. Кажется, моя подруга и соратница всей своёй живой натурой проникалась русским духом, ей всё здесь нравилось.
На сговоре Миша торжественно одарил меня кольцом с драгоценным камнем, а потом был бал, который открывали мы с ним. Вальс! Со школьного выпускного не танцевала этот восхитительно-волнующий танец. Боже, нашим современным молодожёнам и не снилось, сколько раз можно было прочувствовать себя невестой в старину.
Наконец, священник выдал мне «билет на женитьбу», в котором указывался возраст, сословная принадлежность, а также была отметка о том, что я регулярно бываю на исповеди, прошла обряд причастия и что после троекратного объявления брака в церкви никаких помех к свадьбе не выявлено. Такой же билет выписали Мише.
В день венчания мой любимый жених, как положено, прислал «женихову шкатулку» с гостинцами и венчальными принадлежностями (фатой, обручальными кольцами, венчальными свечами, духами, булавками и прочими приятностями). Софи, выполняя роль так называемой “снарядихи”, получила сии богатства и взялась помогать одевать молодую (меня то есть) к венцу.
Но самым дорогим на мне сейчас было даже не великолепное платье, что я беззастенчиво “отжала” из запасов, предназначенных для императрицы, а скромная стариннейшая ладанка, которую мама Миши наедине подарила после оглашения помолвки. Ценность, как вы понимаете, её состояла не в том, из чего она была сделана, а в семейной легенде, передававшейся из поколения в поколение.
Обретённая при таинственных обстоятельствах одной из прародительниц рода, она оберегала семью и вручалась следующей хранительнице в день свадьбы. Ладанку жёны надевали на своих мужей, провожая в трудные походы, в надежде, что она сохранит любимых в трудную минуту.
Вещь была действительно древняя, тёплая и, может, я себе напридумывала в нервном возбуждении момента, но действительно источавшая силу. Прикреплённая на булавку к лифу с внутренней стороны, сегодня она придавала мне спокойствия и уверенности.
В церковь, украшенную искусственными бумажными цветами и фонариками, нас с женихом везли не только разными поездами, но и даже разными дорогами.
Сперва, получив благословение, в путь отправился Михаил. Родителям, кстати, на самом венчании, присутствовать не полагалось. Затем, оставив будущего мужа в храме, в вернулся дружка.
Меня торжественно вывели в зал, где новообретённые крёстные – они же посажённые родители, с иконой дали своё благословение и мне. Не представляете, какое это чудо. Быть непосредственной участницей каждого ритуала, понимая, что это не имитация, не игра – всё по-настоящему. Вот эти люди с полной серьёзностью исполняют долженствующие действия. Мурашки тёплыми волнами не прекращая перекатывались от пяток до макушки и обратно.
