Несмотря на тяжесть в груди, Риан нашел в себе силы выдавить улыбку.
— Ты его боишься?
— И ты тоже.
— Я его уважаю. Остается надеяться, что он не потопит корабль и всех нас, когда увидит свою дочь в таком состоянии…
Филя усмехнулся, а после между ними повисла тишина. Они наблюдали, не спускаясь с капитанского мостика, за армадой, возвращающейся под покровом ночи в Аркус. Вскоре все затихло. Лишь ветер продолжал что-то напевать, гуляя по палубе, касаясь холодными пальцами сложенных парусов.
— Отпусти ее, — прервал наконец молчание Филя. — Вы оба должны понять, что она, возможно, больше не выйдет на сушу. Если Кхела так пожелает, никто не сможет пойти против ее воли. Ни ты, ни она, ни даже владыка.
Он понимал. Просто не желал принимать эту правду — невыносимую и омерзительную.
— Тебе сложно было отпускать? — тихо спросил Риан, когда дрожь в теле утихла.
Но она поднялась вновь, все затрепетало внутри, будто предчувствуя беду. Он уже знал ответ. Конечно, знал.
— Я словно сердце вырвал из груди. Ей и себе.
Глава 33. Обещание
Соль. Морская соль.
Это первое, что я почувствовала, когда сознание вернулось ко мне. Море близко. Очень. Возможно, я даже посреди него.
С нюхом медленно возвращался слух, и я уловила какое-то шуршание недалеко от себя, стук… стук сердца и шум волн, ударяющихся, кажется, об борт. Я попыталась пошевелиться, но по телу растеклась такая жуткая слабость, что я вновь замерла, лишь со стоном разлепила слипшиеся веки.
Раздался удар. Что-то упало на пол, и в следующий миг надо мной нависла тень. Я не могла рассмотреть ее, разглядеть черты: перед глазами все было размыто.
— Мира, — позвал знакомый голос, отчего сердце больно сжалось, а после со всей силы стукнуло о ребра.
Тетя. О Кхела, это правда она…
— Тетушка… — выдавила глухо. Пелену в глазах размыли слезы, и я наконец увидела ее лицо.
— Не вставай. — Она мягко надавила на плечи, присела на край. — Все хорошо.
Словно и не услышав ее наказа, я приподнялась, плотно сжимая зубы, не обращая внимания на боль, обхватила ее за плечи и рывком прижала к себе.
— Это ты, — выдохнула ей в плечо. — Ты жива.
— Все хорошо, милая. — Ее теплые ладони заскользили по моим волосам. — Я с тобой. Все позади.
По лицу без остановки бежали слезы, накаляли холодную кожу. Было больно и легко одновременно. Будто все это время я тащила за собой повозку, нагруженную бочками, а сейчас наконец-то оставила ее вместе с мыслями, что мне следует продолжить давить на себя, тащить груз в никому неизвестном направлении.
Мы слегка покачивались, не отлипая друг от друга. Я боялась. Боялась, что, если отпущу, она исчезнет как видение. Но это не могло быть сном. Ее тепло слишком обжигающее, руки дрожат чересчур заметно, и объятия крепки как никогда раньше. И она плачет. Я слышу и чувствую ее слезы.
— Что с тобой случилось? — спросила, когда дыхание выровнялось. Чуть отстранилась, заглянула в золотистые глаза. — Где ты была?
Вулья облизнула губы, и я только сейчас заметила, как бледно ее лицо. Под глазами тени, губы сухие, в трещинках. Она осунулась, но была по-прежнему красива. Даже сейчас. Даже когда смертельно устала.
— Здесь, на острове, — шепнула она в ответ. — Миранда была в сговоре с пиратами. Все это время я пробыла на их острове. Филя и Риан нашли меня несколько дней назад.
Сердце подпрыгнуло при упоминании мужчин, но застучало тихонечко, точно прислушиваясь к чему-то.
— Они в порядке?
Вулья кивнула.
— Если хочешь, я позову их.
— Нет. — Сжала ее ладони, мотнула головой. — Посиди со мной еще немного. Не уходи.
Нежная улыбка коснулась ее губ, и она осторожно погладила меня по щеке. Какая же она теплая. Или это я стала жутко холодной, пока была без сознания?
И моя рана…
Я коснулась пальцами того места, куда был вонзен кинжал, и ощутила легкое покалывание.
— Спасибо, — сказала еле слышно. То, что я очнулась и почти не чувствовала боли, — ее заслуга.
— Стоит благодарить короля. Он подарил тебе королевские розы в благодарность за спасение. С помощью них я излечила и принца.
— А что стало с Мирандой?
Мой вопрос заставил тетушку напрячься: она посильнее стиснула пальцами мои ладони, тяжело вздохнула.
— Она там, где ей и место. В тюрьме. И Хелия тоже.
— Хелию нужно вернуть в море.
Брови тети взмыли, но я продолжила:
— Она была марионеткой в ее руках. И делала все это, только чтобы выжить. Я обещала ей, что сирены вернуться в наши гроты. Это и их дом тоже.
Я видела, что тетя хотела возразить мне, видела, что ей не понравились эти слова. Но она не сказала того, о чем думала.
— Не мне это решать. И не тебе. Если твой отец одобрит это решение, Кхела прислушается к нему.
Я верила, что так и будет. Я готова была настаивать на своем, убеждать, что мы можем жить вместе, если только захотим. Это обещание не будет нарушено — сирены обретут утерянный дом.
— Ты можешь позвать отца? Я все ему объясню, а потом мы вернемся на берег и…
— Мира.
Вулья несильно сжала плечо, обрывая мою пылкую речь. И взгляд ее вдруг стал таким тоскливым. Таким… прощальным?..
Нет.
Я не хочу это слышать. Не хочу.
Но почему я поняла все без всяких слов? Почему увидела внезапно, что меня ждет впереди?
— Я не смогу, — качая головой, шепнула сиплым, дрожащим голосом. — Я не оставлю вас. Не уйду.
— Но если останешься… — тетя мягко коснулась моей раны, — … я не смогу тебя спасти. Море — твой единственный шанс выжить.
— Не правда… У меня больше не будет хвоста. Он полюбил меня. Правда полюбил.
— Отец заберет тебя, — будто и не слыша, произнесла Вулья. — Он уже здесь, ждет тебя внизу. Пойдем.
Она поднялась, избегая моего взгляда.
— А Риан? — Голос дрогнул, стал настолько жалким, что внутри сделалось гадко. Но я не могла контролировать ни его, ни эмоции.
Было страшно. Мерзко. Я злилась, так сильно злилась!.. Но чувствовала себя совершенно бессильной.
— Позови его, — попросила жалобно, наконец поймав ее взгляд. Но то, что я в нем прочла, ранило гораздо сильнее, чем молчание.
— Его здесь нет.
— Зачем ты так? — Давя отвратительную слабость, я поднялась. Ноги силились не то удержать меня, не то повалить обратно на койку. — Зачем лжешь? Я же чувствую, что он здесь!
Сделала шаг вперед. Едва не упала, но, прижав руку к ране, заковыляла к выходу.
— Мира, — тетушка схватила за руку, только не решилась дернуть. Лишь придержала. — Долгие прощания — лишние слезы.
Возможно, она была права. И я не могла, не должна была злиться на нее… Она желала лучшего, но это стремление только ранило. Она не понимала.
— Я не уйду, пока не увижу его.
Выдернула руку и выскочила за дверь. Вернее, вывалилась…
Схватилась за нее, чтобы не упасть, и зажмурилась. По лицу ударил яркий солнечный свет, повеяло свежестью, немного водорослями и солью. Открыла глаза, проморгалась.
На палубе не было ни матросов, ни кого-либо еще. И в голову вдруг закралась мысль, что тетушка не обманула; что Риан действительно ушел не попрощавшись. Но она тут же исчезла, когда я уловила стук сапог по доскам, такой же торопливый, как и стук моего сердца, чуть ли не выпрыгивающего из груди. Повернулась, сделала шаг и мигом очутилась в цепких жарких объятиях. Его руки сжали крепко-крепко, почти лишая дыхания.
— Задушишь, — выпалила с улыбкой вместо тысячи слов, которые хотелось сказать ему прямо здесь и сейчас.
— Прости.
Не отпуская, слегка ослабив хватку, Риан заглянул мне в глаза, и я увидела, что и ему не терпится выговориться, сказать хотя бы больше одного слова. Но вместо этого его губы накрыли мои в порывистом поцелуе, не лишенном нежности. Обвила его шею, прижалась всем телом, желая слиться, стать единым целым.
Такой горький, этот поцелуй. Но не прощальный. Он целовал трепетно, точно не хотел беспокоить после всего, что произошло. Тело наполнило приятное ощущение.
