Слова, пропитанные ядом… Как же больно они ударили по сознанию. Но если я так реагирую на ярость Миранды, то что чувствует Хелия? Разбилось ли ее и без того израненное сердце?..
Несмотря на злость женщины, сирена не шелохнулась, и уверенность ее никуда не делась, пусть она и могла быть показной.
— Что ж, — процедила Миранда, встретив мой взгляд. — Тогда я сама это сделаю.
Она вынула из-за пояса кинжал, двинулась в мою сторону, и я инстинктивно шагнула назад. Дернулась, но пальцы магистра не разжались — он стоял неподвижно, словно приросший к полу. Словно и не живой, лишь статуя.
«Риан, — бросила умоляюще. — Риан, прошу!»
Обхватила его руку, попыталась разжать пальцы, но не смогла. Миранда замахнулась в тот самый момент, когда в зал кто-то ворвался — я не увидела, только услышала тяжелый топот. Зажмурилась, приготовилась, как мне казалось, к удару…
Но все вдруг завертелось: я повалилась на пол под тяжестью чьего-то тела, послышались грохот и звон мечей. Эхом отразился от стен грозный голос:
— Схватить преступников! Схватить их всех!
Разомкнула веки, и первое, что я увидела, было его лицо. Искаженное каким-то жгучим чувством.
— Мира, — шепнул магистр, придерживая рукой мою голову. — Я не могу… Не могу сопротивляться.
Я хотела коснуться его, сказать, что все будет хорошо, но его взгляд мгновенно изменился, стал таким опасно холодным, что я только крепко стиснула челюсти. Быстро перекатилась, прежде чем он успел схватить меня, и поднялась на ноги.
— Взять! — вновь прокричал король.
Он смотрел прямо перед собой невидящим, пустым взглядом. Он совсем не принадлежал самому себе. Околдованный.
Я глянула на Хелию — ее взгляд кидался от одного стража к другому, пальцы были сжаты в кулаки. Вигмар — вот кто ворвался в зал — окруженный стражами, пытался дать отпор. Но их слишком много. И все они — все до одного — находятся под ее чарами. Под чарами сирены.
«Будет достаточно, если она потеряет сознание», — вспыхнули в голове сказанные еще в академии слова Вигмара.
Верно. Она руководит ими как марионетками. Нужно лишь обрезать нити.
Я бросилась к сирене через весь зал, избегая мечей, то летящих в меня, то пытающихся задеть демона. Проскочила мимо Риана, возникшего передо мной из ниоткуда, чуть не упала прямо к ногам короля. Устояла и, не оглядываясь, но зная, что магистр близко, очень близко, накинулась на Хелию.
Она заметила меня, только когда я оказалась в опасной близости от нее. Увернувшись от моего толчка, она раздраженно выдохнула:
— Ты ничего уже не изменишь. Перестань бороться!
«Еще не поздно все исправить».
Хелия рыкнула, глянула мне за спину.
— Схвати ее!
Я пригнулась в самый последний момент, отскочила, избегая хватки магистра. И вновь бросилась к сирене. Неожиданный толчок в грудь сбил меня с ног, но я успела схватить ее за руку, и мы вместе повалились назад. Спину вдруг пронзила боль, а после и руку — на нее с грохотом завалился напольный подсвечник.
Замычав от боли и злости одновременно, я быстро встала. Схватила подсвечник, приложив немало усилий, чтобы поднять довольно тяжелый металл, и, сильно размахнувшись, ударила им магистра по голове.
О Кхела!
Он рухнул на пол, и я чуть было не бросилась к нему, чтобы убедиться, что он жив. Меня остановила только Хелия: она схватила второй подсвечник, и я прикрылась своим, отражая удар.
— То же самое, что и биться на палках на занятиях, — хохотнула она. Смех этот был нервным и в то же время жалким.
Она не хочет бороться. Но борется.
«Мы найдем другой выход, — говорю, осторожно отходя назад. — Я помогу тебе и другим сиренам. Кхела поможет».
— Ты думаешь, я тебе поверю? — бросила злобно и вновь накинулась. Подсвечники встретились, раздался звон, как от мечей. Наши лица — абсолютно одинаковые — оказались так близко, что я увидела окропивший ее щеки и лоб пот. — Ни за что. Ни тебе, ни кому-либо еще. Я устала быть вашей тенью. Устала прятаться. От Кхелы, ото всех.
«Кхела не отрекалась от вас. Вы сами изменились».
Мои слова словно подожгли фитиль: Хелия зарычала, отпрянула, чтобы вновь наброситься. Я едва успела увернуться.
— Но она нас выгнала, — давая нам обеим миг на передышку, тяжело выдохнула сирена. — В холодные, мрачные моря. Оставив вам — любимчикам — все самое лучшее, все самое светлое. У нас нет водорослей, нет рыб. Мы вынуждены скитаться в поисках еды, боясь заплывать на вашу территорию. И где же ее помощь? Почему она молчит в ответ на наши молитвы?!
Я будто подавилась воздухом — не могла сказать ни слова ни украденным голосом, ни внутренним. А я ведь и не знала этой другой стороны… Не знала или просто не хотела видеть того, с чем приходится сталкиваться сиренам, чтобы выжить.
Не потому ли так жжет внутри и душат слезы? Потому что я эгоистично закрывала глаза на все те беды, которые переживают такие же, как я, существа?..
«Прости, — выдавила мысленно. Я хотела это сказать. И должна была. — Мне очень жаль, Хелия. Я прошу прощения от лица всех русалок. Пусть я и не имею на это право… Но я сделаю все, чтобы вы вернулись в наши гроты. Вернулись домой».
Сирена смотрела оторопело, точно и не зная, что ей теперь следует делать: продолжить драться или разжать пальцы, вздохнуть наконец с облегчением. Мне и не удалось узнать, как бы в итоге она поступила. Позади появилась Миранда, крикнула, заставляя девушку обернуться на ее голос:
— Тупица! Вы обе!
Сейчас. Нужно сделать это сейчас.
Миранда хотела сказать что-то еще, но замерла, как только я вскинула руку и ударила сирену подсвечником. Она обмякла, повалилась на пол.
— Нет! — Эльфийка кинулась к ней, упав рядом, приподняла за плечи. — Очнись! Живо очнись!
Могло показаться, что она испугалась за нее... Но нет. В ней говорили безумие и эгоизм, но не забота. Ее не было. Ничего светлого, ничего, что могло бы стать толчком к перемирию.
Хелия начала меняться. Мой облик спадал с нее, так стремительно, что Миранда, испугавшись, опустила ее обратно на пол. Волосы чернели, черты сменялись с мягких на острые и изящные.
Она была жива — я видела, как осторожно вздымается ее грудь.
Суматоха улеглась: стражи перестали бороться с обессиленным демоном, упавшим на одно колено. В их глазах застыло непонимание, как и в глазах короля, медленно приходящего в себя. Воцарилась тишина, разрываемая только тяжелым дыханием.
Моим дыханием, которое вдруг замерло. Я перестала дышать, никак не могла сделать вдох, хоть и очень хотела. Горло обожгло, и я резко отпустила подсвечник, схватилась за шею. Сердце вздрогнуло и словно остановилось на миг, чтобы в следующий забиться сильнее и больнее. Что-то сжало горло, со всей силы, до мурашек во всем теле. Но острая боль длилась всего одно короткое мгновение.
Невидимые пальцы разжались, и я задышала с небывалым наслаждением. Внутри было тепло. Нет… Горячо. Не было той страшной пустоты, захватившей, когда у меня отняли голос.
— Я могу… — выдавила сипло и сразу же затихла. Сглотнула комок слез, встретив полный ненависти взгляд Миранды.
Что-либо сказать друг другу нам не дал топот множества ног. В зал ввалились вооруженные люди в кожаных доспехах во главе с высоким грузным мужчиной, спину которого укрывал глубокого синего цвета плащ. Я облегченно выдохнула, заметив в толпе Гвен и Тину. Их улыбки… Они припозднились, но как же я была счастлива видеть их снова.
Что-то внезапно переменилось в их лицах. Спала радость, глаза расширились. Они бросились ко мне, прокричав в один голос:
— Мира!
Я не успела отскочить, повернуться, увернуться… Сделать что-либо, чтобы избежать неожиданного удара под ребра. Разом выбило весь воздух, тело пронзила дрожь и боль. Такая острая и жгучая.
Обхватила руками рукоять вогнанного в живот кинжала и руки Миранды, держащие крепко, но охваченные дрожью.
Она была близко, и я слышала ее учащенное дыхание, видела ярость, исказившую красивые черты темного лица. Как же она смогла прийти ко всему этому? Ко всей этой ненависти, жажде власти?
