хорошо продадим, то, вообще, бед знать не будем.
Чем ближе была зима, тем сильнее менялась жизнь в деревне. Летом столько работы, что ты сама себе кажешься ломовой лошадью, бегущей по бесконечному кругу, который крутится быстрее с каждым шагом. А зима напротив неспешная и ленивая. И хотя мы не собирались лежали на печи без дела, но времени на рукоделие и тихие домашние вечера вместе должно было бы стать гораздо больше.
Но, как говорит дед, мы полагаем, а Небо располагает. Спокойная зима закончилась, когда выпал первый снег. Но мы не сразу это заметили.
– Теть Лол, деда, – первым эту весть принес Петька, выскочивший на улицу по свои ребячьим делам, – а на улице-то белым-бело! Снег идет! Вы видели?!
– Ну, слава Небу, дожили, – вздохнул дед, спуская ноги с кровати, – помоги-ка мне, внучек, посмотреть хочу…
Первый снег почему-то всегда такая радость, от которой замирает сердце от счастья и хочется смеяться. Он похож на чудо, которое Небо подарило миру, на конец старой сказки и на начало новой. И невозможно остаться равнодушным, глядя, как в небе кружатся и танцуют большие и пушистые снежные хлопья…
Вот и сейчас мы все трое выползли на крыльцо и восторженно смотрели на покрытый белым, сахарным снегом двор. Он сразу стал празднично-незнакомым и обновленным, как после ремонта. Снега навалило уже довольно много, но в глубине темного вечернего неба все еще кружились миллиарды снежинок. Как бы завтра не пришлось сарай откапывать, пробираясь к нашим животным, забеспокоилась я.
А еще раз уж пошел снег, то стоит подумать о том, чтобы заготовить мясо… мы так еще не пробовали своего мяса, потому что ни я, ни Петька не смогли поднять руку ни на утку, ни на кролика. Придется кого-нибудь звать на помощь. А значит нужно пустить в расход сразу всю лишнюю живность и заморозить тушки. Вот мы и ждали снега и морозов.
Я думала о своих заботах, а дед дотянулся до перил и, схватив горсть снега, бросил в Петьку.
– Ах, так, деда, – сверкнул глазами Петька и кинулся во двор, чтобы скатать огромный ком, – ну, берегись.
Но первый снежок полетел в меня, а не в деда.
– Теть Лол, хватит хмуриться, – рассмеялся Петька, – спорим, ты в меня не попадешь?
Мы кидались снежками и хохотали, пока я не заметила, что дед замерз и пытается сам заползти в дом. И крикнув Петьку, кинулась помогать деду.
– Хорошо как, – улыбнулась я, – и мне кажется, нам всем нужно выпить чаю с малиной.
Мы с Петькой уложили деда в постель, а сами пошли на кухню. Заварили чай с матрешкой и зверобоем, добавив щедрую горсть сушеной малины, а я достала наш неприкосновенный горшочек с медом и разболтала в каждой кружке по ложке лакомства. Не хватало еще заболеть после снежков.
Мы пили чай, сидя на дедовой постели, чтобы быть вместе и смеялись, вспоминая веселую игру. А когда лучинка погасла, чай и разговоры закончились, и я хотела было пойти спать, Петька схватил меня за рукав.
– Теть Лол, скажи, а можно я буду называть тебя мамой? – Спросил он, делая вид, что ему все равно как я отвечу. – Ты же на самом деле старше…
– Петька, можно, конечно, – зашмыгала я носом, слезы хлынули ручьем, и я обняла прильнувшего ко мне Петьку, – я буду очень рада…
– Мама, – прошептал мальчишка…
А дед обнял нас обоих. Ревели мы долго. Так и заснули вповалку на одной постели. Все вместе. Утром я долго смотрела на деда и Петьку… на моих самых близких в двух мирах людей. На мою семью. Потому что я вспомнила из-за чего хотела начать все сначала. Из-за одиночества. Не сложилась у меня с семьей в моем прошлом. Сама не тот путь-дорогу выбрала, ошиблась…
Родители мои из простых были, работали на заводе, каждую копейку считали. А я с детства мечтала совсем о другом. И замуж вышла не за того, кого полюбила, а за того, кто богаче был. Андрей работал в банке, зарабатывал по моим меркам миллионы. Дом, машина, золото на шее и в ушах, Турция каждый год… я была счастлива. Но одинока.
Дальше я пока не вспомнила… Об этих воспоминаниях я никому не рассказала. Наверное, не все так хорошо было, раз я оказалась здесь с мечтой начать все сначала?
Завтрак прошел со слезами на глазах. Радовало только то, что то слезы счастья, а не горя. Петька, мой сын, прижимался ко мне, беспрестанно заглядывая в глаза и называя меня мамой. А я каждый раз еле сдерживала слезы. И почему у меня в моем прошлом не было детей? Я же помню, Андрей хотел…
После завтрака счастливый Петька побежал на занятия к своим наставникам, а я в гоблинскую деревню.
– Привет, Ильгана, – крикнула я, вбегая в дом и здороваясь с женой моего веселого гоблина, которого звали Ильган. У гоблинов женщин после замужества зовут так же, как их мужей, а первое имя становится вроде домашнего прозвища.
Морозец сегодня был ого-го. Градусов пятнадцать. А мой старенький тулупчик очень плохо держал тепло.
– Здравствуй, Лола, – ответил мне знакомый, но чужой голос.
Я вздрогнула и повернулась.
– Бабка Ага?! – Исчезнувшая бесследно бабка как ни в чем ни бывало сидела за столом в уютной гоблинской кухне, пила чай вприкуску с ягодами на меду и довольно улыбалась. – Ты?!
– Я, – рассмеялась старушка, – не ждала?
– Нет, – честно призналась я с улыбкой, – я думала больше никогда тебя не увижу. Куда ты пропала?
– Да, так, – кокетливо махнула она ладошкой, и продолжила пить чай – дела, Лола. Дела…
– Садись, – кивнула за стол непривычно серьезная Ильгана, – я тебе чаю налью. Замерзла же. Попьем, побеседуем…
– Бабка Ага, – я присела за стол, – а ты что же никому не сказала, что уехала? В деревне тебя уже и похоронили. Думали, ты безмирникам в лапы попала… у нас ведь, после меня… И, вообще, почему ты мне-то ничего не сказала? Сама же говорила, если понадобиться, приходи…
Бабка Ага отодвинула чашку и тяжело вздохнула:
– Не знала я, что вернуться не
