Я не смотрела на детей, но, почувствовав волнение мамы, резко обернулась. Мия — наше с Рэем сокровище — стояла возле кадки с комнатным деревом, приложив руки к стволу, она его иссушала. К ее ногам сыпались жухлые листья. Прикрыв глаза, я постаралась спрятать разочарование. До сегодняшнего дня мы не знали, какой дар носит в себе наша дочка — Ваади или Созидательницы. Подсознательно, конечно, я хотела, чтобы она была Созидательницей, но ведь я не стану любить ее меньше, каким бы даром она ни обладала. В наших с Рэем силах воспитать ее так, чтобы темный дар она использовала только во благо.
Рэй уже поднялся из-за стола и направился к дочке. Резко воцарившаяся тишина за столом могла напугать нашу дочку, внушить ей чувство опасности, которое подсознательно она связала бы с использованием дара.
Рэй остановился, потому что полностью иссушенное Мией дерево вновь начало оживать под ее пальчиками: налился жизнью ствол, расправились ветви, стали распускаться новые листочки, потом цветы, на дереве появились зеленные ягоды. Мия, видя изменения, радостно смеялась, заражая своей улыбкой всех нас.
— Ну все, хватит ставить эксперименты над деревом, — оторвав пальчики от ствола, Рэй подхватил дочку на руки. Мы все прекрасно понимали, что, почувствовав силу, она будет применять ее постоянно, теперь нам нужно искать наставника.
— Мама, я тоже так хочу, — бросился к Кирине Левус. Спартус уже добрался до дерева и принялся его трясти. На помощь бедному дереву бросился наш отец.
— Полетать! — закричала Мия, когда Рэй, обходя с ней на руках стол, поравнялся с Иганом.
Драконы обычно никого не сажают себе на спину. Никого не катают. Они не ездовые лошади, и такое предложение — оскорбление, за которое можно поплатиться жизнью. Принц драконов тем более никого не посадит себе на шею, чтобы покатать, но Иган сделал исключение для нашей дочери, когда увидел ее слезы.
Не помню, что мы праздновали, но в тот раз с нами были Элия, ее муж Арас и их сын Климан. Арас катал сына на спине, невысоко пролетая над лужайкой, а Мия, наблюдая за полетом, рыдала и просила ее тоже покатать, но с таким предложением к дракону не мог обратиться даже император. Элия хоть в чем-то нас превзошла, это была минута ее триумфа, пока к нам не подошел Иган и не предложил покатать Мию. Драконовская магия не давала малышке упасть, но я все равно волновалась, забыла, как дышать, пока они носились над лужайкой.
— Покатаю, покатаю. Иди ко мне, принцесса, — протягивает Иган руки к нашей дочери. Я не думала, что она запомнила тот день, запомнила, как выглядит дракон, который позволил ей себя оседлать. В порыве чувств Мия обхватывает Игана за шею, целует в щеку в знак благодарности. Что-то резко меняется в воздухе. Ощутимая волна затрагивает нас всех. Мия смеется, смотрю на нее, на дракона.
— Иган, отдай мне дочь! — приказывает Рэй, от его стального ледяного голоса проходится мороз по залу, покрывая инеем бокалы на столе. Никогда не чувствовала такого страха от мужа.
Зрачки глаз Игана становятся вертикальными, глаза горят странным огнем. От страха за дочь я вся леденею. Лицо Игана покрывается чешуей, он будто готовится обернуться. Обернуться в залах дворца. Что происходит?
— Иган!!! — рычит Рэй пострашнее оборотней. — Отдай мне Мию.
Голос отца пугает дочь, она готовится заплакать. Мужчины повскакали с мест, будто готовились к бою. Я пропускаю несколько ударов сердца, наблюдая, как дракон бережно сжимает в своих руках нашу дочь. Я не чувствую от него опасности, от Игана исходит невероятный поток нежности, благодарности, счастья…
— Увидимся через пятнадцать лет, принцесса, — поднимается с места и передает Мию отцу. — Береги мою истинную, я за ней вернусь, — разворачивается и быстро удаляется, будто боится не совладать с собой. Проснувшийся дар Мии дал Игану почувствовать свою пару.
— Вот драконы аферюги, — произносит возмущенно Шейна. — Обманывают наивных дурочек, что только через поцелуй могут узнать свою истинную, — никто на эти слова не обращает внимания, настолько все поражены произошедшим. Только детям не до тревог и забот.
— Папа, идем открывать подарки, — указывает Мия на кучу коробок, стоящих у стены.
— Подарки… Самый большой мне преподнесла ты, мое сокровище, — не без сарказма, но с большой теплотой и любовью. — Пусть твой жених раньше, чем через двадцать лет, не заявляется на мой порог, — прижимая к себе дочь. На наших лицах появляются улыбки, напряжение немного отступает.
Сейчас нам страшно. Страшно за нашу малышку, но придет и ее время обрести счастье…
Конец
