— Не может быть! Это правда, Рэйвен. Там есть привидение! — вскрикнула моя подружка и вцепилась мне в руку.
— Ага, привидение, которое водит черный «мерседес»! — откликнулась я, указав на шикарный автомобиль, припаркованный на подъездной дорожке.
— Давай пойдем, — умоляюще попросила она.
Неожиданно свет в мансарде погас. У нас обеих перехватило дух. Беки впилась ногтями в рукав моего свитерка, купленного в магазине эконом-класса, и некоторое время мы стояли с разинутыми ртами, словно лишившись дара речи.
— Давай пошли, — снова подала голос Беки.
Я не сдвинулась с места.
— Рэйвен, я уже опаздываю к обеду! И вообще, мы опоздаем на вечеринку Мэтта.
— Ага, понятно. Ты запала на старину Мэтта, — поддразнила ее я, не отводя взгляда от особняка.
Ответа, как ни странно, не последовало, а когда я, удивившись, обернулась к Беки, оказалось, что у нее покраснели щеки.
— А ведь точно! — охнула я. — Надо же! А после этого некоторые считают, будто это у меня тараканы в голове! — заявила я, покачав головой.
— Рэйвен, мне нужно идти!
Я готова была ждать у особняка все утро, однако тот человек, который там находился, не выходил. Свет в окне мансарды зажег огонь в моей душе.
* * *
— Я видела «мерседес», припаркованный у особняка! — сообщила я по прибытии своим родным.
Прибыла я, как всегда, с опозданием, на сей раз на свой собственный день рождения.
— Я слышал, будто они выглядят как семейка Аддамсов, — сказал Недотык.
— Может быть, у них есть дочка, твоя ровесница, из тех, что не попадают в неприятные истории, — добавила моя мамочка.
— Тогда она мне без надобности.
— Может быть, у нее есть отец, с которым я мог бы играть в теннис, — с надеждой предположил мой отец.
— Тому, кто там поселился, придется избавиться от всех этих старых зеркал и ящиков, — добавила я, не сообразив, что сказала лишнее.
Все семейство воззрилось на меня.
— Какие еще ящики? — спросила моя мама. — Только не говори мне, что ты забиралась в тот дом!
— Я просто об этом слышала.
— Рэйвен! — Тон у мамочки был неодобрительно-материнский.
Так или иначе, похоже, что новых владельцев особняка никто в Занудвилле в глаза не видел, и это было отрадно, потому как в нашем зачуханном городишке наконец-то завелась тайна. До сих пор все про всех у нас всё знали, хотя, по правде говоря, большую часть всего этого знать было вовсе ни к чему.
* * *
Мэтт Уэллс жил на так называемой хорошей стороне города, на краю дубовой рощи. Мы с Беки опоздали и появились на вечеринке как кинозвезды, прибывшие на премьеру. Или, вернее, это я появилась таким манером, а бедняжка Беки жалась ко мне так, будто ей предстоял визит к дантисту.
— Все будет хорошо, — успокаивала ее я. — Это же вечеринка!
Но мне было понятно, почему она нервничает. Мы вознамерились оказаться в центре насмешливого внимания, вместо того чтобы, как и говорил Тревор, спокойно сидеть дома и смотреть телевизор. Но с какой стати веселиться должны только одни эти пижоны? Только потому, что спальня Мэтта размером с мою гостиную? Только потому, что шмотки у нас не из бутиков? Но из этого вовсе не следовало, что я должна была торчать дома в день моего шестнадцатилетия.
Когда эта толпа пижонов высыпала в холл нам навстречу, я почувствовала себя Моисеем, велевшим Красному морю расступиться перед ним. Наши одноклассники, выпучив зенки, таращились на мой готический прикид. Жаль, что там не было Томми Хилфигера.[6] Он был бы польщен. Все нацепили его шмотки, ну прямо как школьную форму.
Гостиную Мэтта наполняли звуки группы «Аэросмит», густой дым, витавший над кушетками и креслами, мешался с запахом пива, пропитавшим атмосферу на манер дешевого ладана. Гости по большей части разделились на парочки, и те, которые не таращились на нас неодобрительно, были заняты друг другом. Похоже, нам тут и поговорить будет не с кем.
— Не могу поверить, что ты пришла, — сказал Мэтт, заметив меня в холле. — Я бы тебя сфотографировал, но не знаю, будешь ли ты видна на снимке!
Это он так прикалывался. Но при всем том Мэтт не был злобным придурком вроде Тревора.
— Пиво там. — Он махнул рукой. — Хочешь, покажу тебе дорогу?
Беки, неровно дышавшая к Мэтту, с перепугу затрясла головой и нырнула в туалет. Мэтт рассмеялся и направился на кухню. Я осталась ждать в гостиной и от нечего делать стала просматривать компакт-диски, лежащие у большущего музыкального центра. Ну конечно — Майкл Болтон, Селин Дион, подборка мелодий из шоу. Чего и следовало ожидать.
Беки не возвращалась. Я пошла взглянуть, как у нее дела, и увидела, что туалет свободен, а подружки нет. Не было ее и в холле, поэтому я проследовала сквозь толпу гомонящих одноклассников на кухню. Кучка девиц, все с прическами по сто долларов, хмуро глянули на меня и вышли. Я осталась одна. Или так мне показалось.
— Эй, цыпочка, секси-монстр, — послышался голос за моей спиной.
Это был Тревор. Он подпирал стену рядом со мной, помахивая баночкой «Будвайзера», зажатой в руке.
— Ты так придуриваешься на каждой вечеринке?
Он улыбнулся обольстительной улыбкой.
— Я никогда раньше не целовал девушку с черными губами.
— Ты вообще никогда не целовался с девушками, — сказала я и прошла мимо него.
Он схватил меня за руку, притянул к себе, заглянул голубыми глазами мне в глаза и поцеловал в губы. Целоваться он, должна признаться, умел здорово, да и вообще парень был в некоторых отношениях классный.
До сего момента Тревор Митчелл никогда даже не притрагивался ко мне, не говоря уже о том, чтобы целоваться, за исключением того случая, когда он укусил меня в детском саду. Мне всегда казалось, что если я к нему сунусь, то могу рассчитывать разве что на удар по башке — и тут такое! Перебрал он, что ли? Или это у него шутки такие? Но, судя по тому, как его губы коснулись моих, мне показалось, что поцелуй доставил удовольствие нам обоим.
Я не знала, что и думать, а Тревор тем временем потащил меня к задней двери, мимо одуревшей парочки, обжимавшейся на ступеньках, мимо мусорных бачков и фонтана, под высокие деревья и в темноту.
— Ты боишься темноты, девочка-чудовище?
Свет почти не пробивался сквозь густую листву, так что мне трудно было разглядеть даже красные полоски на его свитере.
— Нет, она мне очень даже нравится.
Он прижал меня к стволу дерева и принялся целовать по-настоящему. Его руки шарили повсюду, и по мне, и по дереву.
— Мне всегда хотелось поцеловать вампира, — выдохнул он.
— А мне — неандертальца.
